Кочевники неба - Вадим Павлович Калашов

и шанса всё исправить. Сказал, что готов к тому путешествию, в которое его звал Варэк.

– Вот ещё! – воскликнула Келли. – Мы так можем не успеть в предгорья! Скажи ему, любимый!

– Любимая права, – согласился Варэк. – Я не останусь в нижнем мире, я возвращаюсь на крушт.

– Ну что ж, это твоё решение, – ответил с грустью Авэк. – Только когда у моего племянника придёт время Миртару, скажешь ему, что в нижнем мире его кое-кто ждёт.

– Обязательно!

Обещание Варэка воодушевило его брата-коммерсанта. Он решил выложить сразу всё, о чём размышлял долгими ночами:

– И спасибо, что помог мне понять кое-что важное. Если бы не ты, наверное, через несколько лет я бы превратился в такого злодея, которому даже на Чёрном Круште нет места. А теперь я понял, что иду не туда.

Варэк кивнул. Достаточно холодно для человека, которому признаются в сокровенном. Заметив, что Авэка это задело, он прибавил несколько тёплых слов к своему жесту. И тут же снова погрузился в меланхолию.

Последние дни даже Келли не понимала, что с ним творится. Он не принимал участия в обсуждении свадьбы и имён будущих детей, очень мало дарил ей мужского тепла, вяло реагировал на любые новости. Варэк словно постоянно мыслями был не с ней, а где-то очень далеко.

– Скажи, Авэк, а ты слышал что-то про грядущее падение цен на хитин? – спросил он брата на прощание.

– Ну, вообще, ходит такой слух. Но только среди своих. Удивлён, что ты его слышал.

– И что ты об этом думаешь?

– Не бери в голову. Думаю, это заурядная махинация – кто-то хочет скупить векселя Хитинной Гильдии по дешёвке. А почему ты спросил?

Варэк заверил, что ничего серьёзного, но лицо его говорило об обратном.

Авэк уговорил брата принять новую дорожную грамоту и деньги на дорогу в предгорья.

– Как хорошо, что всё хорошо заканчивается! – сказала Келли, когда они пересели с мулов обратно на великолепных лошадей.

Варэк вяло согласился.

– Ну, чего ты такой смурной? – стала волноваться Келли. – Всё так хорошо! Мы с тобой помолвлены, с братом ты помирился, моего брата мы нашли. Нам сейчас только Лилле не хватает, чтобы вся компания была в сборе.

Юноша тяжело вздохнул.

Келли замедлила шаг своего коня. Ей показалось, что она наконец поняла причину странного поведения жениха.

– Это из-за Лилле? Ты переживаешь за него?

Варэк заставил себя улыбнуться и сказал:

– Это за нас надо переживать. Может, всё плохое с нами случалось только из-за того, что рядом не было праведного круштана. Кстати, я его посвятил в талисманы команды без вас.

– Судя по вашим разговорам, – вмешался, пытаясь управиться со своим конём, Келчи, – вы тоже в курсе, что Лилле не пошёл к истокам Орты.

Варэк и Келли чуть не вылетели из сёдел от таких новостей.

– Братик, скажи, пожалуйста, а ты откуда это знаешь?

– Как «откуда»? Я видел его.

Келли застыла в седле с глупым видом. А её жених сошёл со своего коня и взял под узды коня Келчи. Глядя будущему шурину прямо в глаза, Варэк самым мягким тоном спросил:

– А где ты его видел и когда?

Всё это казалось таким причудливым капризом Птицы Судьбы, что он ожидал услышать скорее признание, что или Келчи пошутил, или его неправильно поняли, чем конкретную дату, время и обстоятельства. Но никаких шуток, Келчи был уверен в своих словах.

– Когда, спрашиваешь? Да прямо на следующий день! Он передумал и вернулся.

Варэк отпустил уздечку, чтобы в волнении не заставить коня Келчи сделать какой-то некомфортный для неопытного наездника манёвр. Меланхолии последних дней как не бывало. Все мысли, кроме одной – отыскать лучшего друга, покинули Варэка.

– Келчи… дорогой… родной… дружище… а почему он передумал и вернулся?

– С моей точки зрения, потому что сошёл с ума. Но у вас, возможно, будет иное мнение.

Келли и Варэк поняли, что их ждёт, по крайней мере, ещё одна увлекательная история. Увы, Келчи знал только её начало.

Часть V

Глава 1

Она будет плохо думать обо мне!

Слушая стенания Келчи, Лилле понял, какая же пропасть между ним и остальными круштанами. Будь на месте этого подростка любой другой из тех, кого знал Лилле, да пусть хоть сам Варэк, его лучший друг, их реакция была бы схожей. Разными были бы слова, но суть оставалась бы прежней. Грубо или мягко, намёками или прямо в лоб, с лирическими отступлениями или без оных, но Лилле дали бы понять, что он совершает самый глупый поступок за всю историю Миртару. И даже если бы мальчик по прозвищу Молчун имел натуру говоруна, всё равно бы он не смог, самое обидное, ничего никому объяснить, даже Варэку.

Что – Варэк. Даже сам Мудрейший сказал бы ему, что незачем так рисковать, тем более в его действиях не было злого умысла, а значит, и с пути праведного он не свернул.

А если взять за мерило не религиозные догматы, а рассудить логически, вообще ничего страшного не произошло. Всё равно он никогда больше там не появится. Но почему-то от одной мысли, что в одной деревне в баронстве Лефф одного гостя будут вспоминать с дурной стороны, становилось не по себе. Это был не камень на душе, так, камешек, но на всю жизнь.

Хлеб – лучшее, что породил нижний мир. Неудивительно, что Лилле не мог им насытиться, порой даже брал с собой в кровать. У этой привычки было одно неприятное следствие: крошки. И не всегда получалось от них избавиться: один раз Лилле десять раз стряхнул простыню и внимательно осмотрел её под светильником, но не помогло. Стоило прилечь, тело снова зачесалось.

Вот такой же вредной крошкой ему казался этот поясок – красивый, заботливо украшенный, слишком яркий для повседневной носки, скорее всего, часть ярмарочного наряда. Совсем не заношенный – видимо, это жена или дочь старосты готовят ему сюрприз к какому-то празднику.

И хоть выброси Лилле поясок, всё равно память о нём останется, и будет, как хлебная крошка, мешать спокойным снам. Парень слишком хорошо знал себя, чтобы этого не понимать.

В том, что в его сумке оказалась лишняя вещица, не было ничего удивительного, учитывая, в какой спешке они собирались, – Келчи умеет нагнать паники. И была надежда, что староста всё правильно поймёт. Но только пополам с тревогой, что он подумает, будто его обокрали. Отплатили чёрной неблагодарностью за вкусный хлеб и бесплатный ночлег. И кто – пилигримы, люди, которые обязаны подавать другим