Малиновка поёт лишь о любви... (СИ) - Лакомка Ната

Дверь распахнулась и появилась матушка Зайчиха с подносом, на котором стояли чашки и тарелки с едой. Кормилица появилась через четыре дня после приезда Дьюллы и заявила, что ей плевать на королевские указы, и сам королевский маршал не заставит ее покинуть воспитанницу.

- Почему это ты отказалась от ужина? – строго спросила кормилица, сдвигая со стола книги и ставя поднос. – Чтобы сейчас же все съела до крошки!

Спорить было бесполезно, и Дьюлла уселась в кресло, пока матушка Зайчиха расставляла столовые приборы.

- Всё высматриваешь своего разлюбезного? – проворчала матушка Зайчиха, расставляя тарелки.

Дьюлла не ответила, только улыбнулась. Улыбка получилась грустной, и кормилица только покачала головой.

Конечно же, скандал в королевской семье замяли. Но как можно было заставить молчать людей? В считанные часы история о лживой принцессе, которая изменяла жениху (герою и красавцу!) с его младшим братом, облетела столицу, дошла до епископа и самого короля.

На следующий же день Дьюлла получила приказ от его величества покинуть город и отправиться в графство Лешир, без права возвращения. Дьюлла уезжала в закрытой карете, под охраной гвардейцев, сопровождаемая улюлюканьем горожан и оскорбительными выкриками из толпы. Та, которую вчера боготворили, сегодня превратилась в изгнанницу, лишенную привилегий. И вчерашние поклонники прекрасной герцогини сегодня злословии о ней, обиженные, что им предпочли Кривобокого Рика. Пусть бы согрешила с красавцем – это можно понять, но с уродом?!.

Только что значило изгнание и осуждение по сравнению с тем, что перед отъездом отец не пожелал ее видеть? От этого душа до сих пор болезненно ныла, и Дьюлла особенно остро почувствовала, как изменчивы любовь и привязанность королей.

Но все это было не так уж и важно. Потому что Рик остался жив. Да что там – всё остальное просто не имело значения. Жаль, что она не смогла увидеться с ним перед  отъездом. А может, это он не захотел встречаться с ней – как Вальдетюр, как отец.

В дверь постучали, и снова заглянула служанка.

- Чего тебе? – недовольно спросила матушка Зайчиха. – Сказала же, чтобы к нам не лезли.

- Приехали люди с королевским письмом, - прошептала служанка.

Дьюлла в который раз задалась вопросом, почему девушка так ее боялась. Наверное, тоже наслушалась о распутнице-принцессе, которая хотела приворожить одного брата и погубить другого. Вот так и складываются страшные сказки.

И только потом до нее дошел смысл сказанного.

- Письмо? – переспросила она. – Где письмо?

- Он сказал, что передаст лично вам, - девушка уставилась в пол. – Он ждет внизу.

- Хорошо, я сейчас спущусь.

- Хоть бы новости были хорошие, - забормотала матушка Зайчиха, набрасывая на плечи Дьюллы пуховой платок – на первом этаже не топили каминов, и там немилосердно дули сквозняки. – Пойдем, узнаем, что там за письмо. Да что ты копаешься? Быстрее! Я сейчас помру от нетерпения!

Но Дьюлла медлила, и по лестнице спускалась, как будто к каждой ноге привесили по четырехфунтовому камню. Какое письмо, если все ей уже было сказано? Послание от отца? От Стеллы-Гертруды?..

- Добрый вечер, сэр… - сказала она гонцу, который грел руки у камина, дожидаясь ее, а потом замерла на последней ступеньке, и замолчала.

Потому что в крохотной гостиной стоял Рик. Ее Рик.

Он подошел совсем близко и смотрел ласково и немного грустно.

- Что же ты натворила, моя малиновка? – спросил он.

Дьюлла не могла оторвать от него глаз, а в груди словно взметнулась волна – самого настоящего, солнечного, майского счастья.

- Может, для начала ты поздороваешься и поцелуешь меня? – спросила она в ответ.

- Здравствуй, - немедленно сказал Рик и кивнул через плечо: - Мы не одни.

Вперед вышел Адалмер, Дьюлла поначалу и не заметила его в темном углу. Секретарь выглядел неважно – под глазом красовался след от почти сошедшего синяка, а сам юноша пристыжено комкал в руках шапку.

