Фрейд - Питер Гай

Таким был человек, который пригласил имевшего неоднозначную репутацию Фрейда прочитать цикл лекций. Предлогом, который выбрал Холл, стало 20-летие основания Университета Кларка. Приглашение получил и Юнг, в то время широко известный специалист по шизофрении и самый видный сторонник Фрейда. «Мы убеждены, – писал Холл основателю психоанализа в декабре 1908 года, – что краткое изложение полученных результатов и вашей точки зрения будет чрезвычайно уместным и, возможно, в каком-то смысле станет началом новой эпохи в истории этих исследований в нашей стране».

В своей краткой импровизированной речи Фрейд, поблагодарив за почетное звание, гордо назвал это событие первым официальным признанием «наших усилий». Пять лет спустя он все еще находился под впечатлением той поездки. Используя американскую щедрость и открытость как средство борьбы с европейцами, мэтр так характеризовал свой визит к Кларку: «Впервые мне было позволено публично рассказывать о психоанализе». Тот факт, что он прочитал пять лекций по-немецки, не растеряв слушателей, лишь повысил его оценку этого события. Не пощадив своих европейских читателей, Фрейд язвительно напомнил им, что «в Северной Америке психоанализ встречали с особыми почестями». Он признавался, что это стало для него неожиданностью: «Каково же было наше удивление, когда мы встретили в этом небольшом, но престижном педагогическом и философском университете не обремененных предрассудками людей, которые знали всю психоаналитическую литературу». Знали и использовали ее в своих лекциях. Потом основатель психоанализа прибавил, смягчая восхищение ритуальным пренебрежением к Соединенным Штатам, характерным для утонченных европейцев: «Какой бы чопорной ни была Америка, в академических кругах тут можно свободно обсуждать все то, что в обычной жизни считается неприличным». Десять лет спустя, вспоминая об этом событии в своем автобиографическом очерке, Фрейд отмечал, что поездка оказалась очень важной для него. «В Европе у меня было ощущение, что меня недооценивают, здесь же лучшие из лучших принимали меня как равного. Когда в Вустере я поднялся на кафедру, чтобы изложить мои «Пять лекций по психоанализу», это было как исполнение невероятного сна наяву». Совершенно очевидно, «что психоанализ не был больше плодом безумного воображения, а стал ценной частью реальной действительности».

Сначала Фрейд решил, что не сможет принять приглашение Холла. Назначенная на июнь церемония прервала бы его практику, уменьшив доходы, что всегда было для него чувствительной материей. Он сожалеет, что вынужден отказаться, писал мэтр Ференци. Но… «Я по-прежнему считаю себя не вправе отказаться от таких денег ради возможности прочесть лекции еще и «американцам». Он выражался предельно откровенно: «Америка должна приносить доходы, а не расходы». Материальные соображения были не единственной причиной нежелания Зигмунда Фрейда читать публичные лекции в Соединенных Штатах. Он опасался, что вместе с коллегами подвергнется остракизму, когда американцы обнаружат «сексуальную основу нашей психологии». И все же приглашение заинтриговало Фрейда. Когда Холл не сразу ответил на его письма, он обеспокоился, хотя поспешно заявил, словно ограждая себя от разочарования, что в любом случае не уверен в американцах и опасается «ханжества нового континента». Несколько дней спустя основатель психоанализа сменил тон и почти с тревогой снова сообщил Ференци: «Никаких новостей из США».

Но Холл сделал свое предложение еще более привлекательным – передвинул торжественную церемонию на сентябрь и существенно увеличил сумму на дорожные расходы. Эти знаки внимания, писал Фрейд Ференци, сделали возможным «и даже удобным принять приглашение». Он снова спросил Ференци, не хочет ли тот сопровождать его. Ференци очень хотел. Еще в январе он сказал мэтру, что может позволить себе эту поездку, а в марте стал задумываться о «подготовке к заморскому путешествию», в которую входило совершенствование его «детективного» английского и изучение литературы о Соединенных Штатах. Шли недели, и волнение Фрейда, завороженного открывшейся перспективой, явно усиливалось. «Америка оказывает решающее влияние на ситуацию», – сообщил он в марте и, подобно Ференци, стал готовиться к приключению, заказывая книги о Соединенных Штатах и «полируя» собственный английский. Похоже, это станет громадным событием. Объявляя Абрахаму, что будет читать лекции в Америке, Фрейд писал: «А теперь грандиозные новости…» Будучи осторожным и опытным путешественником, он начал изучать маршрут и узнавать стоимость. В конечном счете Фрейд выбрал пароход George Washington компании Norddeutsche Lloyd, поскольку до прибытия в Университет Кларка появлялась возможность в течение недели любоваться красотами Америки. «На Средиземное море мы можем отправиться в любой другой год. Америка снова появится еще не скоро».

