Волшебник Земноморья - Урсула К. Ле Гуин

летучими мышами… Но все равно она переживет и Божественного Короля, и все его Храмы, и всех королей, которые придут, чтобы править после него. А наш Храм стоял здесь до них, и будет стоять здесь, когда они уйдут. Потому что в нем средоточие всего мира.

— Да, он есть средоточие всего.

— И в нем хранятся свои богатства. Иногда Тхар рассказывает мне о них. Их столько, что можно доверху набить Храм Божественного Короля, да нет, десять таких Храмов, и ничего не убудет. Золото и военные трофеи, подаренные много веков назад, копились там на протяжении жизни сотен поколений, никто не знает, с какого времени. Сокровища заперты глубоко под землей, в подземельях и подвалах. Меня туда не берут, заставляют ждать и ждать. Но я знаю, как все выглядит. Под Палатой, под Селением, даже под этим самым местом, где мы стоим, — везде есть комнаты связанные огромным лабиринтом из множества туннелей. Недаром его имя — Лабиринт. Это огромный город, самый настоящий, только под землей, в темноте, и простирается он под этим холмом, и наполнен золотом, мечами древних героев, древними коронами, костями, временем и безмолвием.

Она сама пришла в восторженный экстаз от своих слов. Манан слушал и смотрел на нее, и его похожее на плоскую глыбу лицо не выражало ничего, кроме привычной флегматичной печали да настороженности, разве что на этот раз оно было чуточку печальнее, чем всегда.

— Ну да, — сказал он. — И ты — хозяйка всех сокровищ. А еще мрака и молчания.

— Да, хозяйка всего — я, — повторила она. — Но они не хотят мне ничего показывать. Я знаю только те помещения под землей, которые позади Престола. Мне не показывают даже место, где находится вход в подземелье, а когда я спрашиваю, отвечают всякий вздор. Не пускают меня в мои собственные владения! Почему они заставляют меня ждать? Ждать и ждать без конца?

— Ты же еще совсем молоденькая… И кроме того, — добавил сиплым альтом Манан, — наверняка, малышка, они просто боятся. Ведь это не их места — не забывай об этом. Там твои владения. А если они вступят в подземелье, их там будет подстерегать опасность. Нет таких смертных, которые не страшились бы Безымянных.

Арха ничего не сказала, лишь в ее глазах вспыхнул огонь.

Снова Манан помог ей увидеть происходящее с другой стороны. До сих пор Архе и в голову не приходило, что Коссиль и Тхар могут чего-то бояться: такими грозными, сильными и хладнокровными они казались. Однако Манан был прав. Они боялись тех мест, боялись обитающей в подземелье силы, а Арха была частью пугающей их силы, потому что принадлежала Безымянным.

И вот теперь, спускаясь вслед за Коссиль с крыльца Малого Дома и поднимаясь по крутой извилистой тропе к Престольной Палате, она припомнила давний разговор с Мананом и снова испытала то же странное оживление. Она не боялась того, что ей предстояло увидеть, ибо Архе в подземелье нечего страшиться. Она узнает, наконец, дорогу в свои владения.

Теперь Коссиль шла по тропе следом за ней, чуть приотстав, как того требовал этикет. Спустя какое-то время она сказала:

— Как известно моей госпоже, ее обязанностью является принесение в жертву узников — как обычных преступников, так и высокородных особ, — повинных в тягчайших грехах: измене или богохульстве против Господина Божественного Короля…

— Или Безымянных, — добавила Арха.

— Верно. Пока госпожа моя, Поглощенная, была еще в детских летах, ей не подобало самолично исполнять долг Жрицы. Но теперь госпожа моя больше не ребенок. Сейчас в Комнате Цепей содержатся узники, присланные по милости владыки нашего, Божественного Короля, из его столицы Авабата.

— Я ничего не знаю об этих узниках. Почему меня не известили?

— Узников доставили тайно, ночью, согласно предписаниям древнего ритуала Могил. А сейчас госпожа моя проследует к ним, как и предписано, сокровенным путем, если изволит ступить на эту тропку, ведущую вдоль стены.

Арха свернула с тропы и пошла вдоль огромной каменной стены, которая соединяла Могилы с купольным залом. Стена была сложена из очень массивных камней, даже самые малые из них перетянули бы на весах взрослого человека, а те, что покрупнее, были величиной с фургон. Неправильной формы, на вид совершенно необработанные, но тщательно пригнанные друг к другу, они держались очень прочно. Но кое-где с вершины стены камни осы́пались и лежали внизу беспорядочными грудами. Их разрушил климат пустыни с ее раскаленными днями и морозными ночами, а также незаметные, медленные, растянувшиеся на тысячелетия колебания недр самого холма.

— Залезть на стену вокруг Могил очень просто, — сказала Арха, когда они шли под стеной.

— У нас нет людей, чтобы починить ее, — равнодушно ответила Коссиль. — Они же всего-навсего рабы. Доверять им нельзя.

— Рабов нужно как следует припугнуть. И если кто-то из них посмеет ступить ногой на священную землю внутри стены, пусть будет наказан наравне с чужаками.

— И как их наказывать?

Коссиль спросила ради того, чтобы услышать ответ. Она знала заранее, как ответит Арха.

— Обезглавливать перед Престолом.

— Значит, госпожа моя желает, чтобы у этой стены была выставлена стража?

— Да, — ответила девушка.

Под длинными рукавами ее черного одеяния не было видно, как она в восторге стиснула кулачки. Она знала, что Коссиль не хочет, чтобы ради несения этой службы рабов отрывали от других дел, и, честно говоря, охранять стену — совершенно бесполезное занятие. Сколько помнила Арха, за все время сюда не явился еще ни один посторонний. Невозможно подойти к Селению незамеченным, ведь в голой пустыне негде укрыться. И никому не удалось бы подойти к Могилам. Охрана — это лишь одна из почестей, исстари полагавшихся святыне, а против этого Коссиль нечего возразить. Она должна повиноваться Архе.

— Здесь, — холодно сказала Жрица Короля.

Арха остановилась. Она часто ходила по этой тропке возле большой стены и изучила ее так же хорошо, как каждый клочок земли в Священном Селении: каждый камень, каждый куст колючки, каждый чертополох. Слева от нее высилась — в три ее роста — огромная каменная стена; справа холм обрывался уступом в небольшую ложбинку, совершенно сухую, и чуть подальше начинался мягкий подъем в сторону горной цепи на западе. Она оглядела весь участок вдоль стены и не заметила ничего незнакомого ей.

— Под красными камнями, госпожа моя.

Несколькими ярдами ниже на склоне виднелся выступ обнаженного красного туфа, образующий