Легенды и мифы Древнего Востока - Анна Овчинникова

— Что ж, да хранит тебя богиня Иштар, — печально промолвили старцы. — Пусть осветит твой путь лучезарный Шамаш!

Люди заплакали еще громче, а Гильгамеш поднял к небу ладонь и торжественно поклялся:

— Если Шамаш поможет мне одолеть Хумбабу, если вернет меня невредимым домой — я всю жизнь буду славить его и чтить богатыми жертвами!

После этого герои опоясались оружием и приготовились к опасному походу.

III

Еле вырвавшись от старейшин, готовых без конца давать им премудрые наставления, Гильгамеш и Энкиду зашагали в храм Эгальмах проститься со жрицей Нинсун.

Глядя снизу вверх на своего могучего сына, женщина печально выслушала его слова:

— Мама, мы уходим сражаться с великаном Хумбабой! И пока мы не убили жестокого хранителя кедров, пока не изгнали зло из этого мира и не вернулись домой с победой, моли за нас Шамаша — я знаю, бог услышит слова своей жрицы!

Нинсун молча скрылась в дальних комнатах храма и вскоре появилась оттуда в жреческом одеянии, в богатом ожерелье, в высокой тиаре. Окропив землю чистой водой, она зажгла перед кумиром Шамаша благовонное куренье, положила перед богом мучную жертву и обратилась к нему то ли с жалобой, то ли с молитвой:

— Для чего ты дал Гильгамешу неусыпное сердце,Для чего покорил ты моего сына?Ты коснулся его, и он уходитНа Хумбабу дорогою отдаленной,В бой вступает, который ему неведом,Неизвестное дело затеял ныне.Вплоть до дня, когда он уйдет и вернется,Вплоть до дня, когда он достигнет кедров,Поразит могучего, поразит ХумбабуИ погубит зло, что тебе ненавистно,Ты, когда он повернется к небу,Он к тебе повернется, Айя, невеста, помни!

Погасила Нинсун курильницу, сняла тиару и обратилась к Энкиду:

— Энкиду, мое счастье, мое веселье! Береги Гильгамеша, будь ему опорой в трудном походе. А я не устану молить богов, чтобы они вернули вас обоих в Урук живых и невредимых!

Приподнявшись на цыпочки, жрица повесила на шею Энкиду талисман, и степной человек поклялся:

— Как бы долго ни продлился путь, я буду рядом с Гильгамешем! В какое бы пекло он ни полез, я его не оставлю!

IV

Долго шли герои на запад то по дороге, то без дороги — и на третий день достигли дальнего притока Евфрата. Устроив привал на берегу реки, они принесли жертву богам, утолили голод и улеглись спать…

Но посреди ночи Гильгамеш вдруг проснулся с пронзительным криком.

— Что случилось? — привстал разбуженный Энкиду. — Что ты кричишь, как будто скорпион укусил тебя в ухо?

— Друг, мне привиделся страшный сон: огромная гора обрушилась сверху и нас с тобой придавила!

— Не объедайся перед сном, тогда не будут мучить кошмары, — зевая, посоветовал Энкиду. — Кстати, почему ты считаешь этот сон страшным? Наоборот, он явно сулит нам удачу: как рухнула та гора, так рухнет и убитый нами Хумбаба!

За три дня друзья отмахали длинный путь, а когда остановились на ночлег, поужинали и уснули, Гильгамеш снова разбудил Энкиду громким воплем.

— Что тебе приснилось на этот раз? — сонно поинтересовался тот. — Небось, как я намял тебе бока возле дома красотки Ишхары?

Но Гильгамешу было не до шуток.

— Нет, мне привиделся дикий тур, который чуть не поднял меня на рога, — от его гневного рева дрожало небо! Потом блеснула молния, загорелась земля, но хлынувший дождь потушил пламя…

— Отличный сон! Дикий тур — это Шамаш, который решил испытать твою храбрость. А дождь послал твой божественный предок Лугальбанда, значит, он поможет нам расправиться с Хумбабой. Перестань беспокоиться, ложись и спи!

День за днем Энкиду с Гильгамешем шли все дальше в сторону заходящего солнца — и наконец завидели впереди горы Ливана.

Темно-синяя горная гряда заслонила собой небо, быстрый ветер донес до друзей запах моря и аромат смолистых кедров…

Еще никогда Шамаш не получал от героев таких щедрых жертв, и еще никогда не было так тревожно у них на сердце.

В тот вечер Энкиду даже не лег спать, а молча сел в шалаше рядом с Гильгамешем, дожидаясь очередного сновиденья друга.

И дождался: Гильгамеш резко сел и, дрожа, схватил его за руку:

— Это ты меня разбудил? Меня как будто кто-то коснулся! Наверное, бог прошел рядом: я слышал его дыхание! Энкиду, еще никогда мне не снилось таких кошмаров. Я видел, как средь бела дня на землю пала тьма, потом грянул гром и заблестели молнии, меня окружило кольцо огня, и от пламени некуда было укрыться!

