Чикита - Антонио Орландо Родригес

же она не сказала, от кого родила старшую дочь. «Много воды утекло, не помню», — произнесла она, поводя руками перед лицом, и так я и не узнал, приходится ли моя Кармела незаконнорожденной внучкой Игнасио Сенде.

В те дни я частенько вспоминал Чикиту. Стоял 1935 год вроде бы. Я написал ей в Фар-Рокавей письмецо, рассказал, как мне живется. Но ответа не получил. Тогда-то я и попросил Кармелу составить астральную карту Чикиты и выяснить, что на ее счет говорят звезды.

Я прямо ни о чем другом думать не мог, так мне было любопытно, уж не с племянницей ли Чикиты я живу. Но никакой возможности выяснить это наверняка не представлялось, потому что одна Каталина Сьенфуэгос могла разрешить сомнения, а она наотрез отказалась признаваться. И знаешь, как я получил ответ? Самым странным образом. Однажды утром в суде я печатал показания одного малого, которого обвиняли в краже. Его спросили, нет ли у него каких особых предмет, а он возьми и скажи: на письке родинка. Тут я вспомнил кое-что, что мне в Фар-Рокавей рассказала Рустика, когда я помогал ей ощипывать кур. Она была в благодушном настроении и посвятила меня в некоторые секреты. Среди прочего поведала об «отметине семьи Сенда». По ее словам, у старого Бенигно Сенды, того, что сошел с ума, когда партизаны сожгли его сахарный заводик, было алое родимое пятно размером с фасолину на самом интересном месте. Его сын Игнасио унаследовал пятно, как и внуки — Чикита, Румальдо, Хувеналь, Кресенсиано и Манон. Я, разумеется, никогда не осмеливался спросить у Чикиты, правда это или навет. Но, скорее всего, правда, потому что Рустика, хоть и бывала иногда сущей язвой, врать никогда не врала.

Я едва дождался обеденного перерыва, как ты можешь себе представить. Обычно я обедал в кабачке рядом с судом, но в тот день ринулся домой, без лишних разговоров утянул Кармелу в койку и принялся изучать ее интимные области (волос там у нее, кстати, было видимо-невидимо) в поисках пресловутого пятна. И что же ты думаешь? Нашлась-таки отметина семейства Сенда. Кармела так и не поняла, с чего это меня так раззадорило, но ей мои поиски страшно понравились, а я избавился от сомнений и окончательно убедился: моя сладкая, словно мед, любимая — дочь единокровной сестры Чикиты.

Тесен мир, а?

В предпоследний вечер в Бостоне в гримерную к Чиките пришла очень элегантная дама и пригласила на спиритический сеанс, который сама и собиралась провести на следующий день у себя дома. «В потустороннем мире много желающих поговорить с вами», — намекнула она и была такова.

Чикита сперва подумала, что это какая-то шарлатанка, но вскоре ее вывели из заблуждения. Леонора Пайпер, образованная дама из приличного семейства, считалась одной из лучших ясновидящих в мире. Годами к ней на сеансы ходили ученые в надежде застукать ее за какой-нибудь хитростью и разоблачить, но в конце концов вынужденно признавали ее феноменальную способность общаться с покойниками.

Надо тебе знать — а то ты, вижу, не силен в этой теме, — что в те времена спиритизм был в большом почете. Богачи и умники обожали беседовать о мертвецах и наблюдать всякие сверхъестественные явления. Некоторые медиумы ведь и впрямь вытворяли такое, что у людей волосы на голове шевелились: летали, брали голыми руками горячие угли и не обжигались и даже материализовали из воздуха тела, до которых участники сеансов могли дотрагиваться, но легонько — в противном случае они исчезали. В Европе славу лучшей спиритистки завоевала Эвсапия Палладино, но многие считали, что Леонора Пайпер заткнет ее за пояс.

В общем, Чиките стало любопытно, кто это из потустороннего мира зазывает ее на разговор, и она в сопровождении Мундо отправилась к медиуму. И кого бы, ты думал, они встретили в гостях у Пайпер? Королеву Лилиуокалани и ее секретаря капитана Палмера! Они только что вернулись из Вашингтона, где в очередной раз пытались перетянуть политиков на свою сторону и предотвратить аннексию Гавайев. У мертвецов имелось послание и для Лилиуокалани тоже.

На сеансе, начавшемся около полуночи, присутствовали также некоторые родственники и близкие друзья медиума. В отличие от моей Кармелы, Леонора Пайпер не брала платы за услуги. Она не нуждалась в деньгах и выступала посредником между миром живых и миром мертвых «из любви к искусству». И не думай — всяких босяков к ней не допускали, только самые сливки Бостона.

Медиум в два счета впала в транс, и к ней явился дух-проводник, чтобы наладить связь с потусторонним миром. Таких духов у нее было несколько, они чередовались. Иногда индейская девушка по имени Хлорин (каково имечко для индианки, а?), иногда — доктор-француз[80]. В тот вечер пришла Хлорин. Она взялась найти покойников, которые желали переговорить с Лилиуокалани.

Сначала на смеси гавайского с английским к ней обратился ее предок, Камеамеа Великий, первый король Гавайев. За ним последовали другие. Королева слушала и менялась в лице. И было отчего. Знаешь, что они ей наговорили? Что ее племянница, принцесса Каюлани, с детства жившая в Англии, вот-вот вернется в Гонолулу с тайным намерением восстановить монархию и завладеть престолом. Перед этим принцесса на несколько дней задержится в Соединенных Штатах, чтобы завоевать симпатии американцев, — это крайне важно для ее намерений. Духи утверждали, что принцесса представляет опасность для тетушки и Лилиуокалани не следует доверять ее ласковым письмам и благонравному личику. С виду Каюлани и мухи не обидит, но на самом деле они с отцом (англичанином, бывшим губернатором одной из гавайских провинций) коварны и готовы на все — лишь бы королева больше не взошла на трон.

Эти новости так удручили Лилиуокалани, что секретарю пришлось вывести ее из гостиной и доставить в отель. Потом явилось несколько духов с какими-то малозначительными делами. Но вдруг, когда Чикита уже начала бросать на кузена нетерпеливые взгляды, Леонора Пайпер подпрыгнула на стуле, расхохоталась жутким смехом, от которого у всех волосы дыбом стали, и заговорила басом на ломаном испанском. «Где Чикита, черти бы ее взяли? — вопросила она и хлопнула ладонью по столу: — Кукамба, в Господе всемогущем упокоившийся, хочет видеть эту карлицу!»

Чикита остолбенела, поняв, что это сам конго Кукамба, тот дух, который много лет назад выбранил Сирению за жалобы на малый рост дочки. Разумеется, кроме них с Сехисмундо, никто и слова не понял из его речей, поскольку присутствовавшие не знали испанского.

Негр поздравил Чикиту с успехом и сказал, что это только начало, а впереди ее