Судьбой приказано спастись - Александр Александрович Берлин

меня, Тома, не узнаёшь? – наступал Валентин.

– Нет, – не сдавала позиций Тамара Васильевна.

– Ладно, раз так, зайду с другой стороны. Давай внимательно вспоминай, кому ты когда-то говорила: «Только самый настоящий глупышка может поехать за двадцать с лишним километров в город за одной-единственной лишь розой для любимой». Я, Тома, часто любил с ветерком на лошади прокатиться в город. Вот там-то и купил однажды тебе цветок, как-никак, городской. Ну, что, не вспомнила? Ещё нет? Тогда, давай сделаем по-другому: вместе вспомним давай сейчас вашего соседа-«буржуя», который любил покуривать только дорогие папиросы, которых, конечно, никогда в деревне не было; вот по этой самой причине он и посылал меня за ними на лошади в город. Хотя он для нас никаким «буржуем» не был. Просто этот хороший дядька всегда одевался очень аккуратно и по моде, вот за это и прозвали его, если помнишь, «буржуем». Знаешь, когда я вместо сдачи купил тебе тогда цветок, он и виду не подал, догадавшись, наверное, что это я для тебя купил. Мы его все звали почему-то Культяпкой – дядькой Васькой. Раз улыбнулась, наконец-то, мне, значит, вспомнила. Прав я, Томка?

– Валя, неужели это ты, мой любимый первый мальчик? – проворковала пожилая женщина.

– Свершилось, Тома, наконец-то меня вспомнила, – обрадовался Валентин.

– Папа? Тамара Васильевна? – недоумевала Валя. – Что это за индийское кино здесь происходит? Объясните нам.

– Да, Валя, твой папа – моя первая в жизни любовь; и первый парень, с кем однажды вечером на крыльце я поцеловалась, – смущённо призналась Тамара Васильевна.

– И я тоже… – засмущавшись слегка, сказал Валентин Николаевич.

– Вот так встреча, – удивившись, протянула Валентина.

– Но это ещё не все приятные новости, Тома, – добавил Валентин.

– Это ты о чём? – засмеялась Тамара Васильевна, – не жениться ли на мне решился.

– Как сказать… Как сказать… – оставив её в догадках проговорил Валентин. -Ладно, «сюрпризом» я чуть попозже тогда тебя обрадую. – И дипломатично уходя от щекотливой темы разговора, воскликнул: – В этом доме будут, наконец-то, меня угощать или нет?

– Папа, а Егор нам от тебя недавно целое богатство передал, – поделилась приятной новостью молодая женщина, начав собирать на стол.

– Если бы не один какой-то оказавшийся в нужный момент рядом со мной китаец, всё это богатство навсегда было бы потеряно… – назвав истинного виновника появления богатства, признался Егор.

– Я этого парня сегодня возле нашего дома видел, – задумчиво поглядев на Тамару Васильевну, добавил Валентин.

– Раз он в этом очень помог нам, тогда надо его домой пригласить в гости к нам зайти, – предложила, путаясь в словах, Люда.

– Его сейчас там нет, но, я обещаю, что его мы обязательно найдём, – заверил Валентин Николаевич.

Дослушав до конца слова Валентина, Тамара Васильевна, кивнув, продолжила:

– Он здесь редко появляется, но мы, разумеется, стараемся его голодным не оставлять, и даём ему всегда поесть. Вот только уговорить его войти в дом нам не удаётся. Уж больно, видать, он стеснительный и робкий от природы. Для нынешнего поколения – это такая редкость. Видать, родители на своем примере его так воспитали.

Услышав это откровение от Тамары Васильевны, Валентин немного улыбнулся и, посмотрев с хитрым прищуром Тамаре Васильевне в глаза, еле слышно проговорил:

– Эх, Тома, Тома… Скоро всё узнаешь. – Но это в большей степени было произнесено Валентином для себя, а не для неё.

Поужинав, Тамара Васильевна, не привлекая внимания, ушла отдохнуть к себе в комнату. Валентин никак не мог наговориться с дочерью после долгой разлуки и уже поздним только вечером постучал в дверь комнаты Тамары Васильевны. Получив разрешение войти, он несмело шагнул внутрь и присел рядом с ней, собираясь преподнести обещанный «сюрприз».

– Ну, как у тебя здоровье, Тома? Терпимо? – начал он издалека подбираться к главной теме разговора.

– Какое там к старости здоровье, Валя, – посетовала старушка. – Одни охи… и ахи…

– Ничего, скоро всё войдёт в норму, – обнадёжил он пожилую женщину.

– Чем ближе, Валя, к старости, тем неспокойнее становится на душе. За грехи свои по жизни приходится расплачиваться сполна. Они как черви засели глубоко в голову и не дают ни минуты покоя. Если бы можно было всё начать сначала, – с сожалением произнесла Тамара Васильевна.

– Тома, за свою непростую долгую жизнь, я пришёл к одному интересному выводу. Он состоит в том, что начать жить никогда не поздно, – изрёк самостоятельно выведенную мудрость Валентин.

– Тебе так говорить легко. Ты вот со своими поздно, но всё-таки встретился…

– А тебе, Тома, что, скажи на милость, мешает это сделать? – спросил Валентин, с доброй хитринкой в глазах поглядывая в сторону Тамары Васильевны.

– Мертвых, Валя, не воскрешают, – вздохнула женщина и заплакала.

– Ладно, Тома, не буду тебя больше мучить… и скажу прямо – твой сын жив! Я недавно видел его.

– Что?! – обескураженная такой новостью, осторожно привстав на дрожащих от волнения ногах с кровати, воскликнула она.

– Знаешь, Тома, я про историю с кражей ваших с мужем накопленных денег знаю ведь, – признался после паузы Валентин. – Понимаешь, когда твоего сына посадили в тюрьму, а потом перевозили к нам на зону, их машина попала под поезд, тянувший цистерны с горючим. Не знаю, как всё там происходило подробно, но то, что там творилось что-то ужасное, это факт. От разлива горючего машина загорелась и многие находившиеся там моментально погибли, а Святослав, твой сын, хоть и получил множество ушибов и ожогов, но, к счастью, остался жив. На зоне в бараке, куда он после этого попал, он лежал рядом со мной – на соседней койке. Когда он мне по моей просьбе обо всём подробно рассказал, он мне пришёлся как-то сразу по сердцу. А когда же он нарисовал твой портрет в молодости и признался мне, что это его мама, и потом, когда узнал от него, как родителей зовут, и откуда он родом, я тут же понял, что он твой сын. С этого момента я его полюбил, как родного сына, и, так как в уголовной среде у меня был кое-какой авторитет, на зоне его никто не смел обидеть. Потом, когда представился удобный для него случай, поучаствовав в его с зоны побеге, я спрятал его в доме своего родного брата Фёдора. Ты его должна помнить. Дом находился в тайге. Знаешь, Тома, на его месте я бы тогда эти ваши сбережения тоже бы, наверное, украл. У него, если честно, другого не было выхода. Если бы он не отдал тогда крупный долг, то его бы просто убили.

Я и сейчас бы о нём ничего не узнал, если бы