Кочевники неба - Вадим Павлович Калашов

она могла подумать, что он выступает в роли сводника, чтобы, удовлетворив похоть, советник простил и настоящую обманщицу, и невинную жертву. А теперь настал черёд обижаться Келли.

– Не нравится ему, что я так подумала! А, значит, превратить меня в убийцу – это лучше?

Они стояли вдвоём у подножия высокой, но некрасивой башни. В одной руке у Келли был лук, во второй – стрела, а на ноги, чтобы было удобнее взбираться по стене, Варэк её уговорил надеть свои шипованные ботинки (пришлось раздобыть две пары шерстяных носок, чтобы девичья нога не болталась). Полный комплект для дерзкого выстрела. Дело оставалось за малым – уговорить стрелка.

– Клянусь, я бы и сам… но я объективно хуже стреляю! Только у тебя есть шанс! С такого расстояния одной стрелой только ты можешь убить Септиума Гарая. Промахнёшься – он убежит во дворец, прикрываемый охраной, и станет втройне осторожней. Поэтому, ради своего брата, целься лучше.

Келли бросила оружие и закрыла лицо руками. Где-то вдалеке противно завыли собаки. Варэк с тревогой посмотрел на тучи, угрожавшие закрыть луну, и осторожно положил руки на плечи девушке.

– Я знаю, что сейчас происходит в твоей голове. Ты ищешь ему оправданий. Гнев, боль унижения, боль обмана. Но это не оправдание. Даже если бы Келчи и в самом деле над ним зло пошутил. Человек, который способен отправить на смертную казнь за шутку… это очень плохой человек.

И всё равно Варэк чувствовал себя так же мерзко, как Келли. Словно бы он, смертный несовершенный человек, вообразил себя вечной всезнающей Птицей Судьбы, решая, кто должен жить, а кто умереть.

– Ничего не подозревающего. Из засады. Как дичь на охоте, – прошептала Келли, не открывая лица.

Варэк тоже бы выбрал вариант убийства в бою. Но других вариантов не было. Он, честно, все перебрал.

У них не было денег, чтобы подготовить побег или унять Септиума Гарая. Не было времени связаться с Авэком в Астрее, чтобы эти деньги достать. А визит к Фунду Беловолосому за заступничеством чуть не закончился избиением Варэка.

Не лучше обстояли дела и с другими советниками. Когда Леу Комри на суде разглядел в мошеннике липового курьера, то пришёл в бешенство. Испуганный Келчи вывалил всю историю со щитом и тогда даже смирный Паум, советник по культуре, проголосовал за смертную казнь, почувствовав себя одураченным, не стал оспаривать его решение и суеверный коллега.

Вот только без подписи верховного советника все их четыре подписи теряли силу. А он решил дать Варэку ещё один день на то, чтобы «заинтересовать его финансово». Хотя сейчас юноша был уверен, что Септиум не изменит планов казнить Келчи, даже если Варэк притащит любую сумму, и не в хитине, который ни с того ни с сего якобы должен упасть в цене, а в самой стабильной валюте континента. Он просто мучил его, давая ложную надежду.

– Садист! Истинный садист, Келли! Убей его! Очисти мир!

Келли повисла на плечах Варэка. Спину девушки сотрясали рыдания.

– Ну, не так же, по-подлому! Мы что с тобой, палачи?

Тучи уже наползали на луну, а безветренная погода в любую минуту могла закончиться. Время для меткого выстрела стремительно сокращалось.

Мысленно попросив у Келли прощения, Варэк оттолкнул её и сказал, вложив как можно грубости в свой голос:

– Ты просто не любишь своего брата! Признайся, ты просто его не любишь!

Это подействовало. Келли уняла рыдания, подобрала лук и стала взбираться на башню, которая только людям нижнего мира казалась неприступной, а по круштанской пятибалльной шкале сложности это было «препятствие на троечку». В сравнении со скалой, которую штурмовал в Авии Варэк, так ещё меньше. Поэтому дело у Келли продвигалось быстро. Когда она оказалась на крыше и вложила стрелу в тетиву, Варэк отвёл взгляд. И вздрогнул, увидев рядом Бартоломео.

– Привет, круштан! Давненько не встречались, правда?

Варэк приготовился к схватке.

– Успокойся, я по-прежнему существую только в твоей голове! – усмехнулся ненавистный учитель Миртару.

– Раньше я слышал только твой голос, с чего бы тебе обрести форму видения? – спросил Варэк.

– Повод достойный! – воскликнул Бартоломео. – Наконец-то ты полностью отверг законы своего глупого неба и принял нашу грешную землю! Теперь у тебя из круштанского лишь ботинки, хотя… и они сейчас не при тебе!

И мерзавец захохотал. Варэк отвернулся к стене, чтобы его не видеть. Но не слышать не мог.

– Твой Миртару завершён. Ты уже нашёл настоящего себя. И нечего нос воротить – никто не обещал, что результаты поиска тебя порадуют. Ха-ха-ха!

Варэк долго молчал, а потом спросил, будет ли Бартоломео мучить только его за этот поступок, или и Келли тоже.

– Нет, у неё своя голова, свои навязчивые воспоминания.

– Но она… будет мучиться в любом случае?

– Не так, как ты. У неё есть возможность всё списать на тебя. Ты взял на себя всю ответственность.

Варэк вжал ладони в мох на башне и уткнулся в её камни лбом.

– Время всё лечит. Мы поженимся, и в счастливой совместной жизни растворится всё дурное.

– Не поженитесь. Круштаны благосклонны к равнинным невестам, но им неизвестны равнинные женихи.

– Что ты несёшь, жалкий голос из моей головы?!

– Именно потому, что я в твоей голове, я знаю, что ты думаешь. Что сделки с совестью, выбор меньшего зла останется на земле, а в небе всё опять будет просто и ясно. Но ты плохо меня слушал, сынок. В небе нет места таким, как ты. Ты останешься в нижнем мире.

Варэк обернулся. Видение уже начало таять в воздухе, хотя и не пропало полностью. Чем тише билось сердце подростка, тем менее чёткими становились контуры Бартоломео – с каждым спокойным глубоким выдохом ненавистный учитель словно терял кусок плоти.

– А вот возьму и не останусь, хотя бы назло тебе.

Лицо Бартоломео исказила злость. Прежде чем окончательно растаять, он успел произнести выразительную речь:

– Нет, глупый мальчишка, как раз из-за меня ты и останешься! Только из-за меня ты отвергнешь любовь прекраснейшей девушки и потеряешь возможность вернуться к родителям и обнять родных! Не спеши поднимать флаг Миртару с приближением холодов. Подумай, не осталось ли у тебя нерешённых дел в нижнем мире. Вспомни наши беседы и поразмысли, почему именно я? Как я устал от твоей недогадливости! Ты уже получил прямой ответ здесь, в Верогае, и всё равно ничего не понял! Дальше – сам. Это наш последний разговор. Прощай!

Где-то вдали продолжали выть собаки. Над ухом пел унылую песню ветер. Варэк стоял неподвижно, и не мог понять, рад ли он тому, что