Фауст. Сети сатаны - Пётч Оливер

Потом бросил взгляд на далекий берег – и вздрогнул.

На причале кто-то стоял. Юноша напряг зрение, но было слишком далеко, чтобы разглядеть человека. Но это, по всей вероятности, был не безумный старик, а кто-то другой.

Человек этот махал, словно просил Иоганна вернуться.

Тот понимал, что это невозможно, что страх подстегивал его воображение. Но отдаленный голос эхом разносился в сознании, и он призывал вернуться на Торчелло, на Остров Дьявола.

Это был голос Тонио дель Моравиа.

* * *

Прошло еще добрых три часа, прежде чем Иоганн вернулся на постоялый двор. Он добрался на барке до острова Бурано, и оттуда рыбачья лодка доставила его в Венецию. Когда рыбаки увидели бледного юношу с ошалелыми глазами, они не стали задавать вопросов. Чем-то зловещим веяло от него, и само его присутствие сулило беду, словно ветер приносил чумное дыхание. Поэтому люди были рады ссадить его на причале в Венеции.

Иоганн принял решение. Он сегодня же покинет Венецию. Что произошло на Торчелло? И почему Арчибальд умер столь страшной смертью? Все это не укладывалось в голове. Но это, очевидно, было как-то связано с синьором Барбарезе и его библиотекой. Арчибальд хотел предостеречь Иоганна – и заплатил за это жизнью. Однако он успел оставить ему последнюю подсказку. Имя.

Жиль де Ре.

Иоганн никогда прежде не слышал это имя. И в то же время он сознавал, что над ним нависла угроза. Люди, которые расправились с Арчибальдом, запросто могли убить и его. Старик оказался прав: синьор Барбарезе был люциферитом или же состоял с ними в тесной связи. Иного объяснения циничной казни в базилике Иоганн не находил. Барбарезе, должно быть, опасался, что Арчибальд его выдаст, и жестко его покарал. Но что старик хотел показать Иоганну на Торчелло? Что за тайну скрывал этот остров?

Всю дорогу до постоялого двора юноша то и дело озирался. Враги могли поджидать за каждым углом. Но, сколько он ни оглядывался, преследователей не было. Запыхавшись, Иоганн поднялся по лестнице в свою комнату и сразу принялся запихивать свои вещи в мешок. Когда в руках у него оказался нож, он впервые за долгое время обратил внимание на инициалы, выведенные на рукояти.

G d R…

– Жиль де Ре, – прошептал Иоганн.

Разве это возможно? Неужели нож принадлежал человеку, чье имя Арчибальд написал собственной кровью на стене?

Иоганн услышал шорох и резко обернулся. В комнату вошла Саломе. Она сразу поняла, что юноша собирается покинуть труппу.

– Ты уходишь? – спросила она, скрестив руки на груди. – И даже не попрощаешься? Не скажешь, почему уходишь и куда?

Иоганн мельком взглянул на нее и продолжил сборы. Нож исчез у него в кармане.

– Саломе, поверь, так будет лучше. Я принесу вам лишь несчастье, я всем приношу несчастья! – Он горько рассмеялся. – И я сам не знаю, куда мне идти. Я слишком долго убегал. Они найдут меня, куда бы я ни отправился.

– Они? – Саломе нахмурилась. – Кто тебя найдет?

Иоганн, не ответив, продолжал набивать вещи в мешок. Некоторое время Саломе молча наблюдала за ним.

– Я говорила, Иоганн, что не принадлежу тебе, – сказала она потом. – Но с тобой у меня появилось чувство, какого я не знала с другими мужчинами.

– И что же это? – спросил юноша.

– Ревность. Если это начало любви, то я рада, что все закончится сейчас. – Саломе печально улыбнулась. – Меня не обманешь, Иоганн. Ты нашел себе другую девицу и сбегаешь с ней. В последнее время ты все больше отдалялся от меня. Хоть ты меня и ласкал, дарил наслаждение, но душою пребывал где-то там, с ней, все время. А теперь ты с ней сбегаешь.

– Дьявол, никого у меня… – вспылил Иоганн.

Но потом он одумался. Если Саломе считала, что у него кто-то есть, так даже лучше. Тогда Эмилио и Мустафа тоже поймут его внезапное исчезновение. В сущности, Иоганн никогда не принадлежал к их кругу. Он всегда оставался чужим, как и до этого, в прежней жизни.

Чужак среди людей.

– Ты разыскал Арчибальда? – спросила неожиданно Саломе.

