Темные изумрудные волны - Федор Московцев

Сказав это, эмир поспешил домой отпраздновать семьдесят обрезаний своего потомства…

– Вот о них и все, – закончил Иорам.

– Околдовал, папа, будто кровь петуха с вином смешал и в стакан подлил! – воскликнул Анзор. – Хорошо, что у меня одна жена!

– Недаром сказано: «готовь столько, сколько сможешь скушать».

– Никогда нельзя предугадать аппетита… – сказала Тинатин негромко, раздевая Автандила, перепачкавшегося соусом.

Дети ёрзали и капризничали, им надоело сидеть за столом. Иорам вместе с дочерью повели их на второй этаж.

– Что твой отец, почему не приехал отдыхать? – спросил Анзор.

– Весь в делах, потом какие-то сложности, – ответила Катя.

– Главная сложность в жизни – отодвинуть все дела для отдыха!

Обернувшись на лестнице, Тинатин сказала мужу:

– Тоже мне учитель! Сам работаешь без выходных и без отпуска.

– Что ему, военному? Оформил отпуск на полгода, сел в самолет, да и прилетел сюда с…

Тут Анзор запнулся. И, взяв в руки высокую, толстого стекла бутыль с чачей, принялся разливать по рюмкам. Катя сидела молча, потягивая вино. Андрей вспомнил о существовании каких-то странных, запутанных отношениях в семье Третьяковых – между Сергеем Владимировичем и его женой, между ней и их дочерью, между матерью Сергея Владимировича и невесткой. А то, что Катя иногда скупо рассказывала о своих семейных делах, легко вписывалось в эту странную фантасмагорию неузнавания – мало того, что Андрей не узнал её отца, она сама иногда казалась совсем другой девушкой, не из его двора, и не из его детства.

– Почему вы не кушаете? – спросил Анзор.

– Объелись, как пауки, – улыбнулась Катя.

Он поднял стакан, доверху наполненный чачей:

– Тогда её будем кушать.

И залпом выпил.

– Ну а ты чем занимаешься?

– Хочу заняться бизнесом, – ответил Андрей, закусив квашеной капустой. – Давно собирался.

– Это правильно. Я не представляю жизнь без своего дела. Ты, Андрей, человек умный, самостоятельный, в тебе есть здравый смысл. Что интересно, никогда не понять, что у тебя в мыслях, где ты, здесь, или в другом месте. Для бизнесмена это главное. Предприниматель отличается от непредпринимателя тем, что не просчитывается, поступки его непредсказуемы. Если хочешь, чтобы бизнес долго процветал, в стратегии не принимай ничего как что-то постоянное, никаких догм, ты сам себе хелхой!

И он стал приводить примеры того, как люди проигрывают, когда начинают во что-то слепо верить, действовать в той системе координат, которую им навязывают, и которая им до конца не понятна. Обнаружив слабые места, такие люди становятся объектом зомбирования, агентами чужого влияния. Тут со второго этажа спустилась Тинатин.

– Пытаешься учить молодежь? Не засаривай им уши сгнившей травой!

Подойдя сзади, она обняла за шею мужа, и резкость слов смягчила ласковой улыбкой.

– Дети остались наверху с дедами. Пойдемте, погуляем в сад.

– Точно сказано: красоту женщины нельзя измерить её разумом, – проворчал Анзор.

Все вместе встали и, прихватывая каждый что-нибудь со стола, направились по коридору на улицу.

Жара спадала. Восходящая луна заливала мягким светом светло-бежевые стены дома и причудливые заросли сада. Светильники в нишах и на узких подставках сделались незаметными, померкли, и стало светло, как днём. Большие лапчатые ветви чинар, обступивших дом, как безмолвная стража, отбрасывали на землю свои узорчатые тени.

– Эта царственная пара, о которой ты рассказывала, поселилась на родине мужа? – спросила Катя.

– Да, они жили в Кутаиси, – ответила Тинатин.

– Мужчины раньше всё решали.

– Они и теперь так думают, – задумчиво произнёс Андрей.

По дорожке, усеянной мелким гравием, они шли вдоль живой изгороди из подстриженного самшита.

– Как странно слышать это сегодня, в век стремительно меняющихся взглядов: «они поженились и зажили счастливо», – рассуждала Катя. – Брак есть, в сущности, запись, одна из многих, которые государство делает для того, чтобы отдать себе отчет о состоянии своих подданных, так как в цивилизованном государстве каждый должен иметь свой штрих-код. С точки зрения нравственной эта запись в толстой книге даже не обладает тем достоинством, что может соблазнить женщину завести себе любовника. Нарушить клятву, данную перед мэром, – кому это придёт в голову?

Тинатин взяла мужа под руку.

– Мы венчались в церкви. И зарегистрировали свой брак в ЗАГСе. Наша семья защищена двойной защитой.

