Нехитрая игра порока - Марина Владимировна Болдова

меня что лежит на такой случай, все правильно сделает.

Я, не слушая ее бормотания, уже набирала номер неотложки. «Нет уж, дорогая Нина Андреевна, вам еще на вопросы Фирсова отвечать!» – Я заставила ее лечь на диван, подложила подушку под голову и отошла к книжным полкам.

Шкатулку в виде книги я увидела сразу. Восточный узор был выполнен тиснением на коже, золотая краска местами поблекла, углы крышки стерты до тонкой белесой мездры. Я отстегнула замочек – золотой крючок плотно «сидел» в петле, не давая крышке открыться самопроизвольно. Шкатулка, выстланная внутри потертым бархатом цвета бордо, понятно, оказалась пуста.

Со стороны дивана не раздавалось ни звука. Я обернулась и увидела безжизненно свисавшую до пола руку Нины Андреевны…

* * *

– Взяли его в Шереметьеве, не переживай, – Фирсов ответил на мой немой вопрос, как только шагнул за порог квартиры Карима. Я кивнула.

…Пока он ехал к «генеральскому» дому, я успела отнести шкатулку в квартиру Карима, вызвать Клавдию из пятой квартиры и вернуться обратно. Дождавшись тут же скорбно заголосившую даму, я оставила ее встречать врачей неотложки, а сама поспешила этажом выше, чтобы тщательно осмотреть шкатулку. Практически незаметное продолговатое отверстие в «переплете», скорее даже щель, выглядело как лопнувшая от повреждения кожа, если не знать о змейке. Точнее, о металлическом кончике хвоста той змейки, половинки которой были у меня и Ольги, а теперь лежали в вещдоках в конторе Фирсова. Любопытство, что же могло быть там спрятано ценного, заставило меня на миг забыть о мертвой Тарановой и ее неудачно сбежавшем сыне-убийце…

– Ваня, я, кажется, нашла замочную скважину для ключа. Смотри, – я ткнула пальцем в «переплет» шкатулки-книги. – Как бы ключик добыть поскорее?

– До завтра никак. Будет тебе утром ключик, да и экс-генерала доставят по месту жительства. Главное – по-прежнему версий, кто исполнитель, нет. Правда, есть слабая зацепочка… Скорее всего, этот человек и был доверенным лицом генерала, забравшим Коран у Юренева на военном аэродроме. И он чем-то обязан Таранову. Или же зависим от него. На закрытую территорию объекта абы кого не пустят, значит, лицо это не гражданское. Так вот. Среди тогдашнего окружения Таранова был один подчиненный, им особо опекаемый. Сын школьного друга по Ростову-на-Дону Юрий Губин. Сейчас ему должно быть где-то года сорок три – сорок четыре. Или чуть больше… Ася, о чем задумалась? Тебе тоже фамилия Губин кажется знакомой, так?

– Я знаю одного Юрия Губина, Ваня, – у меня перед мысленном взором встало нагло ухмыляющееся лицо. – И ты его должен знать, если бывал у нас в лицее. Охранник. Мерзейший тип. И он служил в Чечне, чем горд неимоверно. Таких совпадений не бывает, ведь правда?

Я вдруг разом успокоилась. Глядя, как Фирсов говорит по телефону, одновременно обувая ботинки, натягивает куртку и, наконец, бросив на меня ласковый взгляд, скрывается за дверью, я блаженно улыбалась. Все, теперь точно – все. И даже не так важно знать, что там, в тайнике шкатулки, не важно, что еще может рассказать Таранов. Главное – пойман убийца отца и отчима. Будет пойман в ближайшее время. Уж в этом я никак не сомневалась.

Глава 44

А вечером я дочитала письмо Карима. Читала вслух. Голова Ивана лежала на моих коленях, он изредка выдавал междометия, видимо, чтобы я не подумала, что спит, – глаза его были закрыты.

Днем я ушла из квартиры Карима в полной уверенности, что Фирсов сегодня, как освободится, приедет ко мне. Вспомнив неудачный опыт с «яишенкой», приготовила простой, но вкусный ужин – пусть поймет, как был не прав, высмеивая мои кулинарные способности.

Сытый и благодарный Фирсов отказался от десерта, но потребовал чтения вслух «сказки» восточного принца.

Я прочла о пагубной зависимости Элизабет, а он вдруг впервые произнес: «Об этом я знаю».

– О чем? О наркотиках? Или о невиновности Карима? И давно?

– Вчера связывался – разобрались там уже, – небрежно бросил он. – Продолжай!

«Я вернулся от родителей Элизабет уже поздно вечером. Афишировать свое возвращение не собирался, тихо зашел в подъезд, но тут из своей квартиры вылезла наша бдительная Нина Андреевна. Пришлось зайти – она была более чем настойчива. Оказалось, не зря – старуха огорошила меня новостью, что Михаил, твой отец, вернулся в город и нищенствует у храма. Она даже объяснила, где тот подвал, в котором „квартирует“ Гиржель со своими „товарищами“. Ее сына дома не было, об этом она сказала сразу. Но одна фраза, произнесенная ею на прощание, меня насторожила. „Лучше бы тебе не возвращаться!“ – выдала она неожиданно и закрыла за мной дверь. Это была прямая угроза. Я понял, что та все знает о своем сыне. Знает и покрывает.

Дождавшись полуночи, я пошел на встречу с твоим отцом», – прочла я и замолчала, пытаясь поймать ускользающую мысль.

– Ты правильно подумала, Ася, – когда он ушел, твой братец и залез к нему в квартиру. Поэтому не застал его, – Фирсов ответил на мое невысказанное вслух предположение. – Читай дальше.

«Встреча получилась какой-то скомканной. Гиржель вроде и не рад был меня видеть. Мне показалось, он действительно „ушел от мирского“ и ни Таранов, ни вся история с Кораном ему более не интересны. Но я все же рассказал о том, что записал признание генерала в убийстве на тот же диктофон и спрятал его в чертежный тубус. Где находятся они, эти тубусы, он знал. „Нет там ничего, я забрал. Летом как-то зашел к Ольге, а там сосед Василий ремонт делает. Я дверь входную открыл, а он стоит в раздумье в прихожей у стеллажа. Ольга, говорит, нишу просила заделать, а тут ход тайный. Я его успокоил, что, мол, лестница в мастерскую твою художественную ведет, ничего криминального. Наплел, что когда-то один хозяин у мансарды и квартиры был, мол, старый ход, еще немцы пленные дом строили. Посоветовал до возвращения Ольги оставить, пусть сама решает. А сам подумал, что забрать нужно ту копию полотна Ларионова, что ты делал для Гаврилина, помнишь? Старик, как оказалось, жив, за границей лечился долго. Почему добро человеку не сделать? Да и деньги нам тут не лишние. Но не показывать же Васе и кладовку! Тем более тот согласился дождаться