Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа - Наталья Литтера

о работе Дуни на Тихона говорить не стоит, для матушки Ивана Тихий – авторитет со знаком минус. – Она – владелец собственного дизайнерского бюро, и мы с ней работаем вместе над одним весьма крупным проектом. И телефон я оставил у нее в офисе после серьезного совещания. По-моему, ты ее обидела своими… предположениями.

В трубке сердито посопели.

– Возможно. Но она была дерзка!

– Мама, она – владелец собственного бизнеса и руководитель. Она не может сюсюкать и заискивать. – Телефон промолчал, и Иван вздохнул. – Ладно, что там со Скороходовым?

А с Юрием Валентиновичем оказалось обычное дело. Два года уже история тянется. Хорошо, что мать напомнила. Стало стыдно. Все дела потом. Сначала надо позвонить своему первому педагогу. Тому, кто научил, что главное не «как?» Главное – «зачем?»

Разговор дался трудно. Такие разговоры Ване последние два года вообще давались сложно. Так же сложно, как велась борьба Юрия Валентиновича с тяжелым недугом. Но его старый педагог был жив и боролся. А это – главное. Не забыть завтра в банк заехать, денег перевести.

Занимаясь текущими делами, Тобольцев прокручивал в голове сегодняшний вечер, в течение которого в какой-то момент ему стало казаться, что Дуню он интересует исключительно как фотограф. Этакий непризнанный гений. Талантливый, но непутевый. Такое отношение и льстило, и раздражало одновременно. Раздражало все больше и больше, а потом… А потом он ее поцеловал. Чтобы проверить? Да, наверное, в том числе и это. А еще потому что хотел поцеловать.

И все сразу встало на свои места.

Он ее не принуждал. Он на нее не давил. Он дал ей возможность отказаться, остановиться. А вместо этого…

Да.

Именно.

Вдвоем.

Иван поймал себя на том, что зачем-то выкручивает лампочку из настольной лампы. Вкрутил обратно. Поставил на место абажур.

Дульсинея несвободна. А кого в нынешнее время это останавливает? Нет, цариц останавливает. Должно останавливать. Но ведь Дуню не остановило. Она не просто позволяла себя целовать. Она целовала в ответ.

Ну и все. И в пень Червя. На рыбалку пойдет. Ромео, мать его.

Но «мерседес» и коробочки цвета тиффани на рыбалку так легко не отправишь. Иван повел плечами, дернул спиной – словно мешало что-то. Мешало. Там расположился вопросительный знак.

А что можешь предложить ты?

Нет, не так. Она со своим Ромео не из-за этого. И всю в каком-то смысле смехотворную фатальность своего первоначального заблуждения относительно Дуниного отношения к жизни и к мужчинам теперь Иван осознал в полной мере. Но она привыкла к подобному образу жизни. Она его, в конце концов, достойна. А что можешь дать ты? И хочешь ли?

Вопрос был ноющий и противный, как зубная боль. С такой же невозможностью от него отрешиться. Поэтому звонок телефона Иван воспринял как спасение. Мариночка.

– Ив, привет.

Как его только не называли. Иван, Ваня. Лебедев – исключительно Ванечкой. Ракета из вредности периодически – Вантузом, один из коллег по цеху, сын грузинского народа, называл на собственный манер – Вано. А вот одна из лучших столичных стилистов Марина Рох величала Тобольцева на французский лад.

– Привет, звезда моя.

– Зубы мне не заговаривай! Где тебя черти носят весь день, и почему ты не берешь трубку?

– Я… занят был.

– Не жалеешь ты себя на этом конкурсе красоты, я смотрю.

– Конечно. Красота требует жертв – тебе ли не знать.

– Тоже мне жертвенный агнец, – фыркнула Марина. – Слушай, Ив, дело есть. Срочное. Важное. И ты мне нужен до зарезу.

– Сегодня? – Иван скосил взгляд на запястье.

– Да поздно уже сегодня, – озвучила его мысли Марина. – Завтра сможешь подъехать?

– Придумаю что-нибудь, – пообещал Тобольцев.

* * *

Дуня: Поцелуи бывают разные. Вот в юности, самые первые – неумелые и неуклюжие. Зато интересно. Потом приходит опыт))) поцелуи начинают делиться на «так себе» и «классные». Еще бывает, когда тебя целует тот, кто очень нравится, и если к тому же он УМЕЕТ целоваться… ух! Еще поцелуи бывают возбуждающие, нежные, страстные, неторопливые, успокаивающие, чувственные. А бывают такие, которые вообще никак нельзя классифицировать. Ты даже понять не можешь – какие они. Просто человек прикасается, и ты пропадаешь, полностью теряя ощущение времени и места. И внутри бабочки, бабочки, а на губах – искры.

Катя: У тебя все нормально?

Дуня: Да. Все хорошо.

Катя: Точно?!

Дуня:))))))))))) Точно. Сижу работаю. У меня скоро важная презентация, довожу проект до ума.

Катя: А Илюша как?

Дуня: Тоже хорошо. А что?

Катя: Ну… просто неожиданно про поцелуи.

Дуня:)))))))))))))))))))))))))))))))))) последние дни весны. Май, романтика…

Катя: Ну да, ну да… и давно тебя целовали с бабочками и искрами?

Дуня: А тебя?

Катя: У меня другая весовая категория! У меня двое детей!

Но с искрами все в порядке.

Дуня:))))))))))))))))))))))))))))))))

Через сорок минут.

Катя: Работаешь?

Дуня: Работаю.

Катя: Ясно.

Дуня: А ты что делаешь?

Катя: Плиту оттирала от убежавшего молока. Теперь аромат на весь дом. Кто-то со своими поцелуями сбил меня с пути истинного!

Дуня:?

Катя: Мелкий спит, я поставила молоко для каши, решила посмотреть поцелуи.

Дуня: Где?

Катя: На ютубе, конечно. Зависла на Марке Дарси[7]. Финальная сцена в кино. Молоко убежало.

Дуня:))))))))))))))))))))))))))))))))))))) Как ощущения?

Катя: От мытья плиты?

Дуня: От поцелуя.

Катя: Ну… я посмотрела пять раз… в последний раз целовался лучше всего!

* * *

– Мы увидимся сегодня?

Даже не оборачиваясь знал, кто. Но все-таки обернулся.

– Нет.

– А по… слезавтра?

– Нет. И после-после тоже.

Девичьи губы обиженно поджались.

– Тебе было плохо со мной? Что-то не понравилось? Скажи!

Тобольцев привычно поднял взгляд вверх. Там было сплетение всевозможных труб и технические лампы.

– У меня изменились обстоятельства. Нам лучше больше не встречаться.

– Какие обстоятельства?! Это Таганрог, да?! Я ей все космы повыдергаю!

Иван не сразу сообразил, при чем тут урок географии.

– Это вообще никак не связано с конкурсом! – неосознанно повысил голос.

– А с кем связано?!

– Да какая тебе разница?! – он уже начал орать.

А «Пенза» вдруг успокоилась.

– У тебя кто-то есть? Кто-то постоянный? Что, совесть проснулась?

Очень откровенно, цинично и прямо. Как ответить? А вот как есть.

– Да.

Она фыркнула.

– Это ничего не меняет. Все наши договоренности в силе. И я никому ничего не скажу.

Ого. У них уже и договоренности имеются? Любопытно. Но не настолько, чтобы тратить на это время.

– Не было у нас никаких договоренностей. Только секс. Хороший – этого не отнять. Большое тебе за него спасибо.

– Спасибо – и все?!

– Ну ладно – огромное спасибо.

Дальше было сказано то, что находилось