Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

Однакожъ, м-ру Пикквику хотѣлось бы присутствовать на самомъ мѣстѣ охоты, тѣмъ болѣе, что онъ чрезвычайно безпокоился насчетъ жизни и костей своихъ любезныхъ сочленовъ. Къ тому же было весьма непріятно возвратиться назадъ въ такое прекрасное утро, обѣщавшее множество наслажденій на открытомъ полѣ. Поэтому отвѣтъ ученаго мужа былъ произнесенъ весьма нерѣшительнымъ и даже печальнымъ тономъ:

— Какъ же это, господа? Я вѣдь думалъ…

— Развѣ онъ не стрѣляетъ, сэръ? — спросилъ длинный лѣсничій.

— Нѣтъ. Къ тому же онъ хромаетъ на одну ногу, — отвѣчалъ м-ръ Уардль.

— Мнѣ бы, однакожъ, очень хотѣлось быть съ вами вмѣстѣ, господа, — замѣтилъ м-ръ Пикквикъ.

Продолжительная пауза.

— Не распорядиться ли вотъ какъ, господа, — сказалъ мальчишка въ кожаныхъ штанахъ, — y насъ, по другую сторону забора, есть небольшая телѣжка, гдѣ было бы очень удобно сидѣть этому джентльмену. Его слуга можетъ везти за нами эту телѣжку.

— Славно сказано, — подхватилъ м-ръ Уэллеръ, пламенно желавшій и самъ присутствовать на мѣстѣ охоты. — Мальчуганъ, я вижу, уменъ какъ бѣсенокъ. Я пойду за телѣжкой.

Но здѣсь возникло непредвидѣнное затрудненіе. Длинный лѣсничій рѣшительно протестовалъ противъ введенія на сцену человѣка съ телѣжкой, доказывая весьма основательно, что это будетъ непростительнымъ нарушеніемъ всѣхъ правилъ охоты.

Нашлись, однакожъ, средства побѣдоносно отклонить возраженія этого рода. Длинный лѣсничій облегчилъ свою душу, во-первыхъ, тѣмъ, что далъ сильный подзатыльникъ находчивому юношѣ, подавшему первую мысль насчетъ ненавистной телѣжки, a во-вторыхъ — ему обѣщали двойную порцію водки съ прибавленіемъ двухъ шиллинговъ на похмѣлье. Послѣ всѣхъ этихъ переговоровъ общество двинулось съ мѣста. Лѣсничій и м-ръ Уардль пошли впередъ; м-ръ Пикквикъ въ маленькой телѣжкѣ замыкалъ собой арьергардъ. Телѣжку везъ, разумѣется, м-ръ Самуэль Уэллеръ.

— Остановитесь, Самъ! — вскричалъ м-ръ Пикквикъ, доѣхавшій благополучно до половины перваго поля.

— Что такое? — спросилъ Уардль.

— Я не двинусь съ мѣста, — сказалъ м-ръ Пикквикъ рѣшительнымъ тономъ, — не двинусь съ мѣста, если Винкель будетъ этакъ нести свое ружье.

— Какъ же я долженъ нести? — спросилъ несчастный Винкель.

— Оборотите его дуломъ къ землѣ,- сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Но это будетъ не по охотничьи, — возразилъ м-ръ Бинкель.

— Ничего не хочу знать, — отвѣчалъ взволнованный м-ръ Пикквикъ, — y меня вовсе нѣтъ охоты отправиться на тотъ свѣтъ изъ за соблюденія вашихъ охотничьихъ приличій.

— Готовъ биться объ закладъ, что первый выстрѣлъ этого джентльмена обрушится на нашу голову, — проворчалъ долговязый лѣсничій.

— Ну, что за вздоръ… право! — говорилъ бѣдный Винкель, оборачивая свое ружье дуломъ въ землю.

— Нечего теперь бояться за свои кости, — замѣтилъ м-ръ Уэллеръ.

И телѣжка опять двинулась впередъ.

— Остановитесь! — сказалъ м-ръ Пикквикъ, проѣхавъ не болѣе десяти шаговъ.

— Что еще? — спросилъ Уардль.

— Топмана ружье грозитъ бѣдой, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, — я это вижу.