Фрейд прекрасно сознавал свое двойственное отношение к этому «приключению» и воспринимал его – сам признавался Ференци – как «убедительную иллюстрацию мудрых слов из «Волшебной флейты»: «Я не хочу принуждать тебя любить». Мне совершенно безразлична Америка, но я с нетерпением жду нашего совместного путешествия». Наряду с этим его очень радовало то, что с ними будет Юнг: «Это доставляет мне огромное удовольствие по самым эгоистическим причинам», – писал основатель психоанализа Юнгу в июне, сообщая о приглашении. Ему также приятно видеть, прибавил он, каким авторитетом уже пользуется Юнг среди психологов.

Зигмунд Фрейд взял с собой на летний отдых книги об Америке, но читать их не стал. «Пусть это станет для меня неожиданностью», – объяснил он Ференци и посоветовал Юнгу придерживаться такой же спонтанности. В конце концов единственное посещение мэтром Соединенных Штатов стало наполовину каникулами, наполовину работой по продвижению психоанализа. Но начался этот вояж со зловещего эпизода: 20 августа трое путешественников вместе обедали в Бремене. Юнг начал подробно рассказывать о доисторических находках, откопанных на севере Германии. Фрейд истолковал эту тему и настойчивость Юнга как скрытое желание его, Фрейда, смерти и лишился чувств. Это был не первый раз, когда мэтр падал в обморок в присутствии Юнга. Тем не менее предвкушение приятного путешествия взяло верх, и на следующий день Фрейд, Юнг и Ференци отплыли из Бремена в хорошем настроении. Восьмидневное плавание через океан они посвятили любимому занятию первых психоаналитиков: анализировали сны друг друга. Среди памятных событий той поездки, как впоследствии рассказывал Фрейд Джонсу, был один случай – официант, обслуживающий его каюту, читал «Психопатологию обыденной жизни». Среди причин, побудивших Фрейда написать эту книгу, было желание обратиться к непрофессиональной аудитории, и он оказался доволен конкретным примером, что его работа действительно заинтересовала широкую публику.

Трое путешественников оставили неделю на знакомство с Нью-Йорком, и Эрнест Джонс с Абрахамом А. Бриллом, два психоаналитика из Нового Света, водили их по городу. Джонс приехал из Торонто, чтобы встретить почетных гостей, но их почти профессиональным гидом стал Брилл, который жил в Нью-Йорке с 1889 года. Он когда-то приехал сюда из родной Австро-Венгрии один, с тремя долларами в кармане. Брилл прекрасно знал город – по крайней мере, Манхэттен. Его бегство из Европы было бегством от семьи – от необразованного и деспотичного отца и матери, желавшей, чтобы сын стал раввином. Америка спасла Брилла как от профессии, которой он не хотел, так и от родителей, которые «душили» его. Подростком Абрахам одинаково решительно отверг и веру предков, и отцовский гнет, но, как справедливо заметил Натан Г. Хейл, «сохранил еврейское преклонение перед учителями и мудрецами. Он искал наставника, а не ротного старшину».

Очень бедный, но отличавшийся упорством Брилл несколько лет учился в Нью-Йоркском университете, зарабатывая физическим и умственным трудом, в том числе преподаванием. Он экономил не год и не два, как впоследствии сам Брилл рассказывал Джонсу, но в конце концов решил, что собрал-таки достаточную сумму, чтобы поступить на медицинский факультет Колумбийского университета. Однако у него не хватило денег, чтобы внести плату за вступительные экзамены… «Просьба о помощи или об освобождении от платы ни к чему не привела; он должен был рассчитывать только на себя и еще на год вернуться к преподаванию. Ему было тяжело, но он сказал самому себе: «Тебе некого винить, кроме самого себя; никто не просил тебя выбирать медицину». И он мужественно продолжил свой путь». Джонс не мог скрыть восхищение: «Возможно, он был необработанным алмазом, но в том, что это алмаз, сомнений не было». В 1907 году Брилл смог скопить достаточно денег, чтобы провести год в Бургхельцли, изучая психиатрию. Там он открыл для себя Фрейда, и это открытие подарило ему дело всей его жизни. Брилл решил вернуться в Нью-Йорк и учиться, чтобы стать выразителем идей психоанализа. А еще он добьется того, что труды Зигмунда Фрейда будут доступны на английском языке. Теперь, в конце лета 1909 года, Брилл смог – с энтузиазмом и знанием дела – отдать часть морального долга Фрейду.