Кочевники неба - Вадим Павлович Калашов

достойна самого гостя из Малькирики.

Но только затем, чтобы доказать тебе свою правоту. Ждём до полуночи. И если в полночь ястреб не прилетит за добычей… ты признаёшь, что инкогнито из Малькирики – миф.

– По рукам, мальчик!

Разумеется, никто кроме пьяных и мечтающих напиться стеклодувов не пришёл ни в полночь, ни даже в час ночи. К третьему часу на Роджа стало жалко смотреть. Привыкший выглядеть в чужих глазах бывалым человеком, тёртым калачом, он переживал поражение молча, но болезненно. Варэк сидел рядом и делал вид, что не слышал боя часов на цеховой башне. Утром он поддался азарту, а сейчас остыл и не знал, как выйти из этой ситуации, чтобы Родж не чувствовал себя униженным.

И вот, когда нужные слова наконец нашлись, раздалось лошадиное ржание, и в окнах замелькали огни. Посетителей, которые ввалились в таверну через несколько минут, эти стены раньше никогда не видели – гуляки явно впервые оказались в заведении для простолюдинов.

От толпы купеческой молодёжи отделился один паренёк. Заплетающейся походкой он добрёл до тавернщика и, сильно икая, спросил, что за новая девушка устроилась к нему на работу.

– Только тс-с, я здесь ик… ик… икгогнито… то есть… инкогнито. Ну, где она? Та, которая самая красивая?

– Запомни, придурок, нет никого красивее твоей сестры! Это факт столь же очевидный, как и то, что её брат – редкостный прохвост!

Паренёк резко развернулся и стал трезветь на глазах, когда увидел автора реплики.

– Непоседа… ик… ты ли? То есть ты, что ли?

– А кто ещё? Троюродный тесть двоюродной сестры короля Астрея?

И два подростка, так долго искавшие друг друга, бросились обниматься, больше не сдерживая чувств.

Глава 10

Он зашёл слишком далеко

– Не-не, ребят, у нас в Малькирике так не спят. Во всяком случае, люди моего статуса. Пусть подушки лежат по всей комнате ровным ковром, чтобы ни дюйма паркета не выглядывало. А оркестр под окнами пусть сыграет что-то лирическое.

Уже за один тон Варэк вытолкал бы такого капризного гостя взашей. Но купец лишь угодливо улыбнулся и приказал слугам собрать необходимое количество подушек, даже если ради этого придётся потревожить спальню его супруги.

– А пока ваши люди суетятся, я посещу с приятелем вашу трапезную, вы не против?

– Конечно, не против! Самые изысканные яства уже ждут вас!

– К Чёрному Крушту ваши яства! Весь город знает, как неприхотливы в быту мы на Малькирике. Главное, чтобы был хлеб! И обязательно молоко, всем же известно, что на Малькирике нет ни коров, ни коз.

– Вас ждут целые горы хлеба и реки молока. Но только…

Купец замялся. Келчи и сам всё понял. Фамильярно похлопав мужчину по щеке, он заверил, что эксклюзивный контракт на сабли из Малькирики у него в кармане. А оказавшись в трапезной, задумчиво произнёс:

– Матерь круштов! Он уже третий, кому я обещаю этот эксклюзив. Или четвёртый… пора начать делать записи.

Обнаружив, что кувшины с молоком расставлены неровно, Келчи взялся за колокольчик для прислуги, но Варэк не дал ему позвонить.

– Ты края-то чувствуй, инкогнито!

– Поверь, это я ещё тебя стесняюсь! – улыбнулся Келчи.

– А ты знаешь – верю, – был всё так же суров Варэк.

Келчи посмеялся и попросил рассказать, где сейчас Келли, и что с ними произошло.

– Может, сначала ты?

– Если ты в Верогае, значит, уже знаешь главное из моего личного Миртару – самый дорогой в истории Крум. Давай лучше про вас с Келли.

Варэк стал рассказывать, пропуская лишь моменты их с Келли близости. Так как они уже расстались, юноша решил, что её брату лишнее знать, что они когда-то встречались.

Келчи слушал очень внимательно, не перебивая, только глаза его с каждой минутой всё больше увлажнялись. Когда Варэк дошёл до встречи с работорговцем, Келчи искренне и очень жалобно зарыдал.

Это были слёзы стыда.

– Бедная сестрёнка! Сколько всего натерпелась, пока искала меня! А я… я просто забыл и про неё и про тебя!

– Как же – забыл? – попытался утешить друга Варэк. – А щит на воротах?

– К тому сроку, когда он висел, я уже ни о чём не думал, кроме вина и девок.

Уже настало утро, но подросткам не хотелось спать. Варэк, забыв, что ещё сам не всё до конца рассказал, хотел услышать, что приключилось с Келчи, и услышать немедленно. Келчи не возражал.

Как и предполагал Варэк, купец, когда решил, что Келчи его обманул, поставил ему в вину простой каравана.

– Он насчитал мне семьдесят лет рабства, Непоседа! Семьдесят! Тут уже не просчитываешь шансы, тут хватаешься за любой!

У ворот в Верогай начинающий раб на глазах у стражников внезапно схватил хозяина за полы и стал умолять не убивать советников, отказаться от грешного плана. Возникла свалка, по итогам которой семеро стражников и десяток караванщиков получили увечья разной степени тяжести, а Келчи воспользовался возможностью улизнуть.

– Я снял самую дешёвую гостиницу, и ту в долг. И стал размышлять, как вам сказать, что я здесь, а не поехал дальше с купцом. И времени у меня было в обрез. Ну, я так думал. Я ж не знал, что благодаря вере Келли в людей вы потеряете столько времени в Астрее. Я ждал вас с минуты на минуту.

И тут Варзк перебил Келчи. Ему не терпелось выложить сначала свою версию происхождения Крума на воротах. И как он обрадовался, когда Келчи её подтвердил.

– Согласись, хитро?

– Нет слов, Келчи! Просто нет слов!

Келчи дал Варэку ещё несколько секунд погордиться знакомством с таким хитроумным сверстником, а затем тяжело вздохнул и рассказал, что было потом:

– Ирония судьбы: тому, кто обвёл вокруг пальца целый городской совет, не поддался владелец убогой ночлежки! Он вышвырнул меня, взяв в уплату долга всё моё скромное имущество, даже одежду, выдал мне взамен какие-то вонючие обноски. А вот дальше…

Келчи тревожно поглядел по сторонам и перешёл на шёпот:

– Дальше начинается самое интересное!

Он несколько раз прошёлся в волнении между столами и попросил Варэка поверить каждому слову, которое он услышит.

– Я люблю приврать, ты знаешь. Но в последнее время я столько лгал, что стало бы противно самим духам лжи. Правда, не уверен, что они существуют, надо будет уточнить у нашего праведного круштана как-нибудь. Мне так приятно встретить человека, с которым можно быть честным. И ты меня очень больно ранишь, если станешь сомневаться в моих словах.

Когда один подросток дал другому обещание верить ему как самому себе, настал финал той удивительной истории, которую