Вандал (сборник) - Андрей Посняков

Интересно, что звонит Луи? Наверное, обижается на то, что давно не виделись? Звал ведь заезжать, да у Нгоно все никак не складывалось. То кражи, то туристы куда-то пропали, теперь вот – парашютист этот…

– А, Луи… Извини, друг, работы много. Сам понимаешь, в отпусках все. Ну – почти все… Что? Русские? Когда? Уже! Да, наверное, профессор и звонил, да только я трубку не брал – некогда. Сейчас вот в Грэндкамп собираюсь… а уж потом… да-да, вечером… ближе к ночи. Что-что? Профессор сейчас перезвонит? Хорошо, жду… Здравствуйте, господин профессор!

Доктор Арно – физика, математика и прочее – ехидно осведомился о тех «с позволенья сказать, делах», что так сильно отвлекают «любезнейшего Нгоно» от своих хороших друзей, после чего, не слушая никаких возражений, назначил встречу:

– Луи сказал – ты сейчас едешь в Грэндкамп-Мэзи? Отлично! Мы с русскими гостями как раз надумали покататься на яхте. В Грэндкампе и заночуем – там прекрасный порт, а до того – погуляем. Встречаемся ровно в девять, на набережной, у памятника английским летчикам. И никаких отговорок! Ждем! Что? Ну, хорошо, пусть будет девять тридцать…

Конечно, хотелось бы встретиться с русскими… если б управиться со всеми делами до восьми вечера. Впрочем, в крайнем случае, можно явиться на борт «Эмили» и ближе к ночи, профессор, конечно – педант, но Луи… Луи… Луи Боттака – он учился в университете, в Кане, а почти все выходные и каникулы проводил в Арроманше, на вилле профессора, располагавшейся среди прочих шикарных построек на авеню имени какого-то адмирала, Нгоно точно не помнил – какого, но как проехать – знал, бывал в гостях и не раз. Хотя для Луи дело, в общем-то, было не в вилле, а в лаборатории – доктор Арно вовсе не бросил своих прежних опытов, о чем официально заявлял. О, нет, он лишь перенес их на свою виллу, по мере сил оснастив ее всем необходимым, а деньги у профессора имелись: кроме научных грантов, еще и фамильное достояние – доктор Фредерик Арно происходил из вполне аристократической семьи, некогда владевшей землями к востоку от Орна. Там и сейчас кое-что оставалось и приносило немалый доход. Конечно, доход мог бы быть и больше, и даже гораздо больше, ежели б профессор Арно нанял бы, наконец, толкового и честного управляющего, вместо того проходимца, что от его имени управлял всеми хозяйственными делами вот уже более десяти лет. Знали, что подворовывает… Но выгнать – руки не доходили, а, может, профессор к нему просто привык. В конце концов – на лабораторию и для опытов денег хватало – а это было главное! Мир, Вселенная, продолжала сжиматься, расстояния становились все меньше, убыстрялось время, все в этом мире стремительно неслось к своему концу – к коллапсу! И все об этом прекрасно знали. Не знали лишь, сколько осталось времени: в газетах писали, что две-три тысячи лет, в Интернете запустили страшилку про два-три века, большинство же ученых сходились к цифре в сто тысяч. И только доктор Арно точно установил – осталось от силы лет десять! И делал все… старался… Для того – и лаборатория, и деньги… В ученых кругах его обозвали шарлатаном? И черт с ними, можно прекрасно работать и одному. Тем более, с таким помощником, как Луи!

Да, еще теми же опытами занимались военные… то есть профессор Арно на них когда-то и работал, покуда не осознал, что по большей части льет воду на личные счета генералов. И уж тем более после того случая…

Заехав на радиостанцию, Нгоно обо всем договорился и, минут через двадцать бросив машину на автостоянке в порту Грэндкамп-Мэзи, спустился к морю. Разулся, закатал брюки и, взяв в руки туфли, зашагал по широкой полосе песчаного пляжа. Сейчас, во время отлива, здесь было довольно людно – щелкая фотоаппаратами, неспешно бродили туристы, здесь, впрочем – довольно редкие, местные жители с плетеными корзинками за плечами, деловито собирали устриц, неодобрительно поглядывая на орущих, гоняющихся друг за другом мальчишек.

Нгоно нагнал одного, с корзиной:

– Добрый день, месье. Как улов?

– Да в иные времена было и лучше, – собиратель устриц – невысокий кряжистый старик с длинной седой шевелюрой и прободеющей на самой макушке лысиной, оглянулся. – Здравствуйте. Вы просто так интересуетесь?

– Нет, – стажер улыбнулся, положил на песок туфли и, достав удостоверение, представился.

– А-а-а! – ухмыльнулся старик. – А вы, случайно, не того пропавшего парашютиста ищете? Ну, про которого по радио минут десять назад передали? Я вот только не помню станцию, но ее здесь, у нас, на побережье, обычно все слушают.

