Ярче тысячи солнц. Трепетное, удивительное, чудесное в мистической поэзии баулов - Бхагаван Раджниш (Ошо)

Только три или четыре дня назад один саньясин сказал мне, что во время праймал-терапии здесь, в ашраме, он столкнулся с воспоминанием из детства. Он смог вспомнить и увидеть: мать пыталась убить, задушить его. Он увидел все это, пережил заново. Теперь все его существо дрожит. И он не обычный человек, он сам психотерапевт. Теперь он понимает многое, чего не понимал раньше: почему он кажется таким мертвым, похожим на камень, на скалу, почему он никому не может доверять, почему он не может легко двигаться в любовь, почему это такое огромное усилие, и даже если это происходит, что-то всегда не так. Он не струится – мать пыталась задушить его…

Основа доверия потеряна, внутреннее доверие потеряно: «Даже мать пыталась меня убить. Тогда кому можно доверять?» Теперь этот мир враждебен. Человек должен бороться, выживает сильнейший.

Много раз я недоумевал: почему никто не пытается провести психоаналитическое исследование Чарльза Дарвина? Никто еще не пытался. Наверное, у него была какая-то проблема с матерью, отсюда и его гипотеза о выживании сильнейшего. Точно таким же образом можно проанализировать детство князя Кропоткина. Наверное, между ним и его матерью были отношения глубокой любви, – настолько глубокие, что он противоречит Чарльзу Дарвину и пытается заменить теорию о выживании сильнейшего теорией солидарности и взаимной помощи. Он говорит: «В жизни нет конфликта, есть солидарность. Даже когда тигр бросается на свою жертву и пожирает ее, это солидарность». Как он это объясняет? Он говорит: «По сути дела, в тот момент, когда тигр атакует свою жертву, жертва расслабляется и умирает легко. Конфликта нет. Жертва служит пищей тигру».

Должна быть какая-то солидарность в том, что вы срываете яблоко с дерева и съедаете его, между вами и яблоком есть глубокая солидарность. Иначе яблоко вызвало бы нарушения в вашем теле. Если бы был конфликт, яблоко продолжало бы бороться с вами. Оно никогда бы не позволило себе раствориться в вашем теле; оно осталось бы к вам враждебным. Но оно просто растворяется в вас, становится вашей кровью, становится вашими костями, становится вашим телом. Кропоткин говорит: «В жизни есть величайшая солидарность». Даже когда тигр убивает свою жертву, Кропоткин называет это солидарностью и взаимной помощью. Спросите Чарльза Дарвина: даже когда двое друзей любят друг друга, готовы умереть друг за друга, он скажет, что это только притворство. Глубоко внутри – конфликт, борьба, соревнование, ревность.

Философия не рождается на пустом месте. Философия приходит из вашего собственного бытия, из вашей жизни, из вашего опыта. Если ребенок глубоко любил мать и мать щедро одаривала его своей любовью, это с самого начала закладывает основу для будущего доверия. У такого ребенка будут любящие отношения с женщинами, любящие отношения с друзьями, и однажды он сможет сдаться мастеру, а в конце концов – совершенно раствориться в боге. Но если первое звено пропущено, тогда строить не на чем. Тогда, сколько бы вы ни пытались верить, с каждым разом это становится труднее и труднее. У меня такое ощущение, что именно это верно в отношении задавшего этот вопрос.

«Мне отчаянно не хватает доверия…» – да, потому что доверие дает пищу. Без доверия ты будешь голодным, истощенным. Доверие – самая тонкая пища в жизни. Если ты не веришь, ты не можешь по-настоящему жить. Ты всегда будешь в страхе; ты окружен смертью, не жизнью. С глубоким внутренним доверием меняется вся перспектива. Тогда ты в жизни как дома, и в жизни нет конфликта. Тогда ты не чужой в этом мире. Тогда ты не посторонний. Тогда ты не иностранец. Ты принадлежишь миру, и мир принадлежит тебе. Мир доволен тобой таким, какой ты есть, – мир защищает тебя. Это чувство глубокой защищенности дает храбрость – храбрость идти неизвестными дорогами.

Когда мать дома, ребенок очень храбрый. Вы не замечали? Он может выйти на дорогу, он может гулять по саду, он может делать тысячу и одну вещь. Когда матери нет – ему страшно. Он не может выйти из дома, потому что он не чувствует материнской опеки, ее защищающей ауры. Атмосфера становится совершенно враждебной, опасной.

Однажды случилось…

Я гостил в семье друзей; они ушли на какую-то свадьбу и оставили мне своего маленького сына, чтобы я присмотрел за ним. Они сказали: «Просто смотри». И я стал смотреть. Мальчик играл около дома и вдруг упал. Он упал, оглянулся на меня и стал ждать моей реакции. Я смотрел на него в полном молчании. Он подождал минуту, пытаясь почувствовать, стоит ли начинать плакать. Но я был совершенно нейтрален, – меня как будто не было, – и он пожал плечами: «От этого чудака все равно не будет толку».

И снова начал играть. Через полчаса, когда приехали отец и мать, он заплакал. Я сказал:

– Это нелогично. Прошло полчаса, тебе уже не может быть больно!

