Думай как великие. Говорим с мыслителями о самом важном - Алекс Белл

служителей Господа, как вы мне прикажете верить в нашу церковь?

– Ну, лично я в таких случаях говорю, что есть огромная разница между учением Иисуса и святых первооснователей Церкви и недостойным поведением отдельных служителей современной католической церкви, в том числе, возможно, даже самого высокого ранга. Но давайте ближе к нашему с вами делу. Я нашел любопытную деталь в вашем личном досье, синьор Макиавелли. Еще при Борджиа вас обвинили в крупной растрате денег из казны. Если бы не личное заступничество правителя, вы уже тогда оказались бы в тюрьме, и даже, возможно, на эшафоте.

– Да, эта растрата имела место. Но я в ней не виноват.

– Объясните подробнее.

– Я отвечал за крупные хозяйственные дела в городе. Мне поручили внутреннее оформление Палаццо Веккьо, прекрасного дворца на центральной площади. Я хотел, чтобы оно было особенным, необыкновенным. Мне пришла в голову идея предложить эту задачу двум нашим знаменитым художникам: Леонардо и молодому мастеру по имени Микеланджело. По моему замыслу, как бы соревнуясь, они должны были расписать противоположные стены главного зала дворца. Сколько же раз я горько пожалел об этом. Они были невыносимы: изводили друг друга так, что, казалось, готовы убить. В итоге пришлось сделать так, чтобы они работали по очереди, и дело шло крайне медленно. Наконец оба создали прекрасные эскизы, которым рукоплескал весь город. Но когда Леонардо стал наносить краски, он что-то не рассчитал с составом, и все его полотно просто стекло вниз. Он отказался продолжить работу и ушел, не вернув денег. Микеланджело же был неожиданно срочно вызван в Рим умиравшим папой Юлием, чтобы создать для него роскошную мраморную гробницу. Из Рима он так и не вернулся. В конце концов получилось, что я напрасно извел кучу казенных денег на этих двоих, да еще и потратил больше года времени, а зал Палаццо так не был расписан, и меня едва не сделали крайним.

– По-своему забавная история. Но вернемся все же к тому, с чего мы начали. Вы сами – убежденный прагматик, и понимаете, что государь воспользуется вами только если в том будет польза лично для него и для всей большой семьи Медичи. Я бы хотел знать, чем именно вы можете быть полезны.

Макиавелли посмотрел на меня пронизывающим взглядом. Мне кажется, хоть я и мог показаться ему лучом надежды, он невзлюбил меня с первой секунды. Впрочем, эмоции для него ничего не значили.

– На основании громадного практического опыта и теоретических построений я создал стройную и логичную концепцию управления государством. Полагаю, эти мои знания могли бы помочь правителю во многих сложных ситуациях, то и дело возникающих. Я хочу вложить государю в руку острое оружие, с которым он уничтожит врагов и объединит Италию.

– В чем же состоят эти принципы? Представьте, что я и есть государь, и даю вам аудиенцию на короткое время. Посвятите меня лишь в главное.

Мой собеседник снова смерил меня презрительным взглядом и еще сильнее поджал свои тонкие губы.

– Вы не государь, и никогда им, я уверен, не станете. Впрочем, извольте. Начать необходимо с того, чтобы раз и навсегда забыть дурацкое и весьма устаревшее утверждение о том, что государь есть помазанник Божий. Вполне разумно говорить это простому народу, заручившись заодно поддержкой местного кардинала. Но самому государю надо каждую минуту осознавать, что на деле он совершенно обычный, простой человек, которому столь же свойственно ошибаться, как и всякому другому.

– Мне кажется, уже первый шаг звучит для большинства правителей неприятно, чтоб не сказать невыносимо.

– Власть вообще не самая приятная вещь. Это тяжелейшая постоянная работа. Наподобие шахмат, только не с одним, а с множеством противников, и свою партию вы играете всю жизнь, каждый день, с утра до вечера. И любая, даже незначительная на первый взгляд ошибка будет стоить вам престола, а с ним и жизни.

– Весьма здравая мысль.

– Правителю надлежит помнить о том, что человек – такой, какой он на самом деле есть, и образ этого же человека в глазах окружающих – это две абсолютно разные вещи. Иногда у них есть нечто общее, но это скорее случайность. Как правило, одно никак не зависит от другого.

При этих словах мне показалось, что я на миг перенесся в настоящее время. Я вспомнил образы знакомых в соцсетях и на секунду сопоставил их с реальной жизнью. В самом деле, люди давно стали жить двумя разными, никак не связанными жизнями – одной для публики, второй – для самих себя.

– Из этого следует, что государю не нужно всегда быть добродетельным. При прочих равных к этому стоит стремиться. Но иногда, в самых сложных ситуациях, ради интересов и своих собственных, и своего государства он вправе лгать, мстить врагам любыми способами, нарушать данные кому угодно обещания. Разумеется, простые люди ничего не должны об этом знать. В их глазах государь всегда обязан выглядеть честным, человечным, искренним, справедливым, любящим каждого подданного.

– И каким образом этого можно достичь?

– Я бы рекомендовал государю завести несколько умных, изворотливых и острых на язык людей, чьей обязанностью станет быстро и правдоподобно выстраивать оправдание всем его поступкам, ссылаясь на его же заботу о простом народе.

– Да, вероятно, это так. Каковы другие рекомендации?

– Их много. Например, я бы советовал государю как можно реже и лишь ненадолго отлучаться с глаз своих подданных, если только речь не идет о победоносной войне, которую обожает любой народ. Необходимо напоминать о себе постоянно, так как именно в отсутствие государя во дворце и в народе зреют заговоры.

Далее: нельзя терпеть никаких, даже самых слабых претендентов на трон. Высылать всех как можно дальше, сажать в тюрьму, а если упорствуют – казнить. Любая проблема в зародыше решается гораздо легче, чем потом. Государю в глазах подданных не может быть никакой другой альтернативы, иначе его правление закончится удивительно быстро.

– Значит, поэтому вы сейчас находитесь здесь, в этой камере? А не в своем скромном, но уютном поместье с прекрасной женой и пятью умницами-детьми? Издержки профессии, так сказать?

– Да, как личный советник и посвященный во многие дела семьи Борджиа, я мог представлять для него политическую опасность. Но, я надеюсь, вы уже поняли, что это совершенно не так.

– Продолжайте.

– Государь обязан быть крайне решительным. Его не должна мучить совесть, не должны грызть сомнения. Если, становится ясно, что война с соседями неизбежна, следует начать ее первым и внезапно.

– То есть вы уверены в том, что великая цель оправдывает средства ее достижения?

– Я сторонник рациональной политики, а не абстрактной