Проект Садовник. НАЧАЛО - МУЛ

Тук привел меня в трактир под названием "Три поросёнка" Видно здесь эту сказку не знали, и эту вывеску, венчавшую двухэтажное опрятное заведение, воспринимали адекватно. Упитанный, но очень подвижный трактирщик, с внимательным пронзительным взглядом человека, много поведавшего на своем веку, сам принял заказ у молодого господина. Получив заранее чаевые, хозяин заведения усадил нас за уютный столик в углу, пообещав, что здесь никто щедрых посетителей не потревожит. Заказ принесли мгновенно. Служанка расставила за два захода тарелки и удалилась. Я сказал, чтобы Тук ел, сколько в него влезет, не обращая на меня внимание. А потом, на сытый желудок, мы спокойно поговорим.

Мальчик видно давно очень плохо питался, поскольку я только сейчас заметил насколько он худой, и как много в него может влезть. Мне даже стало страшно, за его самочувствие. Но Лиса, дистанционно проводя во время обеда его полное сканирование, сказала, что нечего страшного. После того как он, наконец, сыто рыгнув отвалил от стола, блаженно прикрыв глаза, я попросил его рассказать о себе.

Обыкновенная судьба. Родителей, потерял, когда было семь. Из родных в живых одна тетка, которая забрала к себе. Но он от неё убежал: у неё самой две девочки которых воспитывает без мужа и без стабильного заработка. Не хотел быть нахлебником. Побирался. Потом прибился к банде Горла. Оказался очень способным. Стали учить ремеслу вора. В свои десять лет стал лучшим по профессии, и ушёл на индивидуальный подряд. Стал еженедельно вносить в воровскую казну серебрушку, что составляет недельный заработок профессионального работника. Ему везло. Спокойно выполнял разнарядку, и даже стал помогать тетке и откладывать на чёрный день. Неприятности начались тогда, когда конкурент Паук предложил Туку перейти под его начало. Он отказался, и после этого пошли сплошные неудачи. Клиентов постоянно пугали, в самый ответственный момент. Заначка пропала. За не уплату денег, у него как снежный ком, стал расти долг перед воровской казной. Старшие предупредили: не расплатиться, перейдёшь в калеки попрошайки. Видно намедни кредит закрыли. Стражники, которые постоянно даже не замечали его, сегодня публично арестовали, что бы по закону отрубить руку. После этого у него прямая дорога в пожизненное рабство банды, на вакантную должность инвалида.

Во время рассказа, по щекам мальчика периодически катились слёзы. Он мысленно заново переживал трагедию своей жизни.

— Лиса, как наш кандидат?

— Нормальный малый, без гнили. Тебе очень благодарен за спасение. И я уверена, что если ты, возьмёшь его в команду, никогда тебя не предаст. Очень высокая способность к обучению. В общем, бери, не пожалеешь. Он мечтает, что когда нибудь ему, по настоящему повезёт в будущей жизни, и очень верит в чудо. Надеюсь, ты его сейчас не разочаруешь.

— Тук, у меня к тебе деловое предложение. Хочешь пойти ко мне на службу, принеся вассальную клятву? Учти, если решишься, то обратной дороги уже не будет. За предательство, наказание одно — СМЕРТЬ. У тебя сейчас есть возможность ещё отказаться.

— Я согласен на всё. Дам клятву, что не предам, а в случае чего, сам наложу на себя руки.

— Что же ты так всё быстро решил, даже совсем не подумав?

— А у меня нет другого выбора. Старшие в банде уже приняли по мне решение, перевести в калеки, если не отдам накопившейся долг. Денег взять мне негде, и поэтому здесь, для меня, уже всё решено. Если сбегу, то обязательно поймают и придадут лютой смерти, для запугивания остальных членов банды. Они уже давно ищут жертву для этого показательной расправы. У меня с вами выжить шансов намного больше.

— Как быстро дети взрослеют, от такой непростой жизни, — подумал я. — Передо мной сидит десятилетний мальчик, рассуждающий, как побитый жизнью старик. Правильно говорят, что человеческий возраст определяется не прожитыми годами, а пережитыми несчастьями и накопленным кровью и потом нелёгким жизненным опытом.

— Хорошо. Я принимаю у тебя твою клятву. Теперь ты мой, оруженосец, а по совместительству паж. На улице уже темно, и с текущими разговорами, пора завязывать. Сегодня переночуешь со мной в моём номере, а завтра будем решать, как нам жить с тобою дальше. Называй меня господин Максим. Тебя же я, в честь начала твоей новой достойной жизни, буду звать Гаврош.

Перед самым нашим уходом, получив полный расчёт, трактирщик странно на меня посмотрев, заявил, что такому щедрому господину, он несказанно рад. Теперь дверь его заведения для шевалье Максима, и его друзей всегда открыта. Он обязательно найдёт для меня столик, как бы не был переполнен посетителями зал.

От "Трёх поросят", до "Льва и кастрюли", Гаврош вел меня хорошо ему известным коротким путём, ярко освещенным полной луной. Но он не учел одного, что этот путь известен не только ему. Лиса мне доложилась, что нас ведут от самого трактира. Неуклюже и непрофессионально, но достаточно грамотно, чтобы с нами пересечься в самом безлюдном месте, из которого, невозможно было убежать. Когда мы вышли на улицу, мой новый паж с мольбой в голосе, чуть слышно попросил меня, если господин Максим не возражает, немножко подержатся за руку своего хозяина. Господин Максим, конечно же не возражал. Гаврош теперь мой вассал и ему теперь многое дозволено. Стоит только спросить об этом одолжении. Я подошёл к нему, и взял его детскую ладошку в свою, в которую он, дрожа, немедленно вцепился, будто от этого завесила вся его дальнейшая жизнь. Мы так и шли, взявшись за руки. Так вместе, давным-давно, он вероятно ходил со своей мамой, которую наверняка очень любил. Она была для него воплощением его детского счастья. Сейчас Гаврош интуитивно переносил этот образ на меня, даже не догадываясь о том, что я сейчас девушка, и что разница в биологическом возрасте между нами составляла всего четыре года.

— Я приветствую вас, господин шевалье Максим. Доброго вам вечера, — раздался хрипловатый голос из тени, отбрасываемой строением на дорогу. Затем на улочку, освещённую полной луной, вышли четыре молодых человека, без шпаг, но с разрешенными к ношению простолюдинами, ножами. С другой стороны прохода, в тени, по сведеньям Лисы, прятались ещё двое незнакомцев, с взведёнными и направленными в наши спины арбалетами. Мне всё это конкретно, не понравилось. Прежде всего то, что назвали моё имя. Значит, шестёрка ждала конкретно меня. А во-вторых силы, задействуемые в операции противодействия. Видимо супротивцы были достоверно информированы о моих подвигах. Всё