— Какой бѣдой! — воскликнулъ м-ръ Топманъ

— Вы можете застрѣлить кого-нибудь изъ насъ. Послушайте, господа, мнѣ очень совѣстно; но я принужденъ замѣтить опять, что не двинусь съ мѣста, если Топманъ не согласится держать свое ружье такъ же, какъ Винкель.

— Я готовъ, сэръ, подать вамъ такой же совѣтъ, — сказалъ лѣсничій, — или вы можете всадить пулю въ свой собственный жилетъ.

М-ръ Топманъ, съ обязательной поспѣшностью, повернулъ свое ружье, и успокоенное общество снова двинулось впередъ.

Вдругъ собаки остановились, какъ вкопанныя, и вмѣстѣ съ ними остановился лѣсничій.

— Что съ ними сдѣлалось? — шепнулъ м-ръ Винкель. — Какъ странно онѣ стоятъ!

— Молчите, — сказалъ Уардль, — развѣ вы не видите, что онѣ указываютъ?

— Указываютъ! — повторилъ м-ръ Винкель и тутъ же принялся озираться вокругъ, ожидая увидѣть гдѣ-нибудь прекрасный ландшафтъ, на который по его соображеніямъ, должны были указывать чуткія собаки. — Ничего не вижу, право. На что-жъ онѣ указываютъ?

Послышался рѣзкій внезапный шумъ, заставившій м-ра Винкеля отскочить назадъ, какъ будто онъ боялся застрѣлить себя. — Бацъ — бацъ! Дымъ выпорхнулъ изъ двухъ ружей и разсѣялся въ воздушномъ пространствѣ.

— Гдѣ онѣ? — закричалъ м-ръ Винкель, суетливо осматриваясь во всѣ стороны и перебѣгая отъ одного мѣста къ другому. — Гдѣ онѣ? Скажите, куда мнѣ палить. Гдѣ онѣ, пострѣлъ ихъ побери, гдѣ онѣ?

— Гдѣ онѣ! — сказалъ Уардль, поднимая двухъ птицъ, положенныхъ собаками y его ногъ. — Какъ гдѣ? Вотъ онѣ.

— Нѣтъ, нѣтъ, я говорю про другихъ! — кричалъ отуманенный м-ръ Винкель.

— Ну, тѣхъ уже не догнать намъ съ вами, — холодно сказалъ Уардль, заряжая опять свое ружье.

— Минутъ черезъ пять, я полагаю, налетитъ другая стая, — сказалъ длинный лѣсничій, — если этотъ господинъ теперь же начнетъ спускать курокъ, ружье авось выстрѣлитъ y него въ самую пору.

— Ха! ха! ха! — залился м-ръ Уэллеръ.

— Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, бросая сострадательный взглядъ на несчастнаго сочлена, приведеннаго въ крайнее смущеніе нескромными выходками.

— Что прикажете, сэръ?

— Перестаньте хохотать.

— Слушаю, сэръ.

И м-ръ Уэллеръ, поджавъ животъ, принялся выдѣлывать позади телѣжки самыя уморительныя гримасы къ величайшему наслажденію мальчишки въ кожаныхъ штанахъ, который безъ церемоніи принялся хохотать во все горло, за что и получилъ толчокъ отъ долговязаго лѣсничаго, воспользовавшагося этимъ случаемъ, чтобы скрыть свою собственную неудержимую веселость.

— Браво, любезный другъ! — воскликнулъ старикъ Уардль, обращаясь къ м-ру Топману, — вы-таки выстрѣлили на всякій случай.

— О, да, — отвѣчалъ м-ръ Топманъ, проникнутый сознаніемъ собственнаго достоинства, — я выстрѣлилъ!

— И очень хорошо. Въ другой разъ, авось, попадете во что-нибудь, если пристальнѣе будете смотрѣть. Не мудрено вѣдь?

— Совсѣмъ не мудрено, — сказалъ м-ръ Топманъ, — только я чуть не отскочилъ назадъ, когда прикладомъ ударило меня въ плечо. Я вовсе не думалъ, чтобы могли такъ брыкаться эти огнестрѣльныя штучки.