– Да-да, – тонкие губы парня растянулись еще шире. – Именно его я ищу. Ничем помочь не можете?

– Не, не помогу, – подумав, отозвался собеседник. – Парашютист-то когда пропал? Вечером?

– Ну да…

– Так я по вечерам уже дома сижу, ну, бывает – в пивной или в блинной. Лучше б вам рыбаков спросить или мальчишек, если кто здесь на небо и смотрит – так только они.

– Да-да, спасибо, я так и сделаю…

Рыбаки… Нгоно и сам понял – вот их-то и нужно спрашивать. Да еще – мальчишек. Эти точно все знают и, может быть, видели… Хотя, конечно, лучше бы позвонили.

Да уж, да уж – не такой был дурак господин Амбабве, чтобы таскаться сейчас босиком по пляжу, надеясь только лишь на удачу. Все же – далековато, вряд ли парашютиста принесло сюда, да и вообще – от радиостанции в этом смысле куда больше толку. На нее сейчас стажер и надеялся, а вот по пляжу – шел… гулял… Не так просто гулял – на Нгоно, между прочим, еще две нераскрытые кражи висели.

Оставив в покое собирателя устриц, помощник криминального инспектора нарочито громко заговорил c мальчишками, все расспрашивал о парашютисте – мол, не видали ли? Нет, не видали, да Нгоно того и не ждал, так просто спрашивал – отвлекая… от человечка одного отвлекая, от очень нужного человечка. Во-он он тоже ходит с корзинкой. Чернокожий парень в красной баскетке и мешковатых грязно-белых шортах. Один… Это хорошо, что один. Однако вокруг народу много, а Нгоно по побережью уже месяца два трется. Кто-то мог видеть, знать – что из полиции… Зачем зря подставлять нужного человека? А так… ну, подошел и подошел, что с того? Этот «чертов флик» тут у всех про парашютиста выспрашивал.

Молодой человек улыбнулся и, нагнав, чернокожего, поздоровался, как со старым другом:

– Салю, Ману.

– Салю… – парень резко обернулся. – А-а-а, господин Нгоно! Вот уж кого не ждал.

– Ты ж сам сказал, где искать.

– Ну, сказал, – Ману наклонился за устрицей. – Случилось что?

– Так все то же… Камера, телефон и бумажник. У той англичанки…

– А… ты все про нее. Вот уж кому неймется! Ну, подумаешь – бумажник украли, с кем не бывает-то?

– А что Морис? – негромко спросил стажер.

Ману вздрогнул и испуганно оглянулся. О, этот сенегалец явно что-то знал – Нгоно чувствовал – знал! Но вот почему-то не хотел говорить. Боялся Мориса? Ну, не такой уж этот черт и страшный… обычный пушер. Но местную гопоту подмял… именно что гопоту…

– Морис таким заниматься не будет, – подумав, убежденно заявил Ману. – Не того полета птица.

– А я и не говорю, что это – Морис, – терпеливо пояснил Нгоно. – Но ведь тот, кто украл – ему товар скинул, другому-то здесь просто некому.

– Так могли в Байе отвезти…

– Ой, не смеши меня, ладно? В Байе! Еще скажи – в Кан! Когда все прямо здесь запросто скинуть можно… Морису. Ну? У тебя, кажется, еще и судимость не снята?

Сенегалец зашмыгал носом… ага – ну, крутись, крутись, думай…

– Может, конечно – и Морису…

– Ну! Ну! – стажер посмотрел на Ману отечески строго и, вместе с тем – с некоторой явно читаемой угрозой, и даже с некоторой насмешкой. Именно такой взгляд он как-то подсмотрел у своего непосредственного начальника, инспектора Андре Мантину. – Говори, говори, парень! Ты ж, в конце концов, с Морисом вместе работаешь.

Сенегалец передернул плечом:

– Скажете тоже – вместе! Он – старший портье, а я кто? Так… поломой-уборщик.

– Зато – в отеле «Дюгесклен»! – пошутил Нгоно. – Одно название чего стоит. Звучит! Был в старину такой рыцарь… Так что – никто подозрительный последнюю неделю к Морису не приходил? Знаешь что, Ману… несмотря на всю нашу дружбу… не поверю! Так-таки никого подозрительного?

– Да там много кто ходит… Все-таки – отель!

– Ману!!!

– Парни какие-то приходили, – снова оглянувшись, сдался, наконец, сенегалец – не фиг-то его было и прижать! – Во вторник, кажется… да, во вторник.

Ага! А кража-то была в воскресенье! Выждали денек и…

– Что за парни?

– Да подростки. Лет, может, по пятнадцать-четырнадцать… один – румын, Башу зовут, второго не знаю. Явились уже под вечер, у стойки терлись, шептались о чем-то… Потом – я случайно услышал – Морис звонил в Байе, знакомцу своему… ну, барыге тому, вы знаете…