– Наверное, чтобы познать радость прелюбодеяния, надо быть человеком набожным. Ведь запись в журнале, что она для сына божьего?

– Как же вы поступите? – спросила Тинатин.

Катя взяла Андрея под руку.

– Мы сделаем всё, как у людей. Всем известно, как это глупо – делать всё, как у людей. Разум – такой же ограниченный ресурс, как всё, что имеет ценность, как драгоценные металлы, как деньги. И в нужном количестве находится у меньшинства людей. Единицы поступают так, как нужно, остальные делают всё наоборот. И я ломаю голову, что делать. Наверное, я глупа.

– Делай то, что скажет тебе твой мужчина, и не думай, – бросил Анзор через плечо.

– Я не могу не думать, – возразила Катя. – Я думаю, думаю, и чувствую, что схожу с ума.

– Когда женщина думает, она забывает сущность дела, – заключил Анзор, остановившись.

Все остановились. Они подошли к увитой плющом беседке.

Ночь сдвинула над землёй тёмные крылья. Луна, привалившись к горе, отливала зеленоватым серебром. Затаённые шорохи доносились отовсюду. В ночной мгле, сдавливая долину, неслышно надвигались тёмные валы. Перекатывались через бугры, лощины, балки. Затрещали в оврагах сухие ветки, стукнулся покатившийся камень, посыпалась земля. Зашуршали ветви. Надвинулись тёмные тени.

Отпив вина, Анзор передал бутылку Андрею. Тинатин разломила пополам персик, и передала Кате половинку. Она рассказала, что когда был куплен этот участок, здесь стоял двухэтажный дом. Анзор пристроил к нему под прямым углом еще один дом. Потом, выстроил еще два дома, и замкнул, таким образом, четырёхугольный контур. После этого в едином стиле облицевал наружные и внутренние стены. Правдами и неправдами раздобывал он стройматериалы, рыскал по горным селениям в поисках дармовой рабочей силы. Разорил четыре строительные фирмы. Потом разбирался с их «крышами». Кого ни кинь, у каждого есть «крыша». Сам работал день и ночь. Весь дом – вместе с первоначальными затратами на покупку участка с исходной постройкой на нём – обошёлся в десять тысяч долларов.

– Десять тысяч!? – удивился Андрей.

– Такие были цены. Они и сейчас не сильно выросли. Дом на берегу – конечно, не такой, как этот – можно купить за три-четыре тысячи. Некоторые москвичи приезжают на отдых и, походя, покупают – чтоб было.

Андрей посмотрел на Катю. Её взгляд, полный затаённого огня, был устремлён куда-то вдаль. Он предложил выпить за именинницу, за

– … свою радость, обольстительный цветок.

Тинатин сказала, что как-то неуютно здесь в саду. Будто горные духи, спустившись с вершин, притаившись, шепчутся о чем-то среди деревьев, и чьи-то зелёные зрачки вспыхивают в глубине оврагов.

– Вернемся в наш дарбази!

Две пары вернулись в дом. Там, в уютном дворике, освещенном мягкими огнями кованых светильников, Иорам вместе с Ниной Алексеевной поджидали их. Одинокая русалка, сидя у водопада, напрасно улыбалась гостям, не замечавшим её. Катя попросила рассказать историю царевича Александра Имеретинского и принцессы Нестан-Дареджан.

– С удовольствием, давно собиралась! – сказала Тинатин.

Вскинув руку, сверкнувшую золотыми перстнями, она поправила волосы и приступила к рассказу.

Царевна Нестан-Дареджан была дочерью кахетинского царя Теймураза Багратида, который известен не только как политический деятель и полководец, но и как поэт. Одна из его поэм – «Похвала Нестан-Дареджан» – посвящена дочери.

В 312 году II периода хроникона (1624 год от рождества Христова), после захвата персидскими войсками Телави, столицы Кахетии, Теймураз, будучи тогда царём объединённой Картли-Кахети, был вынужден искать убежища в Кутаиси, у своего родственника, царя Имеретинского Георгия Багратида. Почти год гостил он в Имерети, пытаясь собрать войско для того, чтобы изгнать врагов с родной земли.

С первых дней пребывания Теймураза в Кутаиси царевич Александр, сын Георгия, воспылал любовью к Нестан-Дареджан. Царевна ответила ему взаимностью, несмотря на то, что уже была замужем за князем Зурабом Эристави Арагвским. Её оправдывало то, что брак был формальным, навязан отцом в силу политических причин, и сам собой распался после того, как Зураб изменил Картли и перешёл на сторону персов.

Ослабленный междоусобными войнами с соседней Самегрело, Георгий был вынужден отказать в военной помощи своему родственнику. И Теймураз, поняв тщетность своих попыток собрать войско в Имерети, покинул Кутаиси и отправился в горную Тушети. Несмотря на настойчивые просьбы Нестан-Дареджан, Александру было отказано в женитьбе. Влюблённые расстались, дав друг другу вечную клятву верности.