Сказка о Шуте и ведьме. Госпожа Янига (СИ) - Зикевская Елена

Только вот дорога оставалась на удивление пуста. Лишь у городских ворот мелькали местные жители.

— Что-то торговых людей не видать, — хмуро озвучил мои мысли Джастер. — Никак твои бывшие друзья-товарищи всех распугали. Ладно, поехали, обрадуем местных новостями.

Микай вскинулся, сверкнув глазами, но Шут уже пришпорил Огонька и трусцой направился в сторону города.

— Не обращай внимания, — я не могла промолчать. — Он обычно всегда такой… грубый.

Кузнец только кивнул, ничего не ответив, однако я заметила, что ядовитое замечание Джастера заставило Микая встряхнуться.

По крайней мере, он шёл быстрее и решительнее, не опуская головы.

У открытых на одну створку городских ворот трое стражников играли в кости. Стёганые куртки и кожаные нагрудники были брошены у оставленных копий, а на горожан, проходящих в город и обратно по своим делам, доблестная охрана внимания не обращала.

Слышно азартных игроков было издалека.

— Четвёрка, два, один… Проклятье!

— Двойка, пятёрка и тройка! Ага, мои денежки!

— Эй, почтенные… — Джастер остановил Огонька в нескольких шагах от игроков. — Пустите в город, песен поиграть, хмельного попить, с девками погулять…

— Ишь ты, его… А ну, дай сюда, я ещё не метал! А ты проваливай, откеда пришёл! Бродяг в город пущать не велено!

— Проиграешь же, почтенный…

— А ну заткнись, бродяга! Ага! Во, видали! Шесть! Ше… А-а, демоны!

— Одна! И ещё одна! И впрямь — продул!

— Ничего не продул! Она на ребре стояла, шестёрка была! Дай переметну! Энто он мне под руку накаркал, демонское отродье!

— Ты хоть и старшой, Заруба, а правила не ломай! Каркал — не каркал, а ты продул! Плати, давай!

Проигравший стражник зло вытряхнул из кошеля монету, сверкнувшую на солнце белым. Бросив плату на дорогу, он решил обратить свой гнев на виновника его поражения.

— Эй ты! — Заруба наставил копьё на Джастера. — Кто таков?

— Шут я, — ухмыльнулся Джастер. — Сказки сказываю да песни пою, народ веселю. Хотите, и вам спою, почтенные?

Не дожидаясь ответа, он сдёрнул со спины лютню и запел, наигрывая простой мотивчик:

— Как у городских ворот стража денег не берёт! Пропускают всех, не глядя, хоть там вор, а хоть народ!

Несколько молодых подмастерьев, как раз вышедших из города, негромко рассмеялись, а стражники наоборот, нахмурились.

— Ты чего хулу поёшь, трепло собачье!

— Какую же хулу, почтенные? Я играю и пою, правду людям говорю! Коли стража спит у врат, разве шут в том виноват?

— А ну слазий с коня, шутник! И железку свою сюды давай!

— Зачем это, почтенный? — Шут одной рукой ухватил повод и заставил Огонька, нервно грызущую удила, отступить. — Мне и так хорошо.

— А затем, что краденый у тебя конь! И оружие тако тебе не по чину!

— По себе других не судят, — огрызнулся Джастер, под негромкие смешки подмастерьев, задержавшихся у ворот на бесплатное представление. — И вообще, шуты — божьи дети! Кто шута обижает, удачу провожает!

Похоже, старшого Зарубу здесь не слишком жаловали.

В нашу с Микаем сторону собирающиеся у ворот горожане почти не смотрели, лишь скользили взглядами да отворачивались. Живой меч скрылся под складкой юбки и в глаза не бросался. А в остальном богатая девка со слугой откуда-то едет, эка невидаль. С такой стража ругаться не станет, спину согнёт да пропустит. А что платье чёрное по жаре — так у богатых свои причуды.

Заезжий шут, который со стражей лается — другое дело. Веселье!

— Да и нет у меня коня, только лошадь у меня. Коль с досады не сличишь, на меня зачем кричишь? Сам же деньги проиграл и товарищам отдал. А я тебя предупреждал, чтоб шутов не обижал! Иль ты на словах старшой, а на деле-то меньшой?

Стоявшие в воротах горожане, коих собралось уже много, как и сидящие на земле стражники зашлись от хохота, а Заруба разозлился окончательно.

— Щас ты у меня по-другому запоёшь, сопляк! Я тя щас так обижу — до смерти помнить будешь!

