Амаира Первого дома - Ина Деш

тоже приносили. И именно я увидел возле феникса принцессу Веллории, спасающую его жизнь своей кровью и магией.

— Этого не может быть, — перебила Шарлинта, откинув на время правила приличия. — Когда Трейвент родился, принцесс в Веллории не было. Их до моего рождения лет триста не было. Ни одной. Король только первый брак заключил. О том, что он овдовеет и когда-нибудь заключит союз, в котором родятся дочери, и речи быть не могло тогда.

Теплые пальцы феникса успокаивающе поглаживали плечи, но внутри Лин словно что-то бурлило.

— Я — оракул. Я вижу будущее.

Он отвечал спокойно и все так же неспешно.

— И твое в том числе, девочка. Я увидел тебя рядом с фениксом в единственном варианте его будущего, в котором он оставался жив. Правда, не мог разгадать тогда, как это связано с твоей кровью. Жертвоприношений Саркани не терпит. Теперь понимаю. Отиа верну потом, когда загаданное тобой все же сбудется.

— И вы даже не объясните, что именно я должно сделать? — спросила Шарлинта, никак не в силах поверить, что оказалась в Первом доме только потому, что оракулу что-то там померещилось задолго до ее рождения.

— Я вижу варианты, а не готовые рецепты для решения всех житейских проблем. Береги своего феникса. А вам, амаиры, пора воплощать в жизнь свои грандиозные планы. Я устал. Равенель, я жду тебя или твоего советника через два дня.

Фигура оракула стала истончаться в воздухе и как будто растаяла полностью, оставив только опустевшую циновку. Шарлинта позволила Трейвенту поднять себя на ноги, и постоянно оглядываясь, направилась вместе с амаирами к выходу из пещеры.

— Только не говорите, что вы во все это верите, — едва глотнув холодного осеннего воздуха, произнесла принцесса. — Сейчас, после уже свершившегося обряда можно что угодно наговорить.

Шарлинта не питала доверия к оракулу и злилась.

— Верим. Я слышал про веллорийскую принцессу, когда Трей был младенцем. Оракул тогда говорил то же самое, что сейчас рассказал тебе, — спокойно ответил старший амаир, но так твердо, что Лин сразу поняла бессмысленность любых споров по этому поводу.

Поэтому принцесса предпочла замолчать. Только когда ее золотисто-кофейный дракон поднялся в воздух, девушка спросила:

— А зачем было скрывать от меня это? Если честно, я никогда бы не восприняла это все всерьез. А вы раздули из этого такую тайну.

«И дали Примжит оружие против меня», — мысленно добавила Лин.

Принцесса бездумно обводила контур чешуйки по четко выраженной кофейной границе. У девушки не было желаний и эмоций, чтобы что-то выяснять дальше. Опустошение. Это все что она чувствовала в данный момент. Будто кто-то выпустил все ее эмоции на свободу, а на то, чтобы появились новые, сил не осталось.

Шарлинта практически лежала на своем драконе, смотрела на проплывающие мимо силуэты гор или скорее сквозь них. Она сознательно отложила мысли обо всем произошедшем на потом. На следующий день, например, если появиться такое желание. А, может, и совсем на потом. Принцессе сейчас как никогда не хватало деда. С его жесткой прагматичностью, язвительностью и деспотичной заботой. Император бы понял ее без слов. Он всегда понимал, и отсутствие ментальных способностей ему в этом никак не мешало.

С амаирами было проще и сложнее. Проще, потому что, несмотря на свои эмпатические и ментальные способности, они не могли прочувствовать все до конца правильно. И сложнее по той же самой причине. Они не могли дать необходимую поддержку, не понимая до конца, что с ней происходит. А у нее не было терпения, чтобы объяснить им это.

Из глубокой задумчивости Шарлинту вывела исчезающий вдалеке силуэт красного дракона с тракарамкой на спине.

— Советнику с нами не по пути? — спросила принцесса, пытаясь вспомнить, в какой стороне находится Первый дом.

Вроде бы они углублялись все дальше в горы, но Лин не была точно уверена в этом.

— Сегодня не по пути, — подтвердил Нел и, предупреждая ее вопросы, сразу добавил. — Это сюрприз для тебя, маленькая. Поспи, если хочешь. Еще не меньше двух часов полета.

Шарлинта послушно закрыла глаза. От сюрпризов она как-то устала, может, поэтому особого удовольствия от предвкушения не почувствовала. Хорошо еще, что удержалась от опрометчивого: «А стоит ли». Уснуть не получилось, но принцесса погрузилась в странную ленивую дрему. Она чувствовала горячее тепло дракона под своими пальцами, ощущала царапающие грани его чешуек, которые все еще наглаживала, словно это был не амаир в чешуйчатой ипостаси, а огромный домашний кот.

Потом Лин поняла, что они начали снижаться, но глаз так и не открыла. Пусть уж будет сюрприз, так сюрприз. Когти другого дракона осторожно подхватили ее со спины Равенеля, и вот уже девушку сжимают крепкие мужские объятия.

— Не хочешь взглянуть, маленькая? — мягкий голос Трейвента проникает в окутавшую сознание дрему, но окончательно вытащить из нее не может.

— Потом, — тихо шепнула принцесса.

— Хорошо, потом. У тебя будет еще время, Лин.

Даже с закрытыми глазами девушка понимала, что освещение поменялось, следовательно, ее куда-то занесли. Оставалось только надеяться, что это не очередная пещера, потому что феникс явно спускался с девушкой на руках по лестнице. Длинной винтовой узкой лестнице. Пару раз ноги Шарлинты, несмотря на аккуратность Трейвента, слегка касались стен. Но это девушку не смущало.

Волновало лишь то, что шагов Равенеля и Икрея она почему-то не слышала. Не могли же амаиры бросить ее второй раз за день вот так без предупреждения? В легкой панике Шарлинта распахнула глаза и попыталась отыскать старшего и младшего амаиров взглядом.

— Они установят барьер и присоединятся к нам, — словно прочитав ее мысли, произнес феникс, ставя девушку на ноги посреди помещения, названия которому было трудно подобрать.

Да и само слово помещение подходило с большой натяжкой. Это было горное плато, примыкающее к отвесной скале, внутри которой виднелся неглубокий грот с исходящим паром водоемом. По периметру стояли крепкие колонны, служащие сваями для нависшего над этой естественной площадкой дома. Между колоннами во всю их высоту были установлены оконные рамы, затянутые мутноватыми пластинами слюды, словно стенами, отгораживающими эту часть плата.

— Барьер? — вопросительно повторила Шарлинта, снимая плащ.

В этом огороженном от холодного осеннего воздуха внутреннем дворике было тепло