Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига (СИ) - Зикевская Елена

Я растерянно смотрела на раскрытые сундуки. Одно дело забрать волшебное зеркало, и совсем другое — вот так вот…

— Я не могу! — я посмотрела на Джастера, который придирчиво оглядывал золотую утварь и некоторые предметы прятал в свою торбу. То, что ему не приглянулось, воин возвращал обратно в сундук. — Это же… чужое!

— Хозяева этих вещей мертвы, ведьма. Те, кто их ограбил и убил, — тоже. Сейчас эти вещи не имеют хозяев, но очень быстро найдут, как только ты заявишь о случившемся в магистрате. Или за ними приедут её люди, и всё добро перекочует в сундуки герцога. Ты же это понимаешь?

Я кивнула, признавая его правоту. Такое богатство без хозяев не останется, это точно. Всё приберут к рукам стражники и их начальство. Или Вахала, если я не обращусь в магистрат.

Нет. Я — против! Не получит она ничего! Хватит с неё на смертях простых людей наживаться!

Стражники и знать в магистрате — тоже не подарок, но пусть лучше это богатство таким людям достанется, чем ей!

Не выглядеть беднее, чем она…

Я вспомнила богатое платье, расшитое драгоценными камнями, и украшения, в которых Вахала себе не отказывала. До многовековых ведьмовских традиций ей не было никакого дела.

Ну уж нет. Я ей не уступлю.

Джастер прав. Клин клином вышибают.

Я ей покажу, кто такая госпожа Янига.

Решительно встав, я огляделась вокруг. Много всего… Долго выбирать придётся.

— А в твою бездонную торбу всё не влезет? — поинтересовалась я у Шута.

— Влезет, просто нам всё не нужно. Не жадничай, ведьма. Да и какие же это разбойники, если у них добра награбленного не найдут? Так что пользуйся случаем, посмотри, что тебе здесь глянется. Ткани, украшения какие. То и возьмём.

— Ты уверен, что других волшебных вещей тут нет?

Шут выпрямился, небрежно бросил в сундук золотую чашу, которую рассматривал, и без лишних слов подошёл к двери и закрыл её.

Стало темно, как в погребе.

— Джа…

— Смотри, ведьма. И чувствуй. Доверься себе.

Я успокоилась и постаралась сделать, как он сказал.

Тихое дыхание, мягкая темнота, моя сила, ставшая глубже шире… Вдох за вдохом и темнота начала расступаться. Точнее, я вдруг заметила слабое золотистое мерцание у себя на груди и левом запястье. Оберег и браслет. Я поняла руку, и сияние стало ярче, обрисовывая контур бусин. И почти сразу полыхнуло голубым там, где лежал Живой меч, и засветилась призрачно-фиолетовым шкатулка с зеркалом…

— О, боги… — тихо выдохнула я, не веря своим глазам. — Они светятся…

— Да, — отозвался из-за спины Шут. — Их видно.

Но я не успела обернуться к нему: свет из вновь открытой двери ослепил меня, и я закрыла глаза рукой.

— Фух, напужал! — раздался голос Микая. — Экий ты резкий…

— Бывает, — хмыкнул Шут, пока я вытирала глаза и привыкала к солнечному свету. — Что хотел?

— Дык энто… Наряд такой непременно носить треба?

Я обернулась и чуть не рассмеялась от неожиданности.

Микай переоделся в рубаху из тонкого полотна цвета топлёного молока, подпоясанную узорным поясом. Поверх красовался расшитый узорами синий кафтан, а добротные штаны из коричневого сукна были заправлены в новые кожаные сапоги.

Если бы не растерянность и неловкость парня, не привыкшего к такой одежде, то слуга и ученик госпожи Яниги выглядел бы как сын состоятельного горожанина. Или очень зажиточный крестьянин.

В любом случае, жених получился из него завидный. Вольта бы счастлива была.

— Чем тебе не нравится? — спокойно спросил Джастер, сложив руки на груди.

— Уж больно богато, — кузнец осторожно погладил рубаху. — В таком токма по большим праздникам красоваться, а не в будни ходить. И рази ж у горна в таком сробишь…

— Привыкай, — хмыкнул воин в ответ. — Тебе не молотом махать нужно, а науку колдовскую постигать и госпоже помогать. В самый раз такой наряд.

— Как скажешь, — хмуро пробурчал Микай, ещё не смирившийся с нежданным поворотом в своей судьбе. — Чой делать-то дале, госпожа?

