Проект Садовник. НАЧАЛО - МУЛ

это ЖУ-ЖУ, не с проста. Значит, и мой ответ нападавшим, будет достаточно жёстким.

— Тук, это твои друзья? — спросил я своего спутника, побелевшего как мел, что было заметно даже в лунном свете, после отвешенного мной церемониального поклона парням, перегородившем нам дорогу. — Познакомь меня с этими вежливыми людьми.

— Это Паук, с телохранителями, — сквозь покатившиеся из глаз слёзы, прохрипел он.

— Вот здорово! Какая неожиданная и приятная встреча! После рассказа моего друга о Вас, я хотел лично познакомиться с его благодетелем и выразить ему своё восхищение. А так же полностью закрыть его долги, перед таким славным человеком, если, конечно, они у него есть.

— Шевалье, у нас к вам сейчас нет никаких претензий, — не среагировав на мой сарказм сказал Паук. — Поэтому мы вас отпускаем, но с одним маленьким условием: вы никогда не будете попадаться мне на глаза. Мальчишку же вам придётся оставить здесь. Он не может принадлежать вам, по одной простой причине, потому что задолжал достойным людям, и теперь является их собственностью. Поэтому предлагаю последний раз, убирайтесь с моей дороги, пока я сегодня добрый!

— Милейший, у вас, что плохо со слухом? Я назвал этого юного господина своим другом. А друзьями я не разбрасываюсь! С достойными людьми, к которым, как я сейчас понял, вы не относитесь, я договорюсь лично, без посредников. А к тебе, Паук, у меня встречное контрпредложение: вы все шестеро отсюда сейчас быстро уносите ноги и остаётесь здоровыми и счастливыми. В противном случае, почти все из вас распрощаються с жизнью. Так как место инвалида ещё вакантно, то я, так и быть, одного пощажу.

После этого я отдал, нечего не понимающему Гаврошу, шпагу на сохранение, попросив постоять у стеночки с не мешаться под ногами, вышел на середину улицы, и встал напротив бандитов. За моей спиной, уже не прячась, из тени вышли двое с заряженными арбалетами, один из которых направили на Гавроша, а другой мне в спину. Паука тоже ошарашила моя выходка со шпагой, но он не стал с этим делом заморачиваться: мало ли какие у благородных в голове тараканы. Состроив мне самую мерзкую, по его понятиям, улыбку, он демонстративно достал нож и лизнул лезвие языком, проверяя его остроту. Объясните мне, недалёкому, где в этой исторической глуши, эти придурки успели насмотреться голливудских штампов. Но этот жест я принял за приглашение к выяснению, кто из нас самый крутой в этой песочнице, и не став по девичьи жеманиться, и сразу перешел к делу.

Двое с арбалетами за спиной умерли сразу, получив ПСИ импульс. Некогда мне с ними возиться. Вдруг, с испуга, выстрелят. Мне хоть бы хны, а вот Гаврошу может прилететь по-полной. Я даже не смогу закрыть его собой: бесполезно. Следом за первой двойкой досталось и остальным бандитам. Шевалье Максим, особо не заморачиваясь, против них применил приёмы боя ГРУ, предназначенные для деморализации противника: в течении короткого времени переломав им коленные чашечки и выломав руки в локтевых суставах. Ночь огласил животный крик боли, вырывавшейся одновременно из четырёх глоток, которым местных жителей, видимо привыкшим ко всему, не удивишь. Правда, он скоро прекратился. Мозг жертв моего насилия, спасаясь от безумной боли, отключил сознание. Большая смертность, среди раненых, по заявлению врачей, обусловлена именно болевым шоком. Для этого, как раз и существуют противошоковые шприц тюбики, для военных. У меня их с собой нет, а если и были, я фигушки бы поделился с супротивцами. Нечего, их четверо. Хоть один да выживет, для занятия вакантного места инвалида.

Подойдя, к стоящему столбом Гаврошу, глядящему на меня широко раскрытыми глазами, до сих пор не поверивший, что сейчас произошло, я попробовал забрать у него свою шпагу, в которую он вцепился обеими руками, прижав к груди и не отдавал.

Потрепав его волосы и поцеловав его в щёчку, как это постоянно проделывала со мной Мария, сказал ему, что если ему так понравилась шпага, то дам ему, как ни будь поносить. Тем более он, как бы теперь мой оруженосец. Посмотрев мне в лицо своими, широко раскрытыми от ужаса глазами, он вдруг уронил оружие на землю, встал на колени обхватив мои ноги и плача запричитал. Десятилетний мальчишка клялся быть до гроба моим рабом. В любой момент за меня, с радостью, умереть, только чтобы я не прогонял его от себя. Подняв его с колен, прижав к себе напомнил ему, что уже принял его клятву верности, и теперь он мой вассал, а когда он вырастит, то сделаю его своим рыцарем. Кое-как смог его успокоить. Без помощи Лисы дело было бы вообще полная труба. Чтобы немного его отвлечь, предложил Гаврошу, раз такое дело, донести до гостиницы мою шпагу. Как дети быстро меняются: два часа назад — умудрённый опытом старец, десять минут назад — запуганный до смерти ребёнок, а сейчас настоящий парень, которому доверили очень важное дело. Когда мы проходили мимо искалеченных мною тел, пришел в сознание Паук. Застонав и открыв глаза, несчастный стал смотреть в чёрное небо, бессмысленным от боли взглядом.

— Гаврош! — обратился я к оруженосцу. — У тебя сейчас в руках верная шпага. Перед тобой лежит твой злейший враг, который хотел сделать тебя инвалидом на всю жизнь. Отомсти своему врагу! Добей его сейчас, чтобы он в будущем, не доставлял тебе горе и слёзы. Расплатись с ним его же монетой!

Тук опустил низко голову и проговорил: — Я не могу. Не заставляйте меня это сделать, мой господин. Прошу вас! Если на честной дуэли, то с удовольствием сражусь с Пауком до смерти. А сейчас, простите, не могу.

— Хорошо: — сказал я. Это твоё решение, это твой выбор. Только потом не пожалей об этом!

Своим ответом, он прошел мой очередной тест на вшивость, подтвердив тем самым выводы, сделанные Лисий, после его сканирования в трактире. Может подобный отказ в другой ситуации был бы ошибкой. Но сейчас я не мог переступить через себя, и добить поверженного врага. А с другой стороны первый закон Ньютона (действие равно противодействию), никто не отменял, и Паук пройдёт через такие же мучения, которые он готовил другому.

К гостинице мы добрались по местным меркам поздно: обыватели старались подолгу не засиживаться, экономя на освещении, но это не относилось к гостиничному бизнесу. Здесь работало правило: любой каприз постояльца за его