Дочь реки (СИ) - Счастная Елена

Ватажники ждали его на том же месте, где лодку оставили. И еще издалека, идя к приметной мельнице, раздирая коленями густую прошлогоднюю траву, что возвышалась над молодой, едва поднявшейся выше щиколоток, Рарог заметил, что соратники не слишком-то довольны. Они стояли у воды и говорили о чем-то между собой. Заметили его, Другош махнул рукой, глядя слегка исподлобья.

— Что вызнали? — громко спросил Рарог, приближаясь.

— Да ничего толком, — отмахнулся Зденешко. — Люди Любора лагерем подле Оглобича стоят, но там мы Грозу не видели.

— В каждый шатер, вестимо, не заглядывали, — добавил Другош, — но и не заметили, чтобы охраняли какой-то из них сильнее, чем другие. Может, и нет там ее. Увезли куда в другое место.

— Может, — не стал спорить Рарог. — И княжну не видели?

— Нет. И никого из женщин, что могли бы ей прислуживать.

Может, конечно, Беляна и остановилась вместе с Любором на гостином дворе, но отчего-то казалось, что и сам княжич ночевал не там. А будь княжна в лагере, то это было бы заметно. Верно, тут попытался Любор прикрыть себе спину, не стал рядом с собой девиц оставлять. Может, догадывался, что Грозу отбить попытаются. Или просто от лишних глаз укрыть — чтобы не приключилось какой случайности. Но так или иначе, а все это оборачивалось разочарованием для Рарога. И разрушением надежд на то, что все ж сумеет силой Грозу у него забрать.

Да и что сказать, не верил он Любору. Слишком много теперь дочка воеводова знает. И еще больше узнает, если ее отпустят. А значит, опасность есть, что расскажет все Ратше или сразу князю самому. Обманет княжич, не отдаст ее, хоть все серебро, что в княжестве есть, ему привези.

— Что делать будешь, Рарог? — участливо поинтересовался Другош, как начало бестолковое молчание затягиваться.

— Сам раздобыть ее я не могу. Но можно попытаться заставить Любора обнаружить, где Гроза спрятана, а там уж надавить ватагой. Вряд ли дружина княжича ближняя больше.

Ватажники нахмурились пуще, переглянулись озадаченно.

— Ты, прежде чем решать, что делать, с людьми посоветуйся. Спроси, станут ли они на такое идти.

И Рарог замолчал — до самого возвращения в свой стан. Как накрыло его нехорошее предчувствие от веских слов Другоша, так и не отпускало все это время. Да и становище встретило его неприветливо, показалось. Тихо было там против того, как обычно бывало. И все, кажется, были заняты делами своими, никто не сидел праздно: готовились отплывать скоро, как вернется предводитель. И заметно разросся лагерь. Сильнее истоптали траву на прогалине и вокруг нее, как присоединились люди Делебора, как встала рядом с другими еще одна лодья. Теперь ватага вся была в сборе. Можно и разделяться, прошаривать протоки в поисках следов русинов. Можно дозоры устраивать там, откуда их появление ожидается больше всего. К тому же теперь Рарог знал почти точно, какими путями они в Волоцкое княжество пробираются. С какой стороны. И кто их через свои заставы пропускает и дороги удобные показывает.

Но получалось так, что путь тот, который Рарог сейчас избрать хотел, снова в сторону неизвестную всех норовил увести. Снова опасностью грозил: не выбраться живыми всем.

— Так что за встреча у тебя была? — сразу наведался в его шатер Делебор, как успел только Рарог туда войти, чтобы хоть пару мгновений побыть одному.

— Достал меня все ж княжич Любор.

— А-а, — усмехнулся кожевенник. — Не зря он тут крутился. Тебя поджидал. И что ж он хочет?

— Добро свое вернуть хочет в обмен на Грозу, — Рарог сел на ларь, что стоял у его лежанки. — А как то добро искать, я теперь уже и не знаю. Утопло на дне Волани.

— А я тебе точно скажу, — ватажник остановился напротив, скрестив руки на груди.

— Мы не пойдем искать то, что не найдем. Не станем тратить на то две пятерицы. Парни много о том говорили, пока тебя не было. Можешь каждого спросить: гоняться незнамо за чем, неведомо где из-за девчонки, от которой у тебя в штанах свербит, нам никакого резона нет.

— Решили все… — Рарог не удивился совсем.