- Почему вы не сказали мне о своем плане, леди? – спросил он, и в голосе его послышался упрек.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Адалмер, - напомнил Рик.

- Прошу прощения, - тут же спохватился юноша. – Тысячу раз простите, леди. Я был самонадеянным болваном…

- Тысячу раз прощаю, - заверила его Дьюлла и засмеялась. – Значит, ты догадался?

- Я бы никогда не узнал вас в этой паршивой нищенке, - признался Адалмер. – Как можно было так преобразиться красивой девушке?

- А я и не тебя спрашиваю, - осадила его Дьюлла. – Как ты догадался, Рик?

- С трудом, - сказал он. – Но придумывать болезнь под названием «похвала глупости» - было рискованно.

Дьюлла только фыркнула:

- Никакого риска, они ведь даже латынь не знают, эти важные господа. Не знают, и знать не хотят.

- Признаться, для меня огромной неожиданностью оказалось, что письмо написано тобой, - продолжал Рик. - Хитрый ход.

Дьюлла просияла:

- Это не моя придумка. Так сделал кот Тиберт, когда не хотел жениться на леди Цапле по приказу короля! Он переоделся нищим и так опозорил самого себя перед невестой, что она предпочла уйти в монастырь. Я прочитала об этом в книге, что ты мне подарил. Видишь, какие хорошие подарки ты умеешь делать?

- И все же, надо было сказать мне, - пробормотал Адалмер.

- В этом деле лучше, когда тайну хранит один, - сказала Дьюлла. – А ты прекрасно выступил в роли орудия возмездия – об этом еще не скоро забудут в столице. Прекрасный шанс сделать головокружительную карьеру. Ты же теперь прославился, как самый ловкий адвокат.

- Да уж, - он еще ниже опустил голову. – Прославился… Вы провели меня, как мальчишку. Я расскажу всем правду…

- А вот это – нет, - отрезала Дьюлла, - тогда Рик снова станет убийцей у сплетников…

Адалмер недовольно засопел, но спорить не стал.

- Наивная малиновка, - сказал Рик. – Помяни мое слово – об этом рано или поздно узнают и будут складывать баллады и рассказывать сказки.

- Про принцессу-распутницу? – пошутила она.

- Про красавицу, которая была так умна, что хитростью и сметливостью спасла некого рыцаря, который был влюблен в нее.

- Спасла рыцаря, которого она любила, - поправила Дьюлла. – Ладно, пусть придумывают сказки, но потом, лет через сто, чтобы мы могли умереть спокойно. И… да поцелуешь ли ты меня, наконец?!

- Адалмер, выйди, - приказал Рик, не глядя на секретаря.

- Пойду, займусь лошадьми, - сказал тот уныло и спросил, прежде, чем удалиться. – А как вы глаза сделали черными, леди?

- Закапала белладонной, - ответила она, глядя только на Рика.

Адалмер вздохнул и вышел, прикрыв плотно дверь. Матушка Зайчиха бесшумно исчезла на втором этаже еще раньше, и оставив счастливых влюбленных одних.

Дьюлла привстала на цыпочки, обхватывая Рика за шею, а он обнял ее за талию. Поцелуй длился долго, и Дьюлла не выдержала первая:

- Остановись, - шепнула она. – У меня голова кружится…

- Думаешь, я смогу остановиться? – прошептал он в ответ. – Зачем ты это сделала? Почему именно так?..

- Ты сам говорил, - сказала она, прижимаясь щекой к его груди и блаженно закрывая глаза. - Кто бы поверил любящей и преданной женщине? А ненависти и подлости эти люди поверят всегда.

- Как поверили, что матушка Зайчиха умеет читать?

Дьюлла засмеялась:

- Но они же не знали, что она не отличит «а» от «в». А проверять никто не стал бы, раз все произошло в королевском семействе.

- Но ты пострадала…

- Да уж, - согласилась Дьюлла, - страшное горе. И земли отобрали, и репутация запятнана, и Вальдетюр разорвал помолвку… Ах, как же мне утешится? - и она взглянула из-под ресниц.

- Если ты согласна, я стану твоим мужем хоть сегодня, - сказал он, - если ты все еще меня хочешь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она вскрикнула и дернула его за непослушную прядку надо лбом:

- Когда же ты, наконец, мне поверишь?! Мне не нужен никто, кроме тебя, - и она потянулась за новым поцелуем: - Возьми меня, и твоя малиновка никогда от тебя не улетит.