Моя исповедь. Невероятная история рок-легенды из Judas Priest - Роб Хэлфорд

Но было круто, спасибо за все! Пока!

И на этом все. С Джошем покончено. Хоть кровать ему купил.

Такой взрывной страсти, как с Брэдом, у нас не было, но мне было больно и не хватало Джоша. Несмотря на все мои похождения налево, я искренне считал, что нам с Джошем хорошо. Очевидно, ошибался.

Снова я был одинок, и меня накрыло. Полагаю, трезвость помогла справиться с расставанием, но я чувствовал себя… истощенным. Меня больше не было. Напряжение накапливалось. Я чувствовал себя скорлупой; абсолютно пустым человеком.

Мне исполнялось сорок, сложный возраст, и я был далеко не в самом праздничном состоянии. Слишком много всякого дерьма произошло. Судебный процесс, инцидент с байком, трения в группе, еще и Джош вдруг меня слил… И справиться с этим было сложно.

У меня не было шансов!

Я закрылся. Замкнулся в себе, влачил пустое унылое существование. Было ощущение, что я ничего не чувствую и на все плевать. Несколько недель я слонялся по дому в одиночестве. Ни разу не вышел и практически ничего не ел.

Я вспомнил маму после рождения Найджела, она впала в глубокую депрессию и ни с кем не разговаривала, пока не стала принимать транквилизаторы. Тогда я не понимал, каково ей. Теперь же понял.

Также я позволил себе признать то, что долгое время игнорировал и несколько месяцев отказывался признавать: Джош был натуралом. Все это время. Я думаю, он был сражен наповал, находясь с любимой рок-звездой, и поначалу ему нравилось со мной жить… Но потом все осточертело.

Да, Джош был натуралом. Как и Брэд. И Дэвид.

Почему же я продолжал оступаться и гонялся за натуралами? Что же со мной, черт возьми, было не так?

Существует теория, что некоторые геи неосознанно ищут себе натурала. Им годами вдалбливают, что они ничтожны, бракованный товар, и на подсознательном уровне они верят, что натуралы «лучше» их.

Вот и носятся за ними. Хотя если даже кого и цепляют, шансов удержаться нет. Это разрушающая, бесполезная и до идиотизма мазохистская установка… Но они все равно надеются на чудо. Снова и снова.

Блядь! НЕУЖЕЛИ я был одним из тех ребят? НЕУЖЕЛИ ЭТО ТАК?

Мне стукнуло сорок лет… Сорок! – посмотрел на себя со стороны и ужаснулся. Но я понятия не имел, как исправить ситуацию. Я понимал, что сексуальная ориентация загнала меня в угол – сам виноват, – с тех самых пор, как еще в школе понял, что гей.

Полжизни прошло, а я гей, гей в хеви-метал-группе, причем никогда и никому не смогу рассказать этот маленький мерзкий секрет. Ситуация безвыходная. Надежды нет.

Поэтому я сидел в одиночестве в Финиксе и занимался самоедством. Дело было дрянь.

18. Язык мой – враг мой!

C Джоном Бакстером я познакомился вскоре после того, как переехал в Финикс. Он был завсегдатаем местных клубов Mason Jar и Rockers и вместе с музыкантами Surgical Steel и другими ребятами любил выпить. Я всегда считал его классным парнем, и мы хорошо ладили.

Мы с Джоном стали общаться, когда он приобрел жилье в Лос-Анджелесе и начал там зависать. Я знал, что нужно передохнуть от этой летаргической жалости к самому себе, которой упивался в Финиксе, поэтому, когда он пригласил приехать к нему и остаться, я согласился.

Оказалось, Джон умеет слушать – я рассказывал ему о недавних муках и страданиях. Он оказал эмоциональную поддержку, и однажды вечером я вдруг рассказал ему о том, что разочарован в Priest и в свободное от группы время хочу заняться сольным проектом. Он меня здорово воодушевил.

«Да, Роб, ты, безусловно, должен это сделать! – сказал он. – Ты мог бы стать большой звездой. Посмотри на Оззи после ухода из Sabbath! Ты мог бы стать таким же успешным и популярным!»

Я очень сомневался, правда ли это, но был в крайне подавленном состоянии, поэтому энтузиазм и поддержка Джона действительно меня взбодрили. Он сказал, что недавно прошел курсы и сдал экзамен по музыкальному менеджменту. И спросил, не хотел бы я взять его в качестве своего менеджера.

По правде говоря, я не настолько этим заморачивался. Сольная карьера должна была в какой-то степени стать новым стартом, поэтому… Конечно, почему бы нет? Давай попробуем!

Ребята из Priest уже дали мне добро заняться сольным творчеством. Однако я считал, что о своих планах должен рассказать еще и Биллу Кёрбешли, и Джейн Эндрюс. Джон согласился и наблюдал, как я настукиваю им факс-сообщение.

Это заняло у меня пять минут. Я тогда об этом не особо думал, но, насколько помню спустя 30 лет, сказано было примерно следующее:

Дорогие Билл и Джейн!

Думаю, мне и ребятам нужно немного друг от друга отдохнуть. Я пока отойду в сторонку и займусь сольным музыкальным проектом. Я уже давно хотел себя в этом попробовать – и мне это НУЖНО. Менеджером проекта будет мой друг Джон Бакстер.

Всего наилучшего, Роб

Вот так. Я ни слова не сказал о том, что ухожу из Priest – потому что уходить не хотел. Мы с Джоном отправили факсом это письмо Биллу с Джейн, а на следующий день я о нем забыл. И пришел ответ Билла.

Он отправил очень агрессивное письмо, сказав, что глупо уходить из группы на пике и у меня не все дома. Разумеется, благословением и пожеланием всего хорошего это вряд ли можно назвать! Я был поражен. С чего он взял, что я ухожу?

Может быть, факс был чересчур двусмысленным и Билл решил, что я ухожу? Наверное, надо позвонить и все объяснить, но меня слишком обидели его слова и был неприятен его враждебный тон, поэтому звонить совсем не хотелось. Опять эта боязнь конфликтных ситуаций!

А тем временем Джон уже организовал пресс-конференцию, чтобы объявить о моем сольном проекте. Именно в тот момент я понял, что у журналистов, а следовательно, и фанатов было два важных ожидания или опасения по поводу этой таинственной пресс-конференции. Сначала они беспокоились, что на пресс-конференции я объявлю о том, что ухожу из Priest.

Они могли расслабиться. В этом вопросе я был абсолютно категоричен. Который уже раз и в прессе, и в сотнях последующих интервью я подчеркивал, что моя пока еще не получившая названия группа будет существовать в дополнение к Priest и уж точно никак не вместо Priest.

«Считаю важным всем вам сказать, что Judas Priest ни в коем случае не распались, – заявил я. – Мы по-прежнему вместе и в прекрасных отношениях. Наступит время, и мы вернемся».

Другие домыслы были гораздо более отвратительными и касались моей личной жизни. До меня дошел слух, что пресс-конференция была устроена для того, чтобы я публично признался в том, что болен СПИДом.

Время для сплетен было выбрано очень плодотворное и опасное. Недавно,