Ирка Хортица и компания - Кирилл Кащеев

с зарезанной цыганкой?

— «Табор уходит в небо»! — азартно, словно участвуя в викторине, подхватил директор. — Знаете, я кажется сообразил насчет того, где много трупов. Это французская «Вендетта по-корсикански», только там скорее приключенческая комедия, вроде бы и трупов полно, но так… любому понятно, что это не всерьез.

— Ага… не всерьез. — майор покосился на длинный столбец фамилий жертв в своем списке. Похоже, кто-то… некто… нечто… приняло приключенческую комедию очень даже всерьез. Он уже сам сообразил откуда взялись «жертвы землетрясения» — не иначе как из «Золота Маккены». Наверняка если покопаться, можно сообразить и про священника, расстрелянного из старинного ружья, и про первых убитых женщин: какие там детективы шли в пятьдесят восьмом и шестьдесят пятом? Но это уже не имело значения, и так все понятно.

— Из кинотеатра ни ногой. — предупредил майор. — Работники ваши тоже. Ждите меня.

— Так… мы и без того никуда, вечерние сеансы скоро. Самая работа, днем-то зрителей немного. Правда, сейчас и вечером немного, слухи поползли. Говорят даже, что у нас в кинотеатре… — директор принужденно хмыкнул. — …нечисто. Я не в смысле санитарии и гигиены, я в смысле… антинаучных суеверий. А вы что скажете, товарищ майор? Неужели наш кинотеатр в самом деле связан, с чем-то таким… нехорошим? Я не в смысле суеверий, я в смысле… Неужели кто-то из сотрудников… замешан?

— Когда мне будет, что сказать, товарищ директор, вы непременно услышите. — майор бросил трубку на рычаги. Схватил ее снова, торопливо набрал номер, путаясь когтями в диске телефонного аппарата. — Передайте этой, молодой ведьме… — он неприязненно скривился. — …чтоб вызванивала своих подружек, которые в кино с жертвой ходили… с Аликом… и пусть немедленно едут в кинотеатр! И сама тоже чтоб явилась, понятно?

В одном повезло: в этом самом «Черном тюльпане» всего один повешенный, так что побывавшие на сеансе девчонки — свидетельницы, а не потенциальные жертвы.

* * *

— А кроме ведьм, вовкулаков и русалок еще кто-нибудь есть?

— А як же! В першу голову чорты…

— Черти? Как… как в «Вие»? Черти существуют?!

— А ты як думала? — Стелла принялась неторопливо снимать с протянутой поперек кухни веревки стиранные целлофановые пакеты. — Русалки да водяники — в реках, исчезники — в скалах, повитрули с ветром летают, мавки по лугам-полонинам цветы сажают, полесуны — вовкив пасут, не таких, як тот майор, а справжних. Везде свои твари водятся.

— Вроде как природные духи? — сосредоточенно помешивая варево в котелке, уточнила Оксана. Про русалок и мавок хоть на литературе рассказывали, и про всяких наяд и дриад по истории.

— Можно и так назвать, а только при человеке ихнего брата навить прибавилось. А шо ты думаешь? Человек — така тварюка, вечно щось удумает, от с годами навколо всякое и заводится. По домам — домовики-хозяева: когда за домом смотрят, а когда так и хозяев придавят. Подполянники девок сквозь пол утягивают, овинники, случается, людей в снопах жгут, банники детей крадут.

— Какие-то они все… жуткие. — Оксана передернула плечами.

— Та хиба ж люди шибко добрые? А вся нечисть, она… так соби кажучи, з людского вторсырья. Ось наприклад, банник заводится только писля того як баба в бане дитё народит — в старые времена ж не в роддомах, а в банях рожали. А писля родов младенчика з мамкой до хаты ведут, а в бане сама розумиешь, чего остается…

Оксана сделала понимающее лицо, хотя на самом деле не понимала. Биологичка у них была молодая и стеснительная: на уровне человеческих костей — еще так-сяк, а как только речь заходила про всякие внутренние, а тем более внешние органы — сразу начинала краснеть, мямлить и настороженно коситься на мальчишек. Хотя казалось бы, скелет — это совсем голый человек, голее некуда!

Сегодня же вечером надо почитать медицинскую энциклопедию.

— Не боись, девка! Для кожнои нечисти есть свое… доброе Слово! — Стелла наставительно подняла палец. — Якщо с разумением, так и от нечисти польза немалая, той же банник тебе долю твою покажет. А якщо вдруг Слов не понимает, або нахальничает, людей почем зря паром давит, так ведь можно и баньку по бревнышку раскатать, тут ему и конец. — она заглянула в Оксане через плечо. — Ну ось ты и перше зелье сварила! Нехай теперь полчасика на маленькому вогныку покипит — и готово.

— Вот так? — Оксана прикрутила вентиль на газовой печке.

— Сойдет! — Стелла благосклонно кивнула. — От удобства нынче для молодых ведьм — обзавидоваться можно! В моей-то молодости поди-попробуй в деревенской печи зелье уварить, да так, шоб кипело да не выкипало! А зараз — тьфу, делать нечего, а молодежь все ворчит: то им довго, то пахнет не так, то ще щось.

Оксана прикрыла булькающий на огне чугунный казан крышкой и вытерла слезящиеся от вони глаза.

— Ничего-ничего! — пробурчала Стелла. — Зато якщо три капли приворотного зелья на стакан воды подлить — любой хлопец твой! По пятам за тобой гоняться будет!

— А-апчхи! А как догонит — убьет. Я б точно убила. Апчхи! — Оксана зажала нос, и попыталась дышать исключительно ртом.

— Ты дывы на нее! — немедленно насупилась Стелла. — Хиба це мени треба? Для меня чим меньше видьм, тим краще! На горло собственной песне наступаю: тебя, дурепу, учу, а ты чимось ще незадоволенная, га? Не хочешь — не вчись, хиба я заставляю?

Зазвонил телефон, послышались мелкие торопливые шажочки и голос старушки в балахоне. Через мгновение старушенция появилась на кухне.

— Товарищ майор велел чтоб молодая… — глядя только на Стеллу и полностью игнорируя Оксану принялась докладывать она. — …ехала к кинотеатру и подружек своих привезла, тех, которые в кино с жертвой ходили!

— Чула? Иди звони, я выключу. — Стелла шагнула к плите. Оксана не пошевелилась, перекрывая доступ к кипящему чугунку.

— Почему она так меня называет? — глядя в упор на старушенцию, холодно спросила она. Что эта старушонка каким-то странным и пока не вполне понятным образом стоит ниже ее, Оксаны, она уже поняла (она знала, всегда знала: возраст — еще не повод для уважения!), но что это значит и как себя правильно вести, пока не понимала.

— Молодая, чи шо? А хиба ж ты старая? — хмыкнула Стелла.

— Мне показалось или это звучит неуважительно?

— Меня-то она поважаты обязана, бо моя рóбленная моей Силой живет, а ты ей хто? Аж нихто, хиба що рóжденная, от она смотрит на тебя и думает: и чому цей писюхе неграмотной — тебе, тобто — надурняк досталося то, за що она свою волю отдала?

Оксана задумчиво кивнула, будто соглашаясь… и одним движением вывернула котелок с зельем в кухонную раковину.