Юноша поколебался мгновение и кивнул. Им не стоило знать, какая страшная участь постигла Арчибальда. Те люди убивали всякого, кто знал слишком много. Или приносили в жертву.

Маленькие тела на деревьях…

– Он… сказал, что пресытился такой жизнью, – солгал Иоганн. – Видимо, принял предложение немецких купцов и вместе с ними отправился в Гамбург. Там у него остался кое-кто из родственников. Они приютят его на старости лет. Арчибальд еще утром сел на корабль, идущий на большую землю.

– Ну, будем надеяться, эти родственники запаслись вином. – Саломе улыбнулась. – Наверное, так лучше и для него, и для тебя тоже. Вы не артисты. Никогда ими не были и никогда не станете.

Иоганн кивнул и затянул узел на мешке.

«А кто же я?» – подумал он.

– И куда вы отправитесь? – спросила Саломе.

– Мы? – переспросил Иоганн, но потом понял. – Ну, мы что-нибудь придумаем, – сказал он с напускной веселостью. – Как Петер со своей возлюбленной. Он любил девушку, на которой не мог жениться. Они сбежали из дома и…

Он резко замолчал.

– Что такое? – спросила Саломе.

Иоганн поднял голову. Ведь это же было очевидно. И как он сразу не додумался?

Он любил девушку…

Маргарита уже дважды спасла его. Тогда, во время жуткого ритуала в лесу, и теперь, в Венеции, в библиотеке синьора Барбарезе. Дважды она своим смехом возвращала его на верный путь.

Иоганн молился, чтобы это удалось ей и в третий раз.

Только она могла указать ему путь.

– Мы отправимся в Гейдельберг, – уверенно произнес Иоганн.

Рука скользнула в карман, где лежало письмо, полученное накануне от Арчибальда. В суматохе юноша почти забыл о нем. Теперь же оно, возможно, сослужит ему добрую службу…

– Мне нужно кое с кем увидеться. Это важно, жизненно важно.

– Жизненно важно? – Саломе приблизилась и погладила его по щеке. – Тогда ступай, волчонок. Я тебя не забуду, – она подмигнула ему. – Ну, во всяком случае, одну твою часть уж точно.

Иоганн захотел поцеловать ее на прощание и подался вперед. Но она отстранилась.

– Всего хорошего, Саломе, – прошептал Иоганн.

Он подхватил мешок и сбежал по лестнице. Снаружи уже опустились сумерки. Потребовалась куча денег и вся сила убеждения, но в конце концов нашелся паромщик, готовый в этот поздний час доставить Иоганна в Местре.

Лодка ножом скользила сквозь ночь, и позади яркими огнями сверкала Венеция.

– Маргарита, – негромко произнес Иоганн и сунул письмо поглубже в карман, где лежал нож. – Я иду, Маргарита. Иду к тебе. Теперь все изменится.

Слова были подобны заклинанию, какого не нашлось бы ни в одной книге мира.

Акт четвертый. Студент и возлюбленная

14

Солнечным июньским днем 1496 года от Рождества Христова Иоганн добрался до Гейдельберга.

Пыль толстым слоем покрывала его заношенный плащ, рубашка и вамс были усеяны заплатами. Башмаки давно прохудились, и сквозь их кожу виднелись пальцы. Но Иоганн был полон решимости. Он крепче сжал грубо вырезанный посох и двинулся по деревянному мосту, переброшенному через Неккар. На другом берегу располагались городские ворота. За ними виднелись крыши домов и церквей, а на возвышенности стоял внушительный замок.

Часто, когда Иоганн готов был сдаться, он представлял себе две картины: как войдет в Гейдельберг и как изумится Маргарита, как узнает его и с улыбкой заключит в объятия. Эти мысли придавали ему сил, пока он брел по жарким долинам реки По и Ломбардии, через перевал Бреннер и по землям бесчисленных графов и герцогов. В горах юноша тяжело заболел – лихорадка на несколько недель приковала его к постели. Добрые паломники нашли его, полуживого, у дороги и принесли в приют. В бреду Иоганну то и дело являлся магистр Арчибальд. Пригвожденный к стене, старик повторял одни и те же слова.

Ты виновен…

Да, Иоганн чувствовал за собой вину. Арчибальд был убит, потому что хотел о чем-то рассказать ему. Хотел уберечь его от чудовищного зла, защитить от тьмы, которая притаилась в душе Иоганна, как мелкий зверек, и время от времени пробивалась наружу.