Стражи Леса - Фантом

с Тугсом займут почти день, но потом понял, что мог и сам догадаться: в первое его «пробуждение» вокруг было темно и свежо, сейчас же посветлело и потеплело — наступило утро, или, скорее, полдень.

Перекинувшись с Шианом мыслеобразами, Аспер узнал, что жизнь без него не остановилась. Без него Иссушённые перешли в нечто наподобие сна: они не могли самостоятельно шевелиться, но при этом отлично фиксировали то, что происходило вокруг них. «Разбудил» их Астерот своей первой попыткой вернуться в тело. Именно лязг доспехов Шианхута он тогда услышал, подумав, что на них нападают.

Путь по Великому Ничто подходил к концу. Ощущения тела вернулись, сквозь сомкнутые веки пробивался свет. Астерот хотел было встать, но вдруг понял, что после этого отдохнуть уже не получится, и решил полежать ещё немного.

Спустя десять минут ему это наскучило, и он решился на последний шаг. Астерот открыл глаза и шумно вдохнул, чем перепугал подскочившую тут же Лиру. Шианхут с Убийцей не сошли со своих постов, но по мысленной связи «поздравили» Астерота с воскрешением потоком счастливых образов.

— Астерот?.. — Опасливо спросила Лира, вслепую хлопая рукой по земле за собой в поиске оружия. От неё пульсацией расходились полупрозрачные бордовые волны, за которыми проглядывало что-то светленькое. — Ты… вернулся?

— А как вас оставить? — Хрипло усмехнулся Тёмный, усаживаясь и облокачиваясь спиной на дерево. — Без меня вам слишком скучно будет.

Вокруг них был лес, из которого выбивались две сложенные уголком срубленные ели. Под прикрытием их веток Лира оборудовала весьма уютненькое пристанище, напоминающее полноценный лагерь, пусть и небольшой. Костра не было, но и без него было достаточно тепло, а в качестве провизии неподалёку лежало несколько веток, усыпанных тёмно-синими ягодами. Заметив недоумение на лице Астерота, Лира пояснила:

— Съедобные, я лично проверила. Не знаю, что на меня тогда нашло, когда я увидела эти ягодки, но… В общем, эти ветки — всё, что осталось от куста. Они такие вкусные, знаешь, сладкие! — Радостно добавила она, решив, видимо, добить Астерота. Она ведь всего лишь Душа, причём мёртвая. Она не могла проголодаться… или могла?

Должно быть, твоё общество заставило её начать становиться человеком. Можешь гордиться собой.

— Ты так вовремя прос… вернулся! Кстати, почему ты в прошлый раз откинулся? Всё ведь хорошо было?

— Возникли некоторые… сложности, — уклонился от ответа Тёмный. — Нам надо уходить отсюда. Дариус знает, что мы в этой части леса, и уже отправил своих разведчиков. Шианхут говорит, ты их видела, значит, они тоже могли тебя засечь. — Астерот с кряхтением поднялся, удивлённо отметив, что ноги его держат и даже не дрожат. Странно, он ждал дикую слабость в теле, трое суток жившем без Души, но, видимо, обошлось.

— Шианхут… говорил? — невпопад переспросила Лира. — Странно, мне не отвечал… — Пространство вокруг неё поменяло окрас с оттенков красного на бледно-синий, а на лице проскочило грустное удивление. А Астерот, увидев это, начал понимать, что именно в нём изменилось за время пребывания в Великом Ничто.

Он подумал, что я поменял его на свой лад.

Глава XXVIII. Чёрная полоса

Молчание затягивалось, и Астерот уже подумал, что надо сказать что-то ещё, как тема для разговора появилась сама: Цит поднялся с земли и заспанно огляделся. Тёмный перевёл удивлённый взгляд с Лиры на полуэльфа и обратно:

- Так ты вылечила его?

- Ну, да, - деревья за ней заслонила почти прозрачная бледно-красная пелена, а щёки слегка порозовели. - Это всё та зелёная штука! Она будто тянула меня к нему, а потом лечила...

Пустые отговорки. Её соблазнила сила, которую таит в себе моя энергия.

Астерот вздрогнул, стоило ему услышать мой голос в своей голове. Его перестало интересовать то, что происходило вокруг, стоило обратить внимание на лёгкий флер стыда от Лиры. Внутри Астерота заклокотало раздражение. Он хотел что-то высказать, но вовремя остановился, вслушиваясь.

Ты не должен был этого получить, это под мой страх и риск. Не вздумай спалиться перед Осквернёнными, что читаешь людей. Да и в принципе не пались. Всё, конец, меня слушают...

Висящий на груди кулон с ангельской кровью, до этого раскалявшийся каждую секунду, резко уколол кожу. Тёмный с шипением поднёс руку к ранке, из которой вытекла капелька крови. Своеобразная плата за связь? Странно, раньше не было.

- Ты стал ещё порочнее, отродье. - Зло бросил Цит, сверкнув зелёными глазами. Золотистая надменность тупой иглой пробила его эмоциональный фон, но тут же сменилась смесью зелёных оттенков. "И как это скрыть?" - подумал Астерот, видя, как чужие эмоции постепенно закрывают от него мир. И, будто услышав его вопрос, цвета пропали, вернув ему нормальное зрение. - Пожелал бы и вовсе умереть, чтобы не видеться с таким, как ты, снова...

Астерот пропустил его попытки уколоть мимо ушей. Если можно убрать эту цветомузыку, то, наверное, можно её точечно применить? Легко спросить, но трудно сделать, особенно если не знать, как именно он чувствует эмоции. Это просто блеклый фон, появляющийся вокруг человека и отражающий наиболее яркое его чувство или самую навязчивую мысль...

Сосредоточившись на своих ощущениях, Астерот попробовал для начала просто вызвать свою новую способность. А то вдруг она скрылась навсегда и больше не появится? Обидно, конечно, будет...

Вопреки его грустным мыслям, Лира и уже замолчавший Цит окрасились разными цветами: от Лиры исходило робкое любопытство, а полуэльф просто молча раздражался, всё сильнее опутывая себя злобой, будто колючей лозой. Странным казалось и то, что он не догадывался, а откуда-то знал, что именно зашифровано в образе. Почти прозрачный рыжеватый дымок любопытства Лиры он не обозвал злобой или радостью, потому что почему-то точно видел, что это именно интерес. "Может, вместе с этим видением шло какое-то обучение?" - Астерот задумчиво покосился на Цита и к нему в голову пришла идея.

Для начала он напрягся ещё сильнее, мысленно собирая всё своё седьмое чувство в одну точку. Поначалу ничего не получалось, но спустя какое-то время цвета дальше от Цита начали меркнуть, а вокруг него, наоборот, образ лозы становился чётче. Стараясь не потерять концентрацию, он принялся рассматривать будто впивающиеся