Война Мага. Том 2 - Ник Перумов

Спиной, затылком, всем существом Анэто чувствовал устремлённые на него взгляды товарищей-магов. Когда он подаст сигнал, они составят «кольцо», перебрасывая всю свою силу на него одного. Милорд ректор с чисто мужским пренебрежением – в его понимании «защитой» – оставил Мегану вне этой связки.

– Спаситель был бы доволен вами, чада мои, – беззаботно болтал тем временем Этлау, словно ничего не подозревая. – Это заклятье – что, настолько сложно?

– О да, святой отец, – елейно подтвердила Мегана. – Весьма и весьма. «Анналы Тьмы», преподобный, повествуют о сущности Разрушителя очень подробно, однако детали эти не из тех, что пригодятся в чародействе. Приходится двигаться на ощупь, а метод проб и ошибок, увы, здесь неприменим.

– Но мы преодолели всё это. – Анэто с усилием развёл закаменевшие челюсти, стараясь, чтобы голос звучал почтительно и естественно. «Сейчас ты заплатишь за всё, – мстительно подумал он, и даже думать об этом было радостно. – За всё, за всё, инквизитор. За Эбенезера Джайлза в том числе. Мы отдали его тебе, палач, мы сцепили зубы и промолчали «во имя высших интересов», но сейчас, похоже, эти самые «высшие интересы» требуют от нас совсем другого».

– Сюда, ваше преподобие. – Мегана шагнула на скользкий, гладкий словно зеркало, оплавленный камень.

– Предаю себя с радостью в руки твои, дочь моя, – выспренно отозвался экзекутор. Его нога коснулась чёрной поверхности, и в этот миг Анэто подал сигнал.

Ректор дрожал от нетерпения. Куда более сильного, чем у юнца перед первым свиданием. Они с Мег поставили на это всё, что имели, и, если они потерпят неудачу, власть Этлау и ему подобных над Эвиалом станет абсолютной. Да, магов ещё много, но все лучшие собраны здесь, у Пика Судеб.

Сигнал. Короткое заклятье, быстрое и незаметное, как скользящая среди мшистых камней ящерка. И сразу же Анэто словно коснулись десятки невидимых рук, упёрлись в спину, толкая вперёд, так что он теперь не смог бы повернуть назад, даже если бы очень хотел.

– А-и-и-и-и-и!!! – дико взвизгнула Мегана, изгибаясь дикой кошкой и бросаясь в сторону.

Может, Этлау решил, что таково начало обещанного ему «очень сложного заклятья», во всяком случае, он замер, оторопело уставясь на чародейку.

Анэто выдохнул, закрыл глаза и в одну бесконечно длинную секунду прошептал ключевое слово, приводящее в действие весь выстроенный «предельщиками» каскад.

Конечно, проще всего было бы просто всадить инквизитору в спину простой и честный нож, но… Анэто слишком хорошо помнил, что это не удалось Разрушителю на пару с драконом, и потому решил не рисковать. Если что-то и пробьёт загадочную защиту святого отца – так это магия, рафинированная, невероятно сложная, тщательно спрятанная от любого обнаружения, магия разящая, убийственная, сокрушающая…

Этлау ещё только поворачивался к Мегане, а воздух вокруг него словно бы сгустился и потемнел, движения инквизитора внезапно сделались очень-очень медленными, словно он с трудом продирался сквозь незримые путы.

Руки Анэто и Меганы теперь мелькали с такой быстротой, что едва мог уследить глаз. В ход пошли и жест, и слово. Всё, что могло ещё крепче связать преподобного, отрезать его от внешнего мира, от тех трёх сил, что поддерживали его, щедро делясь своей мощью. Беда в том, что этот кокон одновременно надёжно защищал инквизитора и от любого оружия – ни меч, ни копьё, ни стрела этот кокон бы не пробили.

Анэто чувствовал – за его спиной десятки магов сейчас до боли сцепились руками. «Кольцо» – это, конечно же, не только соприкоснувшиеся ладони, это много больше, но и без архаичного «возьмёмся за руки» тут не обойтись. Чародеи Ордоса и Волшебного Двора чувствовали сейчас, как с опасной быстротой тают их собственные силы, нагота души смотрела на них чёрными бездонными глазами; новички в «кольце» могли запросто отдать слишком много, но здесь собрались закалённые бойцы, знающие меру и предел.

Никогда ещё Анэто не распоряжался такой безграничной на первый взгляд мощью. Сила опьяняла, от неё кружилась голова, и казалось, скажи он сейчас Пику Судеб: «Перейди!» – исполинская гора послушается. Даже когда Белый Совет боролся с эпидемией в Ордосе, у милорда ректора не было таких резервов.

В этом ещё одна опасность для мага – утонуть в избытке Силы, захлебнуться ею; но сейчас всё собранное быстро заберёт созданное «предельщиками» заклятье.

