За краем поля - Чернявская Татьяна

   - Хорошо, хорошо, я поняла тебя, - сдавленно прохрипела Танка, борясь с накатывающей слабостью давнего страха. - Просто помоги мне всплыть, мне тяжело держаться на поверхности.

   - Странно, плотность же выше и тебя, напротив, должно выталкивать, - Алеандр попыталась приподнять духовника, но законы природы, словно отказались действовать на одно конкретно взятое тело. - Давай, ты просто за меня держаться будешь, вдвоём у нас плавучесть повыше будет. И ещё, не хочу тебя пугать, но тут всякие жмурики водятся. Я до конца не разглядела, но просто постарайся больше не паниковать, если кто-то покажется...

   - Эл, - Танка говорила тихо, но уже достаточно уверенно, чтобы выражать помимо усталости немалое раздражение ситуацией, - просто посмотри, где этот демонов след и как нам пробираться.

   - Нас по нему течением относит.

   - Вот и замечательно. Постарайся грести к берегу и ничего не опасайся, нам никто в этой, скажем так, речке не может грозить, - проговорила Танка и, откинув голову на плечо тихо ворчащей травнице, погрузилась в упоительное чувство чужой смерти.

   Теперь, когда способности к некромантии, чуть пробивавшиеся сквозь скорлупу предрассудков и табу, дали первые всходы в её слабом резерве, Чаронит начало казаться, что в мире живых некромантов уничтожили исключительно из зависти. Силы, текущие сквозь неё не затрагивали основ, не требовали накопления. Они были так естественны и постоянны, что складывались с пульсацией резерва чародейки в сложнейшую мелодию, повторить, которую не в силах было само мироздание. Всё, подпадавшее под этот ритм, делилось своей энергией, подчинялось и двигалось сообразно с ним, рождая в сердце девушки чуть пугающую своей дикостью эйфорию.

   - Если сейчас запоёшь, - ворчливо предупредила травница, почуяв неладное за немелодичными хрипами позади, - я клянусь, что утоплю тебя прямо в этой луже. А ещё лучше, просто разожму руку и ты пойдёшь на дно без чьей-либо помощи. Вот уж не думала, что ты настолько плохо плаваешь. Тут даже угробьцы и то больше тебя барахтаются! И почему я такая добрая...

   Алеандр сделала новый гребок, удивляясь, как странно реагирует на любое движение красная жидкость. Плавать в крови ей раньше никогда не доводилось, но что-то подсказывало, что заплыв в ней должен выглядеть определённо иначе. Уже хотя бы с того, что в ней непременно должны были встречаться сгустки свернувшихся белков. Исследовательский интерес толкал девушку выпустить свою ношу и хотя бы попытаться идентифицировать субстанцию, игнорирующую прямые указы водного чародея. Здоровые опасения, напротив, останавливали от доступных методов познания через питьё и закапывание в слизистые. Вопящий же на далёком краю обрыва трёхголовый гигант, оставшийся без слишком резвой добычи, и вовсе недвусмысленно намекал на острую необходимость держаться вместе, как бы подводное течение не тянуло ко дну отяжелевшую блондинку.

   - С твоими скачками веса здесь определённо нужно что-то делать, - продолжала рассуждать травница, стараясь за звуком собственного голоса скрыть липкий ужас от ощущения чужого голодного взгляда в затылок. - Если это аномалия места, то выбирает себе объект приложения уж слишком странно, ты не находишь? Нет, правда. Меня же эта гадость держит совершенно нормально. Признай: грешки какие-нибудь на дно тянут. Наверное, во всём виновата клептомания. В писании, правду, любителям прихапать чужое обещали раздирающие плоть заросли из золотых плетей ежевики, но, думаю, возможны вариации.

   Некто, в упор глядящий на барахтающихся подмастерьев, сменил исключительную плотоядность своего взгляда на агрессивное любопытство с толикой голодного раздражения. Не будь Алеандр уверенна, что Танка сейчас, крепко зажмурившись, пытается справиться с боязнью крови, то заподозрила б её в каких-то коварных планах. Во всяком случае, именно такой взгляд можно было словить, когда духовник планировала написание липовых шпаргалок для горячо любимых одноклассников, на которых в тот раз оказался оглушительно сорван зачёт по рунам.

   - Может, это вообще последствие панической атаки, - Эл невольно поёжилась, едва не макнув подругу с головой. - Я всё же не диагност и точно сказать не могу, но лучше тебе пропить комплекс успокоительных трав. Я потом вам со Стасием на пару заварю. Заодно и посмотрим, на кого быстрее подействует. Тебе бы вообще не мешало нервы подлечить: какая-то ты злая последнее время. Даже мама отметила и...