— Тише, тише! Это только сон, и сейчас я растолкую его не хуже премудрой Нинсун. Темнота — это наш враг Хумбаба, и как тьму разорвало пламя, так и мы с тобой победим и разорвем в клочья ужасного великана!

…Вот потянулись деревья ливанских предгорий, вот нависла над головами героев вершина высокой горы — и вдруг они замерли на полушаге: как лавина, обрушился на незваных пришельцев голос великана Хумбабы!

Эхо не скоро затихло среди кедровых стволов, и Гильгамеш с Энкиду долго не могли произнести ни слова.

— Знаешь, а ведь я мог ошибиться в истолковании твоих снов, — наконец пробормотал Энкиду. — Я не такой уж опытный толкователь! Давай-ка лучше вернемся в Урук и спросим Нинсун, что означают эти виденья…

— Ну уж нет! — решительно возразил Гильгамеш. — Разве для того мы прошли такой путь, чтобы повернуть назад в двух шагах от цели? Пусть Хумбаба надрывает себе глотку, мы не дети, боящиеся громкого крика!

— Я слышал, что страж кедров облачается, как в одежды, в семь смертоносных лучей, и что эти лучи лишают сил всех приблизившихся к его чаще, — прошептал Энкиду. — Кажется, это правда: мы еще не вошли в лес, а у меня уже отнимаются руки и ноги. Гильгамеш, давай остановимся, пока не поздно, не будем вторгаться во владенья Хумбабы!

— Хорошо, возвращайся, я один пойду в вотчину владыки кедров, — упрямо заявил Гильгамеш. — Ступай домой, друг! И если мне не суждено будет вернуться, правь Уруком вместо меня. А когда подбежит к тебе мой ребенок, скажи, что отец его принял смерть в бою с ужасным Хумбабой, а не умер, спьяну вином захлебнувшись!

Энкиду ничего не ответил, только смерил товарища гневным взглядом и первым вошел под своды кедрового леса.

— Уж теперь-то мы точно одолеем Хумбабу! — Гильгамеш догнал друга и зашагал рядом. — Вот увидишь, не помогут Хумбабе его магические лучи и смертоносное дыхание. Всем известно — двое львят одолеют любого льва!

— Ну-ну, припомни еще какую-нибудь пословицу… Например, что втрое скрученный канат не скоро порвется, — фыркнул Энкиду. — Любишь же ты затасканные поговорки!

Но раскидистые вершины совсем затемнили солнце над головами друзей, тропинка исчезла у них из-под ног — и герои, понизив голос, встали ближе друг к другу.

V

Вот она, вотчина ужасного Хумбабы! Стволы кедров уходили ввысь, как колонны, под ними густо рос терновник и колючие травы. Кругом царила мертвая тишина, даже птичьи голоса не звенели в чаще.

— Неужели нам придется выслеживать Хумбабу в этих зарослях? — мрачно проговорил Гильгамеш. — Мой боевой топор отлит не для того, чтобы прорубать им дорогу в буреломе!

— Тогда начни рубить им кедры — и, могу поспорить, их страж тут же явится, чтобы свернуть тебе шею! — посоветовал Энкиду.

— Думаешь? Давай-ка проверим!

Гильгамеш поплевал на руки и обрушил топор на ближайший кедровый ствол. Гулкий стук разнесся под сводами леса — и тотчас в ответ раздался злобный грохочущий рев. Топор едва не выпал у браконьера из рук, когда между деревьями показался великан в три человеческих роста!

Герои невольно попятились, глядя на приближающееся чудовище: семь ослепительных одежд облекали тело лесного стража, и Гильгамеш, собравшись с силами, пробормотал:

— Сперва надо лишить Хумбабу его магических лучей, иначе мы никогда его не одолеем!

— Нет, сначала победим великана, а уж потом займемся его лучами, — возразил Энкиду. — Если хочешь поймать наседку, не трать время на возню с ее цыплятами!

— Кто из нас любит затасканные поговорки? — усмехнулся Гильгамеш и ринулся в бой.

Он поразил великана топором и тут же выхватил меч; Энкиду ни на шаг не отставал от друга, и между кедрами разгорелась жестокая битва.

Не помогли великану его хваленые магические одежды — могучий удар Гильгамеша поверг Хумбабу наземь, и лезвия двух мечей уперлись в горло лесного стража.

— Сжальтесь, пощадите сиротку! — заскулил великан. — Если вы меня убьете, на вас обрушится гнев Эллиля, и месть верховного бога будет страшной!

— А кто отомстит за тех, кого погубил ты? — крикнул Энкиду в запале боя. — Если тебя пощадить — сколько еще людей ты отправишь в Иркаллу!