— Пошли, покажешь, что сделал, — Джастер вышагнул из «сторожки». — Заодно учись говорить правильно. Ты теперь колдун, а в колдовстве слова очень много значат, госпожа соврать не даст. Скажешь что не так — и всё, хоронить нечего будет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Кузнец поражённо охнул, а Шут обернулся ко мне.

— Я скоро вернусь, госпожа.

Он коротко поклонился, легко толкнул растерянного кузнеца локтем, и Микай тут же встрепенулся и поклонился мне в пояс.

— Не так надо, — добродушно сказал воин. — Ладно, научу тебя потом. Пошли.

Я смотрела в спины уходящим мужчинам и думала о том, что Джастер так сильно изменил мою жизнь, что ничего подобного я даже представить не могла.

Впрочем, смотрела я недолго. Шут был прав: нужно собирать вещи.

Отодвинув оставшуюся часть драгоценной посуды в сторону, я достала из сундука тяжёлые шкатулки и поставила их на стол.

Внутри оказались украшения, золотые и серебряные монеты, и драгоценные камни россыпью. Перебирать сокровища и любоваться этой красотой можно было долго. Решив, что такое богатство лучше взять с собой, я закрыла крышки и подвинула шкатулки к зеркалу Митамира.

Вот ведь тоже, удивительно как… Вчера я не умела видеть ни чужой дар, ни волшебные вещи. А сегодня мир снова удивил меня моей же силой.

Перебирая нарядные ткани и откладывая на кровать то, что понравилось, я думала, что Микаю придётся очень нелегко. Я училась пользоваться своим даром с раннего детства, всегда знала, что я ведьма, и Холисса воспитала меня как ведьму. Парень же всю жизнь считал, что дара у него нет. Мучился и переживал от обидного прозвища. И вот сегодня я сама, как когда-то со мной поступил Шут, огорошила кузнеца известием о его судьбе колдуна. А сам воин даже не оставил парню выбора: или голова на блюде или к госпоже ведьме в ученики…

И всё-таки, чему я должна его учить? Не так и много я знаю о гранях тёмного дара. Да и своим даром ещё не овладела и только учусь. Что это была за вспышка, которая сломала ветку и могла убить даже лошадь? Какая грань у Микая?

Вернётся Джастер — спрошу обязательно. И второй раз он у меня не отговорится.

Шут и Микай вернулись, когда я заканчивала перерывать третий сундук. На кровати высилась гора отрезов шёлка, парчи и удивительной ткани, названия которой я не знала. Очень плотная и красивая, она была гладкой с одной стороны и пушисто-мягкой, как замша, с другой. Мне очень хотелось платьев из этой красоты, но я не знала, одобрит ли Джастер мой выбор.

— Что прикажете, госпожа? — хрипло спросил кузнец, заметно волнуясь и косясь на невозмутимого Шута: всё ли правильно сказал?

— Вот это мы берём с собой, — я кивнула на ткани, решив, что шкатулки прекрасно уместятся в наших сумках.

Микай неловко поклонился, а Джастер едва заметно улыбнувшись, подошёл к кровати и оглядел мою «добычу».

— Ах, какую красоту госпожа выбрала, — открыто улыбнулся он, проведя рукой по тканям. — Микай, иди сюда, завернём всё, и отнеси к остальным вещам. А мне надо своё собрать.

Бочком обойдя меня, кузнец подошёл к Джастеру, который складывал все ткани в расстеленное покрывало. Завязав мою «добычу» в узел, он помог кузнецу закинуть его на плечо.

— Жди нас у лошадей, — похлопал он Микая по плечу. — Скоро придём.

Кузнец снова неловко кивнул, изображая поклон, и вышел из «сторожки» с узлом на плечах.

— Это мы тоже берём, — я показала на шкатулки с драгоценностями. Воин приоткрыл крышки, кивнул и молча сложил всё в свою торбу.

— Джастер, какой у него дар? Чему мне его учить?

— Научи его грамоте, — Шут надевал пояс с мечом. — И тем знакам, которые знаешь сама. Расскажи ему легенды из книг. И кстати, да, забери их себе.

Он затянул ремень, подошёл к торбе и выложил на стол знакомые мне «Легенды». Я потянулась к книге, но на неё сверху легли ещё три фолианта, купленных в Кронтуше.

«Расхождение миров», «Трактат о камнях и травах», «Записки Альхабура о движениях светил».