Дети города-героя - Ю. Бродицкая

я со своим классом смотрел в театре «Сорочинскую ярмарку», а в кино — фильм, посвященный обороне Царицына.

Ты знаешь, в нашей школе начал работать стрелковый кружок. Я посещаю его аккуратно и стреляю уже неплохо, но хочу научиться стрелять по-снайперски.

Каникулы у нас кончаются, и мы снова начинаем заниматься. Обещаю тебе, что буду заниматься хорошо.

Твой сын Витя Карсонов, 317-я шнола, 3-й класс.

(«Смена» № 7, 9 января 1944 г.)

Д. Богданова

Жила-была девочка

Листки из старой записной книжки лежат под стеклом в Музее истории Ленинграда. На листках — короткие записи, сделанные детской рукой:

Женя умерла 28 дек. в 12.00 час. утра 1941 г.

Бабушка умерла 25 янв. в 3 ч. дня 1942 г.

Лёка умер 17 марта в 5 час. утр. 1942 г.

Дядя Вася умер 13 апр. в 2 ч. ночи 1942 г.

Дядя Леша 10 мая в 4 ч. дня 1942 г.

Мама 13 мая в 7.30 час. утра 1942.

Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня.

Никогда не проходят, не могут пройти люди мимо этих листков. Пораженные, читают, разглядывают. И долго потом стоят в молчании. Такими простыми, такими страшными словами поведала маленькая ленинградская девочка о том, что принесла война в ее семью, во все ленинградские семьи!

Жила-была девочка. Ее звали Таня. Таня Савичева. Фашисты отняли у нее родных, отняли счастье, отняли жизнь.

Таня жила на Васильевском острове, на тихой улице возле Академии художеств. И сейчас стоит на углу 2-й линии и Большого проспекта старинный дом. Только давно уже никого из Савичевых нет в этом доме.

Семья у них была большая и дружная: мама, бабушка, братья Тани — Лёка и Миша, сестры — Женя и Нина, да еще в том же доме, в верхнем этаже, жили два дяди, братья отца.

Тане в 1941 году исполнилось одиннадцать лет. Дома все ее любили и баловали, ведь она была самая младшая, вдобавок часто прихварывала. Из-за болезни и в школу позже пошла.

Отца не было в живых уже несколько лет, все заботы легли на плечи матери. Бывало, проснется Таня чуть свет, а мама на ногах, будто и не ложилась, ей надо всех отправить на работу и в школу.

Первым уходил Леонид. Он был строгальщиком на одном из заводов. Не так далеко от дома, за Невой, но смена начиналась рано, и Мария Игнатьевна вечно боялась, что он проспит. Еще бы, вчера опять допоздна было не расстаться с приятелями. У них в доме что-то вроде ансамбля — играют на гитаре, мандолине, банджо, поют чуть не всю ночь. Зато и выгадывает Лёка утром минутки для сна, а потом собирается впопыхах, без завтрака.

Чуть погодя степенно уходит из дому второй брат, Миша. Он выучился на электрика-монтера и очень гордится, что стал рабочим человеком.

Потом торопливо выбегает из квартиры Нина. Ей ехать через весь город, на Невский машиностроительный завод. Нина — чертежник-конструктор. Целый день с рейсфедером и циркулем в руках терпеливо склоняется она над ватманскими листами. Что-то чертит, вычисляет, иногда заглядывая в записную книжечку: там у нее метрические формулы. Книжечку подарил брат Лёка в день окончания чертежно-конструкторских курсов, и с тех пор Нина носит ее с собой.

На работе Нина аккуратная и терпеливая, но чуть кончилась смена, у нее сразу сто дел. Записалась в аэроклуб, сказала: «Буду летчицей и парашютисткой». Мама в испуге замахала руками:

— Куда ты, разве женское это дело! Брось, отступись!

После каждого занятия встречала дочку тревожная и бледная. Пришлось Нине из аэроклуба уйти. Но она тут же переключилась на лыжи и греблю.

— Руки-ноги переломаешь, — причитала теперь мама.

Тане было жалко, что она так волнуется, но увлечения Нины нравились: ведь это же замечательно — быть сильной, выносливой, участвовать в красивых физкультурных парадах.

К девяти часам пустеет квартира. Вслед за старшими уходит и Таня. Ее путь самый близкий, школа стоит на Съездовской линии.

Проводив меньшую, Мария Игнатьевна сразу же садится за машинку. Она швея-надомница, работу приносит из ателье. А бабушка Евдокия Григорьевна отправляется в магазин и потом будет весь день на кухне брякать посудой, ножами, сковородками. Кухня — ее царство.

В субботу по квартире разносились особенно вкусные запахи: бабушка пекла пироги. Пышные, румяные, они к вечеру красовались посреди большого семейного стола, а Таня нетерпеливо бегала к дверям: сейчас придет любимая старшая сестра Женя с дочуркой (они живут на Моховой), спустятся со своей мансарды дядюшки Алексей Родионович и Василий Родионович, и вся семья будет в сборе.

Эти мирные вечера очень любила Таня.

22 июня грянула весть о войне. И сразу же Савичевы собрались на семейный совет — все, кроме Миши: три дня назад он уехал отдыхать в деревню под Гдовом. Лица домашних были омрачены тревогой, и Таня силилась понять, что же это такое — война, как изменится теперь их жизнь.

А изменилось все очень быстро, прямо на глазах.

На улицах стало много военных, прохожих с противогазами. В небе повисли аэростаты, напоминающие рыбьи пузыри. В Румянцевском садике появились замаскированные зенитные пушки.

Опустела, затихла квартира Савичевых. Молодежь теперь забегала сюда только урывками. Лёка работал на заводе сразу по две смены (в армию его не взяли из-за очень слабого зрения), Нина рыла окопы под Колпином и в Шушарах, где-то работали на оборону и остальные. Только мама, как и прежде, все строчила на своей машинке, но теперь уже не белье, тонкое и нарядное, а грубые брезентовые рукавицы для «окопников», гимнастерки для красноармейцев.

Таня выполняла разные мелкие поручения. Вот ее усадили резать из бумаги полоски (в те дни считалось, что оклеенные бумагой стекла не посыплются в случае бомбежки). Нина наклеивала бумажки крест-накрест на окна. Закончив, позвала маму полюбоваться.

— А что, красиво. Как кружева, — сказала Таня. — Наверно, крепко держать будет.

Ответ мамы немножко обидел:

— Крепко или нет, не знаю, а вот шить мне будет темновато.

Еще они сделали светомаскировку — завесили окна плотными шторами из синей бумаги и одеялами. Поздно вечером вышли проверить: не пробивается ли где тоненький лучик света? Всё в порядке. Их окна, и весь дом, и вся улица — во мраке, будто нет нигде людей, не горят яркие лампы.

Начало ноября, а уже настоящая зима. Душу выматывают бесконечные воздушные тревоги. Начались и обстрелы.