Ведь ватага — это дружина, казалось бы: любому так привидеться может, если со стороны взглянуть. Но каждый здесь всегда печется наперво о своей выгоде. О том, как он будет зиму жить, где спать и что есть. Не от доброй жизни многие из ватажников с находничьей долей связались. А потому не хотели шкуры свои зазря под мечи подставлять. Рарог понимал их. И сам еще две луны назад решил бы так же, как и они. А теперь вот не мог.

— Значит, одному мне это тянуть дальше. Так?

— Им проще старшого сменить, как было с Тихобоем, чем мотаться за тобой от одного конца княжества в другой — и не получить после ничего. Только княжеский гнев.

— О княжеском гневе точно сказать не могу. Может статься так, что не будет он гневиться и наградит даже. Но раз вы тут все между собой обговорить успели… Тогда разделяться будем, — Рарог встал, одергивая рубаху. — И говорить я буду со своей ватагой, коль позволишь. Ты мужик крепкий, то я знаю. Да заправлять тут тебе никто права пока не давал.

— Если правда моя ватажникам ближе…

— Правду свою мы можем и на мечах выяснить, — одернул его Рарог. — Кто из нас правее окажется. А коли не желаешь, то отойди.

Делебор шагнул в сторону, опустив взгляд. Мимо него Рарог вышел в стан — и тут же взгляды ватажников к нему обратились. С ожиданием, нетерпением и осуждением — многие. Но идти на поводу у тех, кто добровольно под его начало перешел, кто поддержал его в трудный день — значит, слабость свою показать и дать повод им думать, что любой его заменить может. А там и до ножа в шею ночью недалеко. Но и идти напролом, не слушая никого, не считаясь тем, что важно для мужей — тоже неверно. Итог будет такой же. А потому, идя к большому костру становища, Рарог словно по острой грани ступал.

— Нам пора отправляться в дорогу. Засиделись, — заговорил он, когда ватажники собрались вокруг него, уже разумев, что он хочет говорить. — Но не все мы в одну сторону пойдем. Два струга пойдут в развилку Лагонки и Креси. Оттуда, думаю, могут русины появиться в скором времени. Затишье их затянулось, а значит, передышку они себе дали и пойдут по рекам вновь. Та тропка ими нынче еще не топтана, а за остальными уже из многих острогов следят пристально. Еще одна лодья пойдет к Долесску. Мне знать надо, не прибудет ли там русинов, не захотят ли они сговориться о чем-то с Любором, который как раз туда сейчас возвращается. Одна лодья за мной в сторону Волоцка пойдет

— А в Волоцк нам зачем? — сдвинул брови Другош, перекатывая в пальцах недавно обглоданную утиную ножку. — В той стороне, кажется, еще долго будет тихо. После битвы в Любшине. И после нашей стычки с русинами.

— Отыскать нужно ларь один. Будет непросто, да Велесовой волей отыщем.

— Так, значит, о том вы с Любором говорили? — выкрикнул кто-то из гурьбы. — За девицу выкуп?

— Получается, за нее, — не стал отнекиваться Рарог, пристально следя за изменениями на лицах своих людей. И они, на удивление, не разразились негодованием, не отказались все, как один, не стали угрожать. — Коль по моей вине Гроза попала в плен княжичу, то выручить мне ее надо. Кого-то, кто со мной пойдет, я сам назначу, но, кто хочет, может вызваться по доброй воле.

— Я пойду с тобой, — тут же откликнулся Калуга. Да в том и сомневаться не приходилось. Он-то к Грозе прикипел хорошенько даже за не столь долгие дни пути.

— Гроза с нами путь по реке прошла. И в Любшину сунуться не побоялась. Она все равно что часть нашей ватаги.

— Ага, только не тебе предназначенная часть, — скабрезно хмыкнул Другош. Посмотрел на Рарога исподлобья. — Я тоже пойду. Выручать девчонку надо. Забавная она. Жалко.

И так мало-помалу много кто вызвался — и не ожидалось такое вовсе. Никого не пришлось самому заставлять. Делебор, наблюдая за тем, как соратники выступают навстречу Рарогу, прищурился, качая головой. Его лицо растеряло суровость и легкую обиду, что виделась на нем еще со дня встречи после зимы. Все никак он не мог простить, что так надолго старшой задержался. А вот теперь улыбнулся совсем добродушно, глянул даже с легким восхищением, как будто на его глазах Рарог что- то невероятное совершил.