Мегана застыла, тяжело дыша, с торжествующей яростью глядя прямо в медленно расширяющиеся глаза инквизитора. А чёрный кокон рос, распухал, превращаясь в почти правильную сферу, и со всех сторон, от скал, сугробов, заснеженных елей, из низких облаков, скрывавших ночное небо, к нему тянулись призрачные руки, стихии обречённого мира вступали в бой.

Томительные мгновения ползли, словно объевшиеся яду тараканы, и Анэто чувствовал, что сопротивление их заклятью стало нарастать. Заключённое в кокон существо (язык не поворачивался назвать его человеком) боролось за жизнь, и боролось отчаянно.

Анэто услыхал сотни, тысячи приглушённых голосов, словно из-за края бытия, они шептали, но их шёпот в его сознании становился оглушительным криком. Голоса мёртвых, бесчисленных поколений, ушедших в землю Эвиала, голоса и людей, и нелюдей. Им вторили те, кто при жизни не мог похвалиться даром слова. Существа и наделённые плотью, и бестелесные. Обитающие на грешной земле и на небесах…

Именно оттуда, с небес, шёл ещё один голос, нет, не голос – Глас, становящийся всё громче, отчётливее, напористей. Анэто не мог различить слова, только ощущал с каждым мигом нарастающий гнев говорившего.

От этого гнева путались мысли и дрожали руки. Ничтожная песчинка, жалкое ползающее насекомое дерзнуло бросить вызов надзвёздным иерархиям сил, о которых оно не имело и малейшего понятия. Оно наивно полагает, что своими заклинаниями, призываниями стихий, в свою очередь прикованных к плоти Эвиала, сможет остановить нечто, задуманное в невообразимой дали иных миров, в глубинах времени, даже многих «времён», о сути которых презренный червь не имеет и не может иметь понятия?.. Пусть он остановится, пока не поздно. Иначе…

Это грозное «иначе» терялось в совершенно недоступных пониманию терминах. Не просто угрозы, не просто смерть – что-то иное и оттого особенно пугающее. В конце концов, Анэто не раз и не два приходилось рисковать жизнью, свыкся он и с мыслью о конечности его мыслящего «я», не будучи приверженцем учений Спасителя, но испытываемое им сейчас обращало в ничто твёрдую волю и силу духа, наполняя всё сущестство непереносимым животным ужасом.

Тем временем кокон перестал расширяться. Теперь в нём лишь смутно угадывалась изломанная человеческая фигурка, безжалостно сминаемая протянувшимися руками стихий. «Предельщикам» удалось загнать в один хомут антагонистичные природные начала, вырывавшие сейчас из Этлау саму его душу, если, конечно, у него она ещё оставалась.

Одни заклятья тянули за собой другие, их лавина обрушивалась вниз, на обречённое существо в коконе, однако сам Анэто уже едва удерживался на ногах. Перед внутренним взором вместо чёткой, хоть и сложной, системы заклинаний помимо его воли представала картина загробного мира, Эвиал словно окутывало покрывало из некогда живших душ, они метались, корчились, бились в конвульсиях, возвещая скорое нисхождение иного, куда более могущественного и ужасного существа. К Эвиалу приближалось нечто, описать которое Анэто не смог бы никакими словами, не имеющее облика и имени, квинтэссенция гнева и могущества.

Спаситель? – мелькнула запоздалая мысль. Спаситель, не облечённый плотью, безликий бог, совсем не тот, кого так любят выписывать на церковных стенах изографы?

Удерживать заклятье становилось всё труднее, Анэто уже и сам не знал, стоит ли он ещё на ногах, рухнул ли на камень или вообще парит в пространстве.

А существо в коконе не сдавалось – тёмную завесу изнутри прошили стремительные росчерки зелёного пламени, однако чары эвиальских магов выдержали.

Взор Анэто охватывал сейчас весь Эвиал, он видел затянутые непроницаемой завесой области на закатном краю мира, владения Западной Тьмы, и чувствовал, как что-то зашевелилось и там. Яростным алым пламенем пылала тонкая, протянувшаяся на тысячи лиг цепочка каких-то не то храмов, не то крипт – вдоль самого края Тёмного океана. Маг чувствовал, с каким бешенством ударяет чёрная волна в эту преграду, которая, хоть и истончившаяся, всё же сдерживает зловещий прилив. В одном месте цепи чувствовался разрыв, там алый огнь угас, почему, отчего – Анэто не ведал. Но волна – словно истолчённый уголь пополам с серым пеплом – поднималась всё выше, и магу показалось – всё, гнев Её столь велик, что уже не выдержат никакие преграды и цепи.

Тварь в коконе продолжала сопротивляться. Заклятье Анэто и Меганы должно было бы разорвать на куски его жизненное начало, ту самую «душу» – но Этлау держался стойко, и чары натыкались словно на ледяную стену. Анэто верил, что против этого бы не устоял ни один человек, даже самый сильный волшебник – ведь в своё время нашлась управа даже на великого Салладорца!