– Ну и что? – сказал он. – Когда ты посмотрел на меня своим каменным взглядом, я подумал: «Какой смысл плакать? Даже если болит, пусть болит. Плакать бесполезно». А теперь пришла моя мама…

Теперь он в другой атмосфере – теперь он может заплакать, потому что есть кому его утешить, посочувствовать, кто-то готов позаботиться о нем.

Если в детстве вас щедро одаривали любовью и доверием, то в вас развивается позитивное самоощущение, хорошее представление о самом себе. И если ваши родители действительно любили друг друга и были счастливы с вами, – потому что вы были кульминацией их любви, пиком их любви, воплощением их любви, – если они глубоко любили друг друга, тогда вы песня, родившаяся из их любви. Вы доказательство, свидетельство того, что они любили друг друга. Вы их создание: вы сделали их счастливыми, и они принимают вас, принимают таким как есть. Даже если они пытаются вам помочь, они пытаются помочь с любовью. Даже если иногда они говорят «нельзя», вы не обижаетесь, не чувствуете себя униженным. Наоборот: вы чувствуете, что о вас заботятся.

Но когда любви нет, а отец и мать продолжают говорить «нельзя», постепенно ребенок начинает понимать: «Меня не принимают таким как есть. Если я делаю определенные вещи, меня любят. Если я не делаю определенных вещей, меня не любят. Если я делаю что-то еще, меня ненавидят».

И он начинает сжиматься. Его чистое существо не принимают, не любят. Когда любовь ставит условия – доверие погибает. Такой человек никогда не сможет внутренне ощущать себя красивым существом. Потому что первый раз вы отражаетесь именно в глазах матери; и если вы видите в них счастье, блаженство, радость, экстаз от самого того факта, что она смотрит на вас, – вы знаете, что у вас есть внутренняя ценность. Тогда очень легко верить, очень легко сдаться, потому что вы не боитесь. Но если вы знаете, что вы «неправильный», тогда вы всегда будете пытаться доказать обратное. Люди становятся спорщиками. Все люди, стремящиеся кого-то в чем-то убеждать, – это люди с негативным самоощущением. Они все время защищаются, они очень обидчивы. Если человеку, который любит спорить, сказать: «Ты сделал то-то и то-то неправильно», – он тут же бросится на вас, он очень рассердится. Он не сможет принять даже небольшой дружеской критики. Но если у него позитивное самоощущение, он будет готов слушать, будет готов учиться, будет готов уважать мнения других. Может быть, они правы, – и даже если они окажутся правы, а он неправ, его это не заденет, потому что это несущественно. В своих собственных глазах он не станет от этого хуже.

Люди обидчивы – они не хотят критики, они не хотят, чтобы им говорили, что они должны что-то делать или чего-то не делать. И эти люди считают, что если они не умеют уступать и сдаваться, это потому, что они очень сильные. Они просто больные, нервнобольные. Только сильный мужчина или сильная женщина могут сдаться, слабаки – никогда. Потому что они думают, что если они уступят или сдадутся, их слабость станет всем очевидна. Они знают, что они слабы, они знают свою неполноценность, поэтому они не могут склонить голову. Для них это трудно, потому что, склоняясь, они признают свою неполноценность. Только полноценный человек может склониться, неполноценные не могут. Они никого не могут уважать, потому что не уважают себя. Они не знают, что такое уважение, они всегда боятся сдаться, потому что сдаться – значит проявить слабость.

Помните: вы можете сдаться, только если вы очень сильный человек. Вы ни о чем не беспокоитесь; вы знаете, что, сдавшись, не станете слабее. Вы можете сдаться и не потеряете свою силу, свою волю. Фактически, сдаваясь, вы совершаете величайший из всех возможных волевых поступков.

Если ты чувствуешь, что тебе не хватает доверия, тебе придется пойти назад. Тебе придется покопаться в своих воспоминаниях. Тебе придется вернуться в прошлое. Тебе придется очистить свой ум от штампов, клише. Наверное, ты носишь с собой большую кучу мусора из прошлого, освободи себя от этой тяжести.

Вот как это сделать: постарайся вернуться к прошлому не как к воспоминанию, а как к живому событию, – проживи его снова. Сделай это своей медитацией. Каждый день, вечером, возвращайся на час в прошлое. Попытайся найти то, что случилось в твоем детстве. Чем глубже ты пойдешь, тем будет лучше, потому что мы прячем многое из того, что с нами случилось, и не позволяем некоторым вещам всплывать на поверхность. Пусть это всплывет на поверхность. Каждый день иди глубже и глубже. Сначала ты вспомнишь себя вплоть до того времени, когда тебе было около пяти или четырех лет, и ты не сможешь идти дальше. Вдруг перед тобой встает Китайская стена. Но иди дальше – ты увидишь, что идешь глубже: три года, два года. Некоторым людям удавалось дойти до того момента, когда они рождались из чрева матери. Некоторым людям удавалось вспомнить, как они жили внутри матери, а некоторые люди шли еще дальше – в другую жизнь, до того, как они умерли.