Красный корсар - Джеймс Купер

– Он груб с тобой?

– Нет.

– Тебя не поймешь. То да, то нет. Ты же сказал, что в гневе он ужасен.

– Это потому, что он изменился. Раньше он не злился, а недавно стал на себя непохож.

Миссис Уиллис молчала. Она понимала мальчика, в отличие от своей воспитанницы. Она велела Родерику удалиться, а Гертруда захотела побольше узнать о Корсаре. Но гувернантка повторила приказание, и юноша неохотно вышел.

Наконец женщины ушли в спальню и уснули после привычной вечерней молитвы.

Корабельный колокол отбивал склянки во время ночной вахты, и во мраке ночи это был единственный звук, нарушавший покой в океане и на кораблях, что плыли по нему.

Глава XXIV

Но мало кто – один на сотню тысяч – Поведать мог бы о спасенье чудном.

Шекспир. Буря

Спокойно плыл «Дельфин», и это спокойствие придавало ему вид уснувшей хищной птицы. И впрямь бездействие пиратов не могло длиться долго. С восходом солнца судно тронулось с места и весь день держало курс на юг. Сменялись вахты, сменялись дни и ночи. Но вот из моря начали подниматься голубые острова. Пленницы Корсара – таковыми они себя считали – внимательно осматривали местность и, по расчетам миссис Уиллис, должны были уже достигнуть Западного архипелага. Ни намеком, ни жестом не выказывали они своего подозрения по поводу того, что их везут не в тот порт, куда они направлялись. Гертруда часто плакала, вспоминая своего отца и представляя себе его отчаяние и печаль после вести о гибели «Каролины». Но плакала она втихомолку или в присутствии гувернантки. Она избегала Уайлдера, предполагая, что ошиблась в нем, но внешне ни в чем не обнаруживала изменения своего отношения к нему. С другой стороны, и молодой человек по примеру своего начальника не искал общества дам. Один из них будто жалел, что проявил изменчивость своего характера, и избегал общения с кем бы то ни было. Уайлдер же увидел холодность гувернантки и сдержанность, хоть и некоторое сочувствие во взгляде ее воспитанницы, и догадался о причинах такой перемены. Но он не оправдывался и тоже, как они, держал себя отчужденно, что будто бы свидетельствовало о его нечестности и разве что о некоторых угрызениях совести.

Не стоит описывать состояние Гертруды, когда она убедилась в его виновности, а также ее мечты о том, чтобы такой благородный человек понял свои заблуждения и коренным образом изменил свою жизнь.

«Дельфин» продолжал свой путь, но вместо того, чтобы стремиться к назначенной гавани, вдруг изменил курс и направился к одному из проливов между островами архипелага. Он обходил встречные суда, остерегался встреч с военными кораблями.

Миновав последний узкий пролив между Антильскими островами, он вышел в открытый океан. Все лица просветлели, с лица Корсара также исчезла тревога, и он принял прежний беззаботный вид. Матросы, выражавшие беспокойство и волнение в проливах, так часто посещаемых крейсерами, теперь также успокоились и не скрывали своей радости.

Однако совершенно другое чувство испытала миссис Уиллис: близость земли внушала ей все-таки надежду, что встретится подходящий порт, куда они и высадятся. При виде же необъятной шири океана эта последняя надежда у нее пропала. Корсар, по-видимому, тоже снял маску: вместо того, чтобы воспользоваться свежим ветром, он распорядился убрать паруса и залечь в дрейф.

В это время миссис Уиллис подошла к мнимому капитану Хайдегеру, прерывая впервые после зародившихся у нее подозрений свое долгое молчание:

– Я все надеялась, что вы нас высадите на одном из островов его величества. Нам совестно так долго лишать вас вашей каюты.

– Не беспокойтесь обо мне – это беспокойство вполне вознаграждается удовольствием видеть вас, – ответил он уклончиво. – Если бы не полагалось, чтобы суда ходили под флагом какой-либо страны, на моих мачтах развевались бы знамена прекрасного пола.

– Но…

– Но раз это не так, я вывешиваю флаги, соответствующие моей службе.

– Однако я еще не видела эти флаги.

– Разве?.. Эй, кто на корме!

– Ричард Фид, – последовал ответ. – Всегда к услугам вашей чести!

– Это приятель нашего друга. Он будет моим переводчиком. Подойди, я хочу услышать от тебя несколько слов.

– Хоть тысячу. Правда, я не очень-то умею говорить, но всегда можно порыться в мозгах и что-нибудь найти.

– Тебе неплохо на моем корабле?

– Лучшей посудины не найти.

– А курс подходит тебе?

– Сэр, меня не слишком обучали грамоте, вот я и стараюсь не вникать в приказы капитана.

– И все же у вас есть к кому-нибудь привязанность? – спросила миссис Уиллис, решив побольше узнать хоть сейчас.

– Я не бесчувственный парень, – ответил Фид. – Я думал, мы с Кейт Уиффл связаны крепким морским узлом, но закон вмешался и разбил мое счастье и надежды бедной девушки, вот я и один.

– И после этого ты не женился?

– Да, после этого, ваша честь.

– Это случилось уже после знакомства с мистером Уайлдером?

– Нет, намного раньше. К мистеру Гарри я пришвартовался двадцать четыре года назад, а тогда я был совсем юнцом.

– Вы, кажется, говорили, – перебила его миссис Уиллис, – что познакомились с Уайлдером двадцать четыре года тому назад?

– Я узнал его двадцать четыре года тому назад, но в то время он не имел понятия о том, что значит знакомство, хотя впоследствии ему не раз приходилось вспоминать об этом дне.

– Встреча таких людей должна была стать примечательной, – произнес Корсар.

– Она и была такой, ваша честь. А достоинства мои мистер Гарри преувеличивает, я их у себя не вижу.

– Ну, если такие разумные люди думают об одном и том же по-разному, я не вмешиваюсь, да и факты мне неизвестны.

– Ваша честь забывает Гвинею. Вот мы с ним думаем одинаково, он тоже не признает за собой никаких заслуг. Но если вы, ваша честь, и эта леди, хотите узнать, как все было, я расскажу всю правду.

Корсар пригласил миссис Уиллис отойти вместе с ним в сторону и сказал:

– Теперь излагай нам свою повесть, и твои заслуги будут оценены по достоинству.

Фид приготовился выкладывать все подробности, а гувернантка уселась в кресло, чтобы выслушать истории, которые перед этим, казалось, не вызвали у нее интереса.

– Я очень рано познакомился с морем, – начал Фид, – мой отец большую часть жизни провел на воде и определил меня на судно, когда я был восьмилетним мальчишкой… Я сразу ушел в открытое море и вскоре обогнул мыс Горн, а это не близко для новичка.

– Восьмилетним… Бог ты мой! Ведь вы рассказываете о себе? – перебила его миссис Уиллис.

– Да, сударыня, хотя, наверное, есть и более интересные темы для разговора и о людях более известных, но из песни слова не выкинешь. Постараюсь, однако, быть кратким и исключить из своего рассказа истории и моего отца, и матери и целую массу подробностей, которыми обычно рассказчики ни к селу ни к городу пересыпают свою речь. Много пришлось мне исколесить. Года четыре плавал. Значит, огибал я и мыс Горн – это первое мое плавание, – служил я и на войне, заработал три раны и столько почестей, что мог бы ими заполнить целый люк. Потом встретил Гвинею – этого черного, который, видите, возится там, у переднего паруса…