Крапивник - Екатерина Концова

до конца пройдена, — учитель ссыпал мясо в сковороду и чистой рукой легонько щёлкнул мне по носу.

— Ты имеешь в виду какой предмет?

— Ну, наверное, не практическую магию, — Эд тщательно помыл руки и обтёр о подол рубашки.

— Математика? — я скривилась, вспоминая недавнюю попытку решить задачу по алгебре, закончившуюся фатально низким результатом.

— Ага. Пока тесто стоит, можем позаниматься. Иди, доставай вещи.

Я отправилась в свой закуток за учебником и тетрадью, а Эд, задрав голову, окликнул маму, всё ещё возящуюся со шкафом.

— Цифи, ты нашла чайник или помочь?

— Здесь есть хрустальный, — мама показала изящный графин. — Может его?

— Хочешь — бери. Говори, если с чем-то помочь.

Я села за стол и разложила необходимые вещи. Эдмунд сел напротив:

— Ну, солнышко, давай продолжим покупать людей и делить их между килограммами яблок.

…

63. Луна.

…

— В этой задаче не может быть такого ответа, — Эд устало потирал виски. — Даже чисто логически подумай: никакой корабль не может развить такую скорость.

— Я что, разбираюсь в кораблестроении? — я упорно не видела в расчётах ошибки, а Эдмунд продолжал утаивать её местоположение. Каждый раз в такие моменты мне хотелось его придушить: неужели так трудно подсказать?

Мама, накачанная обезболивающими по самую макушку и оттого сонная, заканчивала ужин. Подливка уже почти приготовилась, и теперь оставалось лишь следить за кашей. Перемешав их в кастрюле и подойдя к нам, она заглянула в тетрадку.

— У тебя единицы измерения не переведены в единый стандарт.

И впрямь, одно время у меня было указанно в секундах. Вот и вылезали ненормальные значения.

— Ты ещё возьми, реши за неё, — развёл руками Эдмунд и надкусил последнюю из приготовленных сегодня печенюшек. Казалось бы, приготовили тройную дозу, но всё было съедено за пару часов.

— Я просто помогла, — мама вернулась к почти готовому ужину.

— Я ж был бы не против, если бы ты за неё и на экзамен сходила, но что-то сомневаюсь, что тебе дадут пятнадцать лет.

— А мог бы сделать комплимент, — чуть улыбнулась мама. — Заканчивайте с уроками, сейчас будем есть.

— Давай помогу, — Эдмунд вышел из-за стола. — Можешь быть свободна, Луна.

Пока учитель и мама раскладывали по тарелкам кашу и подливку, а по кружкам разливали морс, я унесла тетрадку и учебник к себе.

— Ты понял, как муку добавлять? — поинтересовалась мама, переставляя одну из тарелок на стол.

— Да, — Эдмунд перенёс ещё две, сгрёб в кучку свои черновики и отослал их по полосе из крапивы наверх. — Правда уже всё забыл, а так ничего.

— Ну, в следующий раз запомнишь. Я пока никуда не уезжаю, — мама улыбнулась и тяжело опустилась на стул. — Можешь дать мне ещё зелья?

Эдмунд аккуратно взял маму за подбородок, повернул её голову к окну и поводил перед глазами ладонью, то открывая, то закрывая свет — проверял реакцию.

— Не, Цифи, я тебе вечером налью, а сейчас пока хватит. Просто отдохни, — немного подумав, Эд прибавил. — Единственное, что я могу тебе предложить, это по бокалу белого.

— А разве можно мешать обезболивающие с алкоголем? — насторожилась мама.

— Я тебя пою зельем… так скажем, капризным, — Эд принялся задумчиво тереть кончик носа. — Я после снятия печати его постоянно вином разводил — эффект был сильнее, но это такой момент… сомнительный. Мужик, который вместе со мной был в числе первых пациентов жаловался, что ему становится хуже. Очень много разных обстоятельств на это влияет.

— Давай попробуем, — при словах «эффект был сильнее» у мамы загорелись глаза.

Мы с ней сели за стол. Я перемешала содержимое тарелки и зачерпнула часть вилкой. Эдмунд же заглянул в шкаф, специально выделенный под вино многих сортов. Крапива уже несла с третьего этажа три тонких бокала.

— Ты что, и Луне нальёшь? — уточнила мама, глядя на Эда, как на дурачка.

— А надо обделить ребёнка? Хоть знать будет, что это такое, — Эдмунд достал бутылку. — Или ты категорически запрещаешь? Если что…

— Да нет, пусть попробует, если хочет. Чуть-чуть.

— Конечно, чуть-чуть. Я, что, по-твоему, совсем из ума выжил — полный налью?

Через минуту два бокала были наполнены до краёв, а в третьем на дне плескалось пару сантиметров жидкости.

— Смотри, не упейся, — учитель подставил мне вино. — Это белое. Его обычно подают к мясу и рыбе — оно не забивает вкус основного блюда.

Я попробовала напиток и тут же скривилась.

— Ну как? — Эд уже понял, что мне не нравится, но хотел услышать более подробный ответ.

— Язык жжёт.

— А как ты хотела? Там спирт.

Я глянула на остатки жидкости в своём бокале и залпом допив, закусила.

На лице Эдмунда возникло такое выражение, словно я нарисовала усы людям на древней фреске.

— Так пьют лекарства, а дорогим вином наслаждаются.

— До того, чтоб наслаждаться, она пока не доросла, — заметила мама. — И не то чтобы оно ей было надо. Алкоголизм — это плохо.

— Конечно, плохо. Я ж с этим не спорю. И больше ей не налью. — Эд взял бокал и подмигнул мне. — Да и потом, старой алкашне молодая замена пока не требуется.

— Это мы с тобой — старая алкашня? — маму такое описание нисколько не задело.

— Я вообще-то говорил про себя, но можешь составить мне компанию. Ты как часто употребляешь?

Я внимательно рассматривала эту парочку: они смотрели друг на друга так… по-особенному. Будто заранее знали и понимали, каждое действие, реплику или эмоцию.

И это ужас как странно!

Я уже почти уверенна, что они друг другу нравятся. Почему почти? Потому, что хотя бы один процент вероятности надо оставить на то, что у мамы такое состояние обусловлено побочными действиями лекарств, а у Эда появлением в крохотном городке нового собеседника.

И один на обычное синхронное помешательство.

— Ну… — мама призадумалась. — Раз-два в неделю. По бокальчику — не больше.

— О, замечательно. Собутыльница моего уровня, — Эдмунд протянул маме руку с бокалом.

— Превосходно. Мне тоже не с кем выпить, — мама легонько стукнула краем своего бокала по бокалу моего учителя.

Так ладно… Какого чёрта в компании учителя и родной матери я чувствую себя «третьей-лишней»?!

— Вы ведь учились вместе, — ковыряя еду, я задала вопрос. Надо привлечь внимание, раз они сами его на меня не обращают. — Вы часто общались?

На меня устремились две пары удивлённых глаз.

— Ну… Светлому и водному факультетам ставили много совместных уроков. Немагические лекции, физкультура, базовое зельеваренье, танцы, — пожала плечами мама. — Да, приходилось видеться регулярно.

— А зельевар ещё делил студентов на пары во время практики. Нас, как шибко умных, часто ставили вместе, чтоб не делали всю работу за слабых напарников, — прибавил Эд.

— И