Друзья кругом враги - Дженнифер Линн Алварес

Я заплачу любую цену, чтобы спасти тебя. Вы с братом – все, что у меня есть.

Я меняю тему:

– А где Коул?

– В школе. Он так расстроен, что ночью описался.

– Блин, ты шутишь?

Мама закатывает глаза: мы оба знаем, что она никогда не шутит такими вещами.

– Вчера наш дом осаждали репортеры, Джейк, а тебя нет уже три дня. Он переживает.

Ее слова сражают меня наповал. Коул не заслужил такого – репортеров возле дома, брата в тюрьме. Конечно, ему плохо.

– Я поговорю с ним, свожу поесть мороженого или что-нибудь в таком роде.

Подъезжая к нашему дому, мама тихо ругается. У бордюра стоят два фургона службы новостей.

– Пригнись. Я заеду прямо в гараж.

Я прячусь, и скоро в кабине темнеет – за нами закрывается дверь гаража. Мама выключает мотор, и мы некоторое время сидим в машине. Я горько смеюсь.

– Ничего не понимаю. Я любил Джессику. Зачем она так со мной поступила?

– Ах, дорогой. – Мама неловко обнимает меня, потянувшись со своего сиденья. – Подростковая травля – вот что это такое.

Я высвобождаюсь из ее объятий и смотрю на беспорядок в гараже, заполненном отцовскими инструментами, корзинами со старой лыжной одеждой, оставшейся от давнишних каникул, и велосипедами со спущенными шинами.

– Жаль, что отца нет с нами.

Глаза у матери наполняются слезами.

– Он с нами, дорогой.

Мама утверждает, что чувствует папино присутствие, но я ощущаю на его месте лишь пустоту, холод и быстро увядающие воспоминания. Иногда я не могу вспомнить цвет его глаз.

– Извини, что тебе снова пришлось пропустить работу, – бормочу я и бегу в дом принимать душ.

* * *

Сегодня четверг. Я всю неделю сижу дома, будто больной, и пообещал маме посетить психолога, чтобы оправдать столь длительное отсутствие в школе. В воскресенье вечером полицейские допросили и отпустили Джессику, и с тех пор она шлет мне сообщения, но я не отвечаю. Сейчас половина второго, и Джессика должна быть в школе, но я вижу ее машину на подъездной дорожке.

Расследование в отношении нас застопорилось из-за задержки в лаборатории, и полиция несколько дней не проводила пресс-конференций. Шеффилды рвут и мечут, а «Вестник Кристал-Коув» публикует статьи с воинственными заголовками: «Полиция зашла в тупик из-за оплошностей в деле Шеффилд», «дерзкая выходка старшеклассников сбила полицию с толку», «у дочери сенатора нарушены функции мозга?», «Лучшая подруга убита?», «Подозреваемый на свободе?», «Кто ответит за трагедию в Кристал-Коув?».

Мне не предъявили никаких обвинений, кроме драки с Брендоном. Если полиция и подозревает меня, Джессику или Маркуса, то своих карт они не раскрывают. Тиган все еще в коме, и в Кристал-Коув сгущается напряжение, как грозовые тучи над океаном. Неминуемы новые аресты, но чьи? Ожидание превращает жизнь в какой-то сюр, словно находишься внутри глаза урагана, перед тем как весь мир разорвет на куски.

По городу расползаются слухи, будто мы с Джессикой вместе напали на Тиган и попытались спрятать ее тело. В интернете ходят мемы, основанные на предположениях полиции, что все организовала Джессика, а я, полный идиот, стал орудием в ее руках. Они сопровождаются хештегом «ПарочкаУбийцИзКристал-Коув». Я удалил все свои аккаунты.

Потихоньку пробираюсь на кухню за апельсиновым соком, наливаю себе стакан и пью его, глядя через боковой двор на дом Джессики. Она появляется в окне, как привидение. Я пытаюсь спрятаться, но поздно: она замечает меня и жестом зовет к себе.

«Нет», – мотаю я головой.

«Пожалуйста», – читаю по губам ответ.

Янтарные глаза Джесс распухли и покраснели от слез, нижняя губа дрожит, нечесаные волосы спутаны. Она выглядит совершенно раздавленной. Еще несколько дней назад это свело бы меня с ума.

Нафиг. Рано или поздно мне придется встретиться с ней. Я киваю и выливаю остатки сока в раковину.

Глава 44

Джессика

Пять минут уходит на то, чтобы разобраться с сигнализацией, которую родители купили в стремлении оградить меня от Джейка, и наконец я отключаю ее и впускаю бывшего бойфренда.

Тяжело дыша, он стоит в прихожей и хрипло спрашивает:

– Как ты могла?

Моя ладонь взлетает к губам.

– Джейк, я…

– Что? Хочешь извиниться? – Он протискивается мимо меня в дом. – За что? За то, что предложила моей бывшей пятьдесят долларов за поцелуй со мной?

– Это было не сов…

– Не надо. – Его голос звонко отражается во всем доме. – Хватит врать. – Он проходит по коридору и падает в гостиной на диван, уронив голову на руки. – Почему ты не сказала мне, что заключила пари?

Я пытаюсь сесть с ним рядом, но Джейк выбрасывает вперед руки, словно я заразная.

– Не приближайся ко мне.

В горле встает ком. Я сажусь на краешек кресла напротив и начинаю плакать.

Джейк наблюдает за мной и ждет. Он небрит, ресницы слиплись от засохших слез. Длинные пальцы стучат по бедрам, а зрачки так расширены, словно глаза тают в глазницах. Нижняя губа у него дрожит, и я чувствую, как под обидой Джейка бурлит гнев, похожий на снующую в глубине акулу.

– Ты продала меня за пятьдесят долларов, и у тебя не хватило смелости признаться мне в этом, – хрипло обличает он. – Пятьдесят гребаных долларов. Вот так, значит, ты меня ценишь?

Дыхание царапает мне горло. Джейк прав: нет смысла извиняться, моему поступку нет прощения. Я заключила пари, которое разрушило наши отношения, выставило его частную жизнь напоказ всей стране, а скоро приведет нас обоих в колонию для несовершеннолетних. Да к тому же струсила и не смогла рассказать ему правду. Я догадывалась, что он расстроится, и не ошиблась.

Он поднимает голову, и наши взгляды встречаются.

– Тебе было все равно, что твой спор разлучит нас? – спрашивает он.

Первый ответ, который просится на язык, умирает на губах: конечно же, мне было не все равно, но… тут нечто большее.

– Я… я не знаю.

Джейк выпрямляется, разворачивает плечи.

– И что это значит?

Я корчусь – невыраженные чувства, бурля, поднимаются на поверхность.

– Может быть, я проверяла тебя.

Джейк некоторое время обдумывает мои слова, а потом мотает головой:

– Нет, ничего не выйдет. Не сваливай это дерьмо на меня, Джессика. Я не давал тебе поводов сомневаться в себе. – Он стучит по подлокотнику дивана. – Я каждый божий день говорил тебе о любви. Мы были счастливы, по крайней мере я. Думаю, ты так поступила, чтобы оттолкнуть меня, порвать со мной. Ты хотела стать свободной, чтобы спокойно отправиться в колледж.

В его словах есть доля правды, хотя причина была другой, и он понимает это по выражению моего лица.

– Могла бы просто по-человечески сказать,