Чтоб знали! Избранное (сборник) - Михаил Армалинский

Мэри говорит: «Какой смысл искать правду, если жить по ней мы всё равно не можем?»

Убийство как самозащита оправдано моралью и законом. Если аборт – это убийство, то его можно рассматривать как защиту своей личности от угрозы вторжения личности иной, которая непоправимо изменит твою жизнь. Даже консерваторы позволяют делать аборт, если создаётся угроза здоровью или жизни матери, но если создаётся подобная угроза для её индивидуальности, то защищать её они не желают.

Мы пошли послушать блюз. Бар был набит народом. Я протискивался сквозь толпу, держа Мэри за руку, и нашёл место между двумя столиками у стены. Я встал спиной к стене, а для Мэри было место только впереди меня. Она давила своим большим задом мой привставший хуй. Блюз был, как всегда, ритмичный, и Мэри дёргалась в такт размашисто всем телом, время от времени вскидывая руки и потряхивая головой, от чего её золотые волосы развевались, затмевая мне сцену. Я удержал себя от того, чтобы вслух прокомментировать её движения, потому что это заставило бы её соизмеряться с моими словами в каждый следующий раз, когда бы она захотела потрясти какой-либо частью своего тела. И поэтому я решил не тревожить её естественных проявлений своим анализом. Я предложил ей потанцевать на медленном блюзе. Это был наш первый танец. Я держал её, но не крепко, вернее, то крепко, то почти отпуская, давая ей свободу и чувствуя, как важно менять нашу хватку, чтобы Мэри не пресытилась какой-либо одной и не почувствовала себя скованной моими объятиями. Но в то же время необходимо иногда давать ей понять, что я здесь, что близость её мне важна, что она – моя. И она целовала меня без стеснений. И я отвечал ей чуть сдержанно.

Я купил Мэри дилдо для ануса. Дилдо можно было расширять, раздувая приделанной к нему грушей. Она полюбопытствовала, а я воплотил. Пришёл я к ней, держа в одной руке коробку с дилдо, а в другой – розу. Таким образом я осуществлял заботу как о душе, так и о теле.

Машину пришлось продать – не было денег ни на бензин, ни на страховку, ни на ремонт. Мэри была счастлива, что получила те же деньги, что и потратила. Купил у неё машину всё тот же её экс-любовник с давних лет.

Однажды вечером Мэри объявляет мне, что приняла решение пойти в стюардессы. Какая-то подруга рассказала, как это здорово. (Нет чтобы подругу со мной познакомить.) Для того, чтобы взяли в стюардессы, нужно посещать вечеринки, на которых тебя замечают из множества претенденток и вызывают на интервью. Ну, думаю, придётся тебе переспать с дюжиной начальников, прежде чем возьмут. А Мэри с упоением рассказывает, что работа эта идеальна: пять дней работаешь и десять отдыхаешь. Деньги, свободное время. Надоело вечно думать, как свести концы с концами. Кроме того, летаешь по разным городам, странам – разнообразие. Обучение на стюардесс происходит в Майами за шесть недель. «Шесть недель, – подумал я, – ну уж ты и я за это время разлуки обязательно переебёмся, а не перебьёмся». И тут меня осенило, что её никогда не возьмут в стюардессы с обглоданными до корней ногтями. Да и ходить нужно на каблуках, чего она тоже не может. Но я ошибся – она разом перестала грызть ногти. Всё под корень обкусанное с лихвой отросло. Пальцы её стали красивыми, с миндалевидными крепкими ногтями. Но теперь она стала с остервенением сковыривать лак с накрашенных ногтей. Её постельное бельё пестрело кусочками красного лака. Часто эти кусочки прилипали к моему или её телу, и я сначала пугался, вдруг увидя красное пятно в неожиданном месте.

Увы, не для меня она сделала усилие над собой, а ради выгодной работы, которая, кстати, так и не осуществилась, потому что у неё не было машины, чтобы ездить на эти представительные вечеринки. Уж не рассчитывала ли она, что я буду её возить? Но когда затея с работой рухнула, маникюр тем не менее остался. А на высоких каблуках ей всё равно не ходить.

Мэри обратила внимание на то, что на улице красивые женщины, идя навстречу, избегают смотреть в глаза друг другу. Происходит это потому, что та, что взглянула первой, как бы взглянула с завистью и тем самым признала, что является менее красивой, чем та, на которую она взглянула. Мэри сказала, что она теперь избавилась от этого чувства и смотрит на красивых женщин с восхищением и чуть ли не с вожделением, которые отметают чувство зависти. «Причём безосновательной», – добавил я, к её радости.

Как-то я пришёл к Мэри в два часа дня и вскоре понял, что совершил ошибку – надо было прийти в семь, потому что к пяти уже нечего стало делать, а уходить так рано было неудобно. Пришлось выдумывать скучные развлечения.

Женщине нужно чувствовать, что партнёр её любит и заботится о ней. Истинная эта любовь или показная, так или иначе выявится. Но пока не выявилось, показную любовь не отличить от истинной, и она тешит. Однако истинная любовь тоже не вечна и когда-то кончится, и конец её по своему эффекту можно уподобить распознанию показной любви. Но кто может знать, что дольше проживёт, истинная любовь до своей смерти или показная до своего раскрытия? Может так получиться, что показная любовь окажется более живучей.

Джон ебёт Мэрину подружку Конни, вытаскивая и кончая наружу, нисколько не заботясь о её ощущениях. За десять лет она кончила с ним всего раз пять. Едучи домой, она всегда делает крюк, чтобы проехать мимо его дома и посмотреть, стоит ли его машина. Если стоит, то она рада, что он у себя дома, а если машины нет, то Конни спешит, волнуясь, что, может быть, он заехал к ней, а её нет.

Однажды Конни решила, что Джон будет лучше к ней относиться, если они будут делать что-либо ещё, кроме краткой ебли и столь же кратких разговоров. И она решила приготовить ему обед. Когда он пришёл и увидел сервированный стол, он сослался на то, что у него сегодня нет времени, и покинул Конни, даже не поебав. Так что в отношениях произошёл убыток, а не ожидаемый прибыток. Конни пригласила Мэри доедать обед. Джон действительно хорошо знал Конни и не позволил ей выйти из предначертанных границ.

Из Мэри торчала белая бечёвка тампона. Она села на меня так, чтобы член вошёл ей в анус, и соединила конец бечёвки с моим пупком. Получилась пуповина. Я, старше её, стал её ребёнком, причём только что родившимся. Вот что делает теория относительности ебли.

У Конни был единственный счастливый случай в жизни. Это был её случайный любовник, который оказался прекрасным. Они познакомились в баре и поехали в гостиницу. После того как они совершили несколько восхождений на острейший пик, любовник пошёл в ванную, намочил полотенце и обтёр им вспотевшую Конни. Это было для неё проявлением высшей заботы и нежности. Потом они обменялись браслетами, и она записала его имя и телефон на внутренней стороне своих деревянных башмаков. Целый день Конни ходила и чувствовала, как его имя согревает ей ногу. Но когда она сняла башмак, чтобы взглянуть на номер и наконец позвонить любовнику, то увидела, что номер стёрся.

На мой день рождения Мэри сделала маленький тортик и воткнула туда свечку. Я задумал желание, прежде чем её задуть. Желание было вполне чётким: заиметь поскорее другую женщину – ту, что я хочу, а не ту, что попадётся.

Я подарил Мэри древнюю книгу: «Идеальный брак» Ван дер Вельда. И вот как к ней ни приду, всё читает эту книженцию – её прельщает деликатный язык описания совокуплений. А скорее всего ей больше название нравится – подарил в виде книги то, что она ждёт от меня. Наверное, восприняла как многозначительный намёк на наше будущее. Вот уж действительно угодил подарком.

Конни звонит Мэри и уговаривает её пойти в кафе, выпить кофе. Мэри занята, ей нужно куда-то уходить. Конни не унимается и продолжает уговаривать, чуть ли не умолять. Наконец Мэри соглашается, и они идут в кафе. Мэри заказывает кофе, а Конни вдруг отказывается пить кофе и уходит, потому что он подаётся в стаканчиках из стереофома, который при выбрасывании в мусор загрязняет среду. Мэри не находит слов от возмущения.

Все мысли Конни заняты тем, что бы сделать приятное Джону. Когда они ебутся, она озабочена этими мыслями, которыми намеренно отвлекает себя от бесполезного возбуждения, потому что знает, что всё равно не успеет кончить с Джоном. Поэтому она старается попасть в такт с его движениями, или поцеловать в ухо, или ещё чего, чтобы его ощущения с ней были для него самыми острыми. Тогда, рассуждает она, он к ней вернётся.

Когда подаренные Мэри розы вянут, она обрывает лепестки и складывает в стеклянную банку. Так из моих роз у неё скопилась галлонная банка усохших лепестков. Только ли из моих?

Некоторые утверждают, что женщины могут в оргазме пребывать, тогда как мужчины в него только заглядывают. Я спросил регулярно кончающую Мэри, как она относится к заявлениям женщин, что они могут быть в оргазме долгое время и кончать раз за разом без перерыва. Она ответила мне просто и разумно, что такие женщины никогда не испытывали истинного оргазма, а просто находятся в состоянии сильного возбуждения, которое они принимают за оргазм. Думаю, что мнение Мэри в этом вопросе более авторитетно, чем горы книг, написанные мужчинами или уродками-феминистками.