   Из недр кровавой реки, извиваясь всем телом, подобно исполинской змее, поднималось студенистое полупрозрачное существо. Тварь, некогда бывшая заброшенной душой иль, может быть, потерянной на бескрайних просторах Межмирья животной сущностью, скользила в потоках, ловя слизкой кожей отголоски разлетающихся энергий. Те обрывки сознания, что непостижимым образом зацепились в её щучьей голове, проплывая шматками растерзанных душ, не слишком располагали интеллектом и не могли, к примеру, оценить степень собственного уродства. Однако их было вполне достаточно для распознавания человеческой речи и, в редких случаях, рассуждения о пользе пеших прогулок. Как правило, таких познаний более чем хватало для того, чтобы выбирать из пучков трепещущих на дне липких душонок самых протухших и после под неторопливый мыслительный процесс их переваривать. В этот раз существо, не обладающее точным названием ввиду слабого самосознания, несмотря на собственное скудоумие, оказалось озадаченно: пища, коей полагалось барахтаться на дне, стенать и злиться, спокойно плыла под самой поверхностью, при этом производя странные и крайне настораживающие звуки, лишь часть из которых была известна и понятна.

   - ... тогда я и говорю: "Юри, ты совсем касторкой обнюхалась, раз думаешь, что я полезу в эту дыру за какой-то плесенью!" - пыхтело рыжеволосое мелкое создание, гребущее с возмутительной скоростью.

   - Может, ты помолчишь, пока дыхание не сбила окончательно, - отозвалось бледное, безвольное тело, уже больше походившее на местный контингент, но от чего-то особенно противное.

   - Не учи водного чародея плавать! - фыркнул первый претендент на пищу с неким даже вызовом, хотя щели на морде змееподобного создания уловили отчётливый аромат нервозности и страха. - Так вот, заползаю я в тот проход, а контейнер с пробирками цепляется за крюк...

   Определённо, если бы в студенистой голове, так смахивающей одновременно на щуку и крайне неприятного гуманоида, затесался ещё хотя бы один ошмёток сознания и тварь приобрела чуть большую широту чувств и взглядов, то в данный момент она познала бы чувство ненависти. Слишком чужда и дика была рыжеволосая пища, одним своим видом вызывая острые желудочные колики. Тем сильнее хотелось разделаться с ней побыстрее, чтоб долго терзаясь от недомоганья, в тихой запруде размышлять о пользе ходьбы и тихо переваривать нарушителя прекрасного уклада.

   Существо потянулось ввысь, поднимая над живительным обиталищем, тяжёлое, раздутое недавней трапезой чрево. Послушно растянулась эластичная связка, позволяя массивной треугольной челюсти покруглеть и опуститься до самой кромки шипастым ковшом. Морда и без того походившая на человека весьма отдалённо утратила последние узнаваемые черты. Собственно, они больше нужны были для минут размышления, а потому не помешали бы двойной трапезе ни коим образом. Единственное, что на короткий миг озадачило готовое к смертоносному прыжку создание, это нелёгкий выбор - какую часть пищи заглотить первой.

   Пока длилось это недолгое раздумье блёклая еда, что была более знакома, но излучала вокруг себя нечто уж откровенно отвратительное, вдруг вытянула вперёд одну из конечностей. Великий ужас объял все ошмётки накопленных душ твари, стоило холодной длани коснуться натянутой кожи. Ужас и боль, столь сильные, что, не имея возможности сопротивляться, создание истерично отдёрнулось и, не справившись с собственной массой, неловко обрушилось в пучину, лишь глухо тявкнув растянутой пастью.

   - Какого... - возмутилась было Валент.

   Мощная волна, возникшая на месте непонятного звука, поднялась выше крутых берегов и с яростной силой обрушилась вниз вместе с захваченными человеческими жертвами. Ревущий поток вцепился в растерявшихся от неожиданности чародеек, швырнул на самый гребень розовой пены и, протащив сквозь все водовороты, размазал по илистой массе ровным живым, но слегка контуженным слоем. Обрушив собственное возмущенье несколькими галлонами багряной влаги, что своим давленьем выбивали глубокие рытвины, кровавая река умиротворённо отступила в прежнее русло, оставляя после себя плети беловатых червеобразных водорослей и отвратительное чувство всепоглощающей липкости.

   - Меня сейчас стошнит, - простонала Чаронит, но не смогла найти в себе даже сил перевернуться на живот.