Темные изумрудные волны - Федор Московцев

«С ума сойдёшь с её тревогами!» – подумал Андрей, взглянув на Катю. И лёг в постель.

Успокоившись, он всё равно не мог заснуть. Ночь казалась нескончаемой, назойливой. Подушки были жаркими, рассеивающими дрёму. Так он лежал, прислушиваясь к шорохам. И только под утро задремал.

Шорохи усилились. Глухой рокот доносился с гор. Гул постепенно нарастал. Налетел ураган, горы, река, лес со свистом закружились в дикой пляске.

Внезапно всё утихло. Каменная глушь. Тупик.

Из беловатой мути вынырнул верблюд с длинной, будто дымящейся шеей. Вскоре показался и весь караван. Он двигался к горбатому мосту в торжественно-печальном безмолвии. Не звенели колокольчики, не было слышно ни веселых возгласов, ни сердитых окриков погонщиков. Рядом с верблюдом и мулами, подобно белым теням, двигались поводыри.

Далёкие раскаты грома всё еще отдавались в ущелье тысячеголосым эхом, а караван мёртвых – верблюды и мулы, навьюченные гробами – бесшумно ступая, шел через горбатый мост. Вот караван прошёл мост. Вот он остановился. Проводники стали развязывать верёвки. Вот осторожно начали опускать гробы наземь, откидывать крышки.

Притаившись за камнем, Андрей наблюдал за ними. Он узнавал умерших. Странно, они ведь давно похоронены. Что они здесь делают? Что еще за уик-энд в горах, кто отпустил?

Он хотел крикнуть: «Эй, Геннадий Иванович, почему такой чёрный, в печке уснул? Ну, а ты, безмозглый Захар…»

Но внезапно почувствовал, как холодеет кровь, и красное пламя ослепляет глаза. В последнем гробу…

Он ринулся из-за укрытия, побежал к каравану, перескакивая через камни. Поводыри мёртвого каравана, сбросив капюшоны, обнажили клинки, готовые изрубить Андрея. Он выхватил из ножен саблю и устремился на страшных сопроводителей. Раскрыв бескровные рты, они затряслись от беззвучного хохота. Андрей занёс саблю и принялся рубить ближайшего к нему, белолицего, с водянистыми зрачками. Сабля ударилась о что-то жёсткое и жалобно зазвенела. Поводыри отбежали, и только дым стелился над бесформенными глыбами. Андрей круто повернулся, и побежал к последнему гробу, и… в растерянности остановился. Гроб постепенно становился прозрачным, сквозь него была видна дорога.

Андрей протянул руки, и гроб, теряя очертания, вздрагивал, таял в воздухе. Мертвая тишина повисла над ущельем, наполненным виденьями шайтана. Ледяной мираж! Таял, исчезал в серой мгле караван. А милые, любимые черты, всё ещё стояли перед глазами обезумевшего Андрея.

Над ущельем плыли облака, и тени их медленно скользили по отрогам. Потом яркий луч, как стрела, пробил серое марево, проник в окно, позолотил хрустальную вазу с букетом белых роз, на миг оживил полуистёртую икону и пропал в углу, словно нашёл лазейку.

Андрей открыл глаза, очнувшись от состояния, среднего между беспамятством и сном, – тяжёлой одури, вызванной увиденным кошмаром. Катя смотрела на него.

– Ты чего такой? И почему я в одежде? У нас что, ничего вечером не было? Мне это всё приснилось?..

Всё ещё под впечатлением тяжелого сна, он ответил:

– Не знаю… Мне тоже тут такое приснилось…

– Ну… знаешь! Ты как скажешь что-нибудь. Приснилось… Я это не поддерживаю. Я тебе теперь такое устрою… чтобы ты запоминал наверняка всё, что было!

Глава 33

Окна квартиры выходили на пойму реки Царицы. Была видна Волга, и корабль-памятник «Гаситель», историческое судно, сохранившееся со времён Сталинградской битвы. Любимый ресторан «Маяк» – через дом, до работы – три минуты пешком, все скомпоновано на одной линии, всё в пределах прямой видимости. Красота!

С какого счастливого часа он стал верить в удачу, никогда на неё не рассчитывал!? Ведь всё должно быть продумано и получено в соответствии с запланированными ожиданиями. А Моничев, «подлец», нарушил установленный порядок.

Стоя у окна, Иосиф Григорьевич представлял уже эту четырёхкомнатную квартиру в престижном доме на улице Краснознаменской освобождённой от старого хлама, доставшегося от предыдущих хозяев, облагороженной дубовым паркетом, мраморной плиткой, декоративным камнем, дорогими породами древесины, обставленной стильной мебелью. Свой кабинет он отделает в стиле барокко, давно хотел. Спальня, гостиная и кухня – это пусть Лариса решает. Георгий, сын, пусть сам думает о своей комнате. Наверное, недолго там продержится. Женится, и уедет на нынешнюю квартиру, которую до его свадьбы – дай бог, чтобы это было нескоро – предполагается сдавать.

Он вышел на проспект Ленина. Загорелся красный сигнал светофора, Иосиф Григорьевич решил пройтись по тротуару, и перейти дорогу в другом месте. Группа людей стояла на остановке, редкие прохожие. Женщина в черной блузке с длинным рукавом и черных брюках, с девочкой лет двенадцати вышла из магазина «Современник». Вся в черном, в такую жару! Вдова? Он был в Грузии лет пятнадцать назад, там женщины, если потеряли мужа, носят траур до конца своих дней.

Они приближались друг к другу. Он её узнал. Арина Кондаурова! Да, это она. Ведёт за руку дочь. Он поздоровался.

– Простите…

– Полковник Давиденко, областной ОБЭП.

И объяснился.

– Рождество на турбазе «Лукойла». Вы были с мужем.

– Да, я вспомнила, извините.

– Я в этом доме купил квартиру… Да что я говорю?!

Он сглотнул.

– … прежний мой шеф, он погиб. А я, в силу обстоятельств, причастен к расследованию… Суд состоялся, но дело вернули на доследование…

Он вспомнил, каких трудов ему это стоило – повернуть вспять уже решённый вопрос о виновности Мкртчана в убийстве Кондаурова.

– … Уверен: виновный будет найден, и…

– Я уже смирилась с утратой… – сказала Арина не совсем уверенно.

И добавила твёрдо:

– Конечно, не смирилась, но…

– Мы найдём…

Иосиф Григорьевич посмотрел на девочку, прижимающуюся к матери.

– …виновных и возместим вам все убытки.

Вспомнив об исчезнувшем сотруднике службы безопасности банка, в котором Кондауровы хранили деньги, он подумал, что это будет нелегко.

– Следствие пошло по ложному пути. Мы предоставили неопровержимые улики, и суд их принял. И теперь следователи будут работать тщательней. Я полностью контролирую дело. Есть много вопросов. Упоминал ли Виктор химзавод, кто обслуживал ваши машины, имеется в виду «Мерседес». Масса вопросов. Наверное, вас вызовут.

– Я вам признательна. Спасибо.

– Арина! Я возглавляю службу ОБЭП. Вообще, я мог бы сейчас пройти мимо. Даю вам слово офицера, что выполню обещание.

Девочка разглядывала дом. Арина стояла, обняв её рукой, как бы защищая от внешнего мира.

– Я потеряла любимого человека. И если бы не дети… Нам лучше пойти… Танюша, дай сюда…

И она, взяв за руку дочь, пошла в сторону моста через Царицу.

«Зачем я дал слово?» – думал он, проходя мимо Дома Союзов. Горел зелёный свет, Иосиф Григорьевич перешёл через дорогу. «Собственно, я уже дал самому себе слово, ещё два месяца назад. Значит, я сделаю это», – заключил он.

Иосиф Григорьевич прошёл мимо здания областной администрации, на улице Володарского повернул налево, и, пройдя наискосок, коротеньким переулком, свернув еще раз налево, вошёл в ресторан «Волгоград». Там, поднявшись по лестнице, он пересёк зал, повернул направо, и коридором проследовал в отдельный кабинет.

– Закажете что-нибудь сразу? – спросил администратор.

– Минеральной воды.

Никого еще не было. Можно обдумать предстоящую встречу.

Рубайлов Юрий Иванович, в прошлом заместитель главы администрации города по жилищно-коммунальному хозяйству, а ныне первый заместитель главы областной администрации, потерпел поражение на выборах мэра города. Теперь Юрий Иванович будет баллотироваться в депутаты Государственной Думы. У него все шансы для того, чтобы выиграть. Он учёл все прежние ошибки, и намерен действовать, согласуясь с духом времени. То, что он курирует правовой сектор, даёт шансы отличиться.

Минувшие выборы, несомненно, были неудачно спланированы. Вот лозунг на плакате-календаре: «Мира, добра, и благополучия – вам и вашим близким». Подпись гласит: «С верой и надеждой. Юрий Рубайлов». На фоне церкви изображен кандидат в компании двух красивых девушек. На календаре указаны даты церковных праздников, но почему-то не указан год. Коль скоро допущен такой промах, возникает вопрос: может, в написании «вера и надежда» тоже допущена ошибка, и эти слова надо писать с большой буквы? Тем более, одну девушку как раз зовут Вера, это известная телеведущая.

Лозунг сам по себе – штамповка, он не несет никакого смысла, и рассчитан, судя по всему, на пожилых людей. Тогда зачем соблазнительные девушки? Если уж они, а не семья, и не церковники, тогда нужен другой лозунг, пригодный для агитации в молодёжной среде.

Рубайлов баллотировался от какой-то там партии, и вот ещё один лозунг: «Решения партии – решения народа». Тут вообще опускаются руки, потянувшиеся было за избирательным бюллетенем. Во-первых, по определению, решения ни одной партии не могут быть решениями народа. Во-вторых, при прочтении лозунга в памяти неизбежно воскресают дела давно минувших дней – партсъезды КПСС, Леонид Ильич Брежнев, народ и партия едины, пустые прилавки магазинов, талоны на водку и на сахар, очереди за колбасой. Разве нормальный человек купится на эту ерунду?!