Он подскочил к копьям, схватил одно и замахнулся, явно собираясь выбить наглеца из седла. Толпа зевак возбуждённо зашепталась, товарищи Зарубы поспешно собирали кости, а я поймала на себе серьёзный внимательный взгляд Микая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Кузнецу было не до смеха.

«Да лучше б родню мою спас, а не меня…»

«…только солдатики-то, королевски, по опушечкам да по солнышку прогулялися, закрома наши потрясли, а в Гнилушку-то не полезли»…

Быть госпожой ведьмой и не боятся показать свою силу, да?

Я не боюсь, Джастер. Нет. Уже нет.

— Вы чем тут занимаетесь, бездельники?! Так-то вы свою работу делаете?!

Огненная стрела, которой я отбивалась от водяниц, ударила в древко копья с такой силой, что едва не выбила его из руки Зарубы, оставив на дереве палёный след. Немудрено попасть с десяти-то шагов.

Ошеломлённый стражник уставился на меня. Его напарники растерянно сидели на земле, а толпа горожан замолчала, не зная, что делать.

Ничего подобного они не ожидали.

Ни одна ведьма не ездила верхом и в богатых платьях.

Ни одна ведьма не таскала с собой слуг и вьючную лошадь.

Ни одна ведьма никогда себя не вела как знатная госпожа.

Ни одна ведьма не умела колдовать такие заклятия.

Кроме Вахалы, наверное.

А теперь вот и меня…

Но я — не она.

— Джастер, вернись немедленно.

— Слушаюсь, госпожа Янига, — Шут, крепко держа повод Огонька, отвесил учтивый поклон, широко махнув в сторону рукой с лютней. Но я уже снова смотрела на застывших в недоумении стражников.

Вести себя достойно госпожи… Ох, Великие боги, надеюсь, у меня получится…

— Открывайте ворота и проводите меня в магистрат. У меня очень важное дело.

Установившуюся тишину прерывал только глухой топот копыт по дорожной пыли: Шут спокойно развернул Огонька, подъехал к Микаю и остановился возле него.

И только теперь оторопь с людей спала.

— Шо за ведьма? — пробормотал один из сидящих стражников, а другой растерянно икнул.

Неожиданная ярость во мне вскипела мгновенно. И также быстро вспыхнула в пальцах новая огненная стрела.

— Шо за ведьма?! Ты как ко мне обращаешься, дубина неотёсанная! Совсем страх потерял? Так я тебя живо вежести научу!

Старшой Заруба поспешно опустил копьё, грозя за спиной кулаком своим подчинённым.

— Виноват, госпожа ведьма, а токма не велено… — почтительно обратился он ко мне.

Однако меня это ничуть не успокоило. Дар ярился и требовал выхода.

— Хочешь сказать, что я какая-то бродяжка? — я почти рычала, чувствуя, что ещё чуть-чуть — и запущу стрелу прямо в лоб этому Зарубе. — И потому мне нельзя в мой город?

— Госпожа, госпожа, помилуйте! — Микай вмешался настолько неожиданно, что я вздрогнула, приходя в себя. — Позвольте, я сам с имя потолкую!

— Ступай, — милостиво кивнула я, развеивая заклятие, а про себя радуясь вмешательству кузнеца. Эх, Янига, ведьма-защитница, а сама чуть людей не поубивала…

Ох, не было со мной такого раньше. Сколько вон злилась, сердилась и обижалась… А сейчас дар на малейшее недовольство откликается…

Неужели Джастер поэтому так легко вспыхивает? Надо будет у него спросить…

Микай в это время неторопливо шёл к стражникам.

— Эй, Заруба, а меня ты тоже не признал, шо ле? Энто ж я, Микай, с Чернецов.

Сидевшие на земле стражники переглянулись и вскочили на ноги, пока старшой, оперевшись на копьё, пристально вглядывался в лицо кузнеца.

— Не признал, — подозрительный Заруба выставил копьё вперёд. — А ну стой, где стоишь. Чужих людёв пущщать в город не велено! Микай-то с Чернецов сам чорён был, да одежей завсегда не богат. А ты вона, седой, как дед, да одёжа у тебя как сынка купеческого. А ещё я слыхал, Микай-коваль тем летом на Гнилушке утоп. А ты кто таков?

— А я он и есть, — кузнец остановился перед стражниками. — Не утоп я, госпожа Янига меня спасла, да в ученики по милости своей взяла. Колдун я теперя, так-то.