Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа - Наталья Литтера

подумать о чем-то, кроме дел конкурса. И вечером тоже не получалось подумать – мысли просто не успевали оформиться до того, как Иван вырубался сном праведника.

И поэтому когда в понедельник вечером, задрав ноги на край стола и обхватив пальцами кружку с кофе, Иван наконец-то решил всерьез обдумать предложение Марины, то с удивлением понял, что размышлять не о чем. Решение принято. Пока сам Тобольцев без продыху пахал два дня, подсознание все разложило по полочкам. И теперь спокойно выдвинуло из своих глубин ответ. Положительный. На радость Маринке.

* * *

– Тобольцев, почему мне хочется влепить тебе подзатыльник?! – Рох вскочила со стула и принялась мерить шагами комнату. Марина была на десять лет старше Ивана, на двадцать килограммов тяжелее, и не считаться с ней, тем более когда она в таком взвинченном состоянии, было невозможно.

– Не знаю почему. И знать не хочу. Но это совершенно контрпродуктивно.

– А как еще с тобой разговаривать?! Ванюшка… – модный «Ив» оказался позабыт. – Ну все же складывается. Одно к одному. И все к твоим ногам.

Тобольцев, изменив привычке, посмотрел не вверх, а в пол у своих ног. Ничего там не было, между носками бордовых замшевых кроссовок. Кроме пары плашек ламината цвета бук. И вместе с тем… В чем-то Марина права.

Назаров назначил цену за свою студию. Совершенно справедливую заоблачную цену. Абсолютно неподъемную для Тобольцева. Да ему бы и в голову не пришло задумываться о покупке студии. Если бы не Рох и ее безумная затея.

Марина нашла деньги. Совершенно в своем репертуаре нашла.

Рох обработала клиентку – из числа жен тех «самых дорогих топ-менеджеров», чей час рабочего времени стоит несколько десятков тысяч рублей. И та попросила мужа дать взаймы «Мариночке на бизнес». Для солидного человека сумма показалась не слишком внушительной, каприз молодой супруги – стоящим удовлетворения. И денег согласились дать – безо всяких залогов, под нормальные проценты и на приемлемый срок. «Только ты же понимаешь, – строго прокомментировала Марина, – что этого человека подвести или кинуть нельзя. Он к коллекторам обращаться не будет, а сразу…» Маринка махнула рукой, не став продолжать. Но и так было все понятно. Серьезные люди требуют к себе серьезного отношения. И на кой черт это все сдалось Ивану? Пусть бы Рох и ввязывалась в эту авантюру. Но был еще и второй фактор. Неожиданный.

Оказалось, что Назаров тоже учился у Юрия Валентиновича. Перед отъездом из страны Михаил решил попрощаться с теми, с кем вряд ли уже увидится. В том числе и со своим педагогом. О чем конкретно говорили Назаров со Скороходовым, Иван не знал. Не мог знать. Но Маринке Назаров сказал совершенно определенно, что если к студии проявит интерес Тобольцев, то цена будет иной.

– Я не знаю, почему, – Марина все никак не могла остановить свое броуновское движение. – Но догадываюсь. Ты же ему денег на лечение давал. Ты всем даешь, кто просит! И даже если не просят. Никогда никому не отказываешь! Слово «нет» в твоем лексиконе отсутствует.

– Неправда. Я научился.

– Да поздно, Ваня! – Маринка снова плюхнулась на стул напротив. – Вселенная выдала обратку, Тобольцев!

– Таки у вас и квитанции имеются? От Вселенной?

– Ты сейчас точно схлопочешь! А рука у меня тяжелая! – пригрозила Рох. А потом почти жалобно: – Ванюша… Ну ты же видишь… За эти деньги студию оторвут с руками. В драку. Но Назаров за такую цену продаст только тебе. Деньги я нашла. Сходится пасьянс, Ваня, сходится! Ты только согласись, хороший мой, а?

– А зачем мне это все? – спросил Иван. Больше себя и вслух, чем Марину. Но она ответила:

– Да потому что это верняк! Это раскрученный бизнес. Это кусок хлеба. С маслом, Тобольцев! И даже, если дурака не будем валять и лениться, – с икрой. Мы перестанем зависеть от капризов конъюнктуры, и знаешь почему? У нас будет что предложить! Просто сразу другой уровень. Ваня, мы с тобой отличная команда, а уж с собственной студией… С ТАКОЙ студией! И к тому же это шикарная недвижимость. Знаешь, – Марина стянула косынку и тряхнула волосами. А потом низко опустила голову. – Мне сорок три, Ванька. Задрало уже перед сопливыми малолетками на «кайенах» спину гнуть и рожу скалить. Хочу уже всерьез. Ты что, не доверяешь мне как партнеру?

– Началось… – вздохнул Иван. – Скажи еще, что я тебя не люблю.

– Да сдалась мне твоя любовь, – фыркнула Рох. – Мне руки твои нужны. И голова.

– Давай без расчлененки.

– Ваня… – она вздохнула. – Ну Ва-а-ань…

– Я подумаю.

– Вот и умница! – Тобольцеву наконец-то достался дежурный поцелуй в висок.

* * *

А теперь оставалось только удивляться. Себе, Маринке и своему самостоятельному подсознанию. Как он, Иван Тобольцев, вольный художник, сам-себе-режиссер, всю свою взрослую жизнь выстроивший так, чтобы в ней было по минимуму зависимости от мнений и желаний людей, обязательств и несвободы, дошел до собственной студии?! Да еще на пару с другим человеком, пусть таким хорошо знакомым и почти родным, как Марина Рох? Да еще ввязался в финансовые обязательства – при том, что ему проще было отказать себе в чем-то, нежели оказаться должным хоть кому-то. Долги Иван не любил. С детства. С фразы «Ваня, хороший мальчик должен…». Кому он должен, всем долги простил.

А теперь – заново. И совсем на другом уровне. Пусть Марина называет Ивана простофилей – пусть. Она и не так еще может назвать. Но Тобольцев прекрасно понимал, с какой стороны у бутерброда масло. И как его туда намазать. Все дело в стоимости затраченных усилий. А теперь он собирается впрячься по полной программе. И ради чего? Или… ради кого?

Пустая кружка звякнула об угол стола. Иван спустил ноги вниз. Ради себя, конечно. Это вызов собственным возможностям. А вызовы Иван любил. Но мысль о том, как он расскажет Дуне о своем новом проекте, была невероятно приятной.

Так. Ему надо срочно посмотреть студию живьем. Что за кота в мешке он собирается покупать? Иван полез в карман за телефоном, а выудил его вместе с какой-то бумажкой. Это оказалась записка от Дульсинеи с информацией, полученной от матери Ивана. А на обороте – репродукция Бакста. Значит, пригодился Бакст, Дуня? Или Иван Тобольцев тебе пригодился?

Стоп-кадрами замелькали в голове эпизоды их совместной прогулки. Рассказ про студенческие годы и реставраторов, мороженое и сирень в Александровском саду, красный торт, вопросы.

Поцелуй.

Да, он это делает для себя. Но и для нее тоже. Или для них.

Иван набрал номер Рох. Как там его собственность без него, скучает, поди?