— Ничего, любезный другъ, скоро привыкнете, — сказалъ улыбаясь старый джентльменъ. — Ну, теперь въ походъ. Что телѣжка?

— Готова, сэръ.

— Пошевеливайтесь.

— Держитесь крѣпче, сэръ, — сказалъ Самуэль, принимаясь за свое дѣло.

— Держусь, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.

И общество скорыми шагами пошло впередъ. Разъ только должны были они остановиться y плетня при переправѣ на другое поле. Съ помощью своихъ учениковъ м-ръ Пикквикъ благополучно перелѣзъ черезъ плетень, и еще благополучнѣе м-ръ Уэллеръ перебросилъ походную телѣжку.

— Теперь, м-ръ Винкель, — сказалъ старикъ Уардль, — совѣтую вамъ идти подлѣ меня. Смотрите, не опоздайте въ другой разъ.

— Нѣтъ, ужъ теперь не опоздаю, — сказалъ м-ръ Винкель. — Что? Не указываютъ ли онѣ?

— Покамѣстъ еще нѣтъ. Идите тише.

Все было тихо и спокойно, если бы м-ръ Винкель производя какую-то запутанную эволюцію со своимъ ружьемъ, не выстрѣлилъ совсѣмъ нечаянно въ одну изъ критическихъ минутъ черезъ голову мальчишки, въ то самое мѣсто, гдѣ могъ бы быть мозгъ длиннаго лѣсничаго, если бы онъ подвернулся вмѣсто вертляваго мальчика.

— Какой чортъ надоумилъ васъ на эту штуку? — сказалъ старикъ Уардль, когда птицы, безъ малѣйшаго вреда, разлетѣлись по воздушному пространству.

— Въ жизнь не видалъ я такого гадкаго ружья, — отвѣчалъ бѣдный Винкель, съ недоумѣніемъ и досадой разсматривая курокъ, какъ будто въ устройствѣ его заключалась какая-нибудь важная ошибка. — Оно стрѣляетъ само собою, провалъ его возьми!

— Само собою! — повторилъ Уардль сердитымъ тономъ. — Этакъ, пожалуй, оно само собою убьетъ кого-нибудь изъ вашихъ рукъ.

— Этого, авось, намъ недолго дожидаться, — замѣтилъ долговязый лѣсничій пророческимъ тономъ.

— Что вы хотите сказать этимъ? — сердито спросилъ м-ръ Винкель.

— Ничего, сэръ, будьте спокойны, — отвѣчалъ лѣсничій, — я человѣкъ одинокій, a мать этого мальчика исходатайствуетъ пенсію отъ сэра Джоффри, если сынъ ея будетъ убитъ на его землѣ. — Заряжайте свое ружье, сэръ, заряжайте.

— Отнимите y него ружье! — закричалъ м-ръ Пикквикъ изъ своей телѣжки, пораженный ужасомъ при этихъ мрачныхъ предсказаніяхъ лѣсничаго. — Эй, кто-нибудь! Отнимите y него ружье!

Никто, однакожъ, не хотѣлъ повиноваться грозному приказанію ученаго мужа. М-ръ Винкель бросилъ на него возмущенный взглядъ и спокойно зарядилъ ружье. Общество опять пошло впередъ.

Основываясь на запискахъ м-ра Пикквика, мы обязаны здѣсь довести до свѣдѣнія читателей, что м-ръ Топманъ вообще обнаружилъ въ настоящемъ случаѣ гораздо болѣе проницательности и благоразумія, чѣмъ м-ръ Винкель, что, впрочемъ, отнюдь не можетъ относиться къ униженію достоинствъ этого послѣдняго джентльмена. М-ръ Винкель изслѣдовалъ полевое искусство со всѣхъ сторонъ и справедливо заслужилъ въ этомъ отношеніи громкую извѣстность; но м-ръ Пикквикъ основательно замѣчаетъ, что теорія и практика — двѣ вещи совершенно разныя и нерѣдко даже противорѣчащія одна другой. Дознано съ незапамятныхъ временъ продолжительнымъ рядомъ вѣковъ, что многіе отличные философы, яркія свѣтила мудрости на ея теоретическомъ горизонтѣ, оказывались совершенно неспособными для практической жизни.