Крапивник - Екатерина Концова

засунул в рот ложку салата.

— Эдмунд? — негромко позвала я, одновременно надеясь, что Эд отзовётся и что мне всё мерещится, а человек, к которому я пристала, сейчас превратится в незнакомца, не понимающего, чего я хочу от него.

Глаза напротив остановили взгляд на моих и через несколько мучительно долгих мгновений вдруг изменились. В них отразилась растерянность, даже испуг.

— Пыфифика? — в слове, произнесённом с полным ртом, я узнала своё имя.

— Прожуй, — оцепенение позволило пробормотать только это. — Подавишься.

Эд секунду простоял без движения, осмысливая мои слова и, кивнув, не жуя, попытался проглотить еду.

— Не спеши, — я непроизвольно провела по его руке от плеча до локтя. От прикосновения Эд не рассыпался в прах и не обратился дымом — он был реален. Абсолютно реален.

Он молчал, глядел на меня так, словно надеялся, что я ему мерещусь. Я не продолжала диалог, ожидая от него хоть какой-то активности, но Эдмунд продолжал молчать, рассматривая меня теперь ещё пристальнее. Он немного ссутулился, от чего казался напуганным.

— Ты не узнал меня? Я так сильно изменилась? — всё же, первой не выдержала я. Этих слов не было ни в одном из придуманных мной заранее сценариев, но из них ни один я не могла вспомнить.

— Да нет… Просто я тебя не ждал, — тихо ответил Эдмунд, кажется, совсем перестав моргать. — Уже как-то настроился на май-июнь, а тут что-то рановато.

— Это… не так легко объяснить, но я обязательно потом попробую.

— Ага… — пробубнил Эд и покосился на салат.

Неожиданно осмелев, я не удержалась от шпильки:

— С грибами салатик?

— В том-то и дело, что да, — засмеялся в ответ Эдмунд. — Когда только приготовил, так не крыло, но он уже четыре дня стоит, походу, грибы забродили.

— В следующий раз, чтоб не бродили, отрезай им ножки, — улыбнулась я.

Потратив секунду на осмысление услышанного, Эдмунд рассмеялся. От его смеха у меня по спине пробежали приятные мурашки. Эд остался таким же, как и в юности, а мой разум всё ещё не мог поверить, что собеседник — тот самый парень.

Мы снова замолчали, опять рассматривая друг друга.

— Ну… — в это раз первым заговорил Эд, потирая кончик носы. — Я так понимаю, колокольчик у тебя не зазвонил?

— Не зазвонил, — подтвердила с лёгким кивком. — А что, часто ломается?

— Да нет, — пожал плечами Эдмунд и закрыл дверь. — Ни разу за последние пятнадцать лет. Дёрни сильнее.

Я взялась за верёвку и потянула. Что-то качнулось на другом конце каната, но звука по-прежнему не было.

— Да дёрни нормально, она не оторвётся, — внимательно наблюдая за каждым моим действием, Эд задумчиво жевал краешек ложки. Знать бы, о чём он думает.

От следующей моей попытки раздался какой-то звук, но негромкий, глухой, будто… так, стоп, у него что, на двери полноценный колокол?!

— Подержи, — Эд вручил мне салат и, не сходя с крыльца на мокрую землю, взялся за шнур. — Говорю же — сильнее.

Он рванул на себя верёвку. Под громкий звон с крыши сорвались птицы.

— А почему не повесить нормальный колокольчик?

— Потому что его с верхних этажей плохо будет слышно, и этот, кстати, вполне нормальный — даже дети справляются, если знают, что делать.

— Тогда табличку: «Если хотите купить зелье, победите в игру «Осада замка»: поднимите тревогу, гремя в большой колокол».

— «А если Ваша проблема — больные руки, и Вы не можете играть по правилам — орите, что есть сил».

— «А если вдобавок болит и горло — приходите к врачу, когда выздоровеете».

— Я подумаю над такой табличкой.

Мы переглянулись.

Вокруг стояла почти идеальная тишина, только где-то чирикали птицы и свистел в ушах лёгкий ветер.

В серых глазах бывшего жениха всё ещё стояло неверие, но теперь оно сочеталось не со страхом, а с восхищением.

В своих чувствах я не могла до конца разобраться, но как-то бессознательно придвинулась к нему вплотную, так, что тёплый воздух от дыхания время от времени доходил до лица.

Спокойствие нарушил порыв ледяного ветра. На лице мужчины, одетого в лёгкую одежду, моментально возникло выражение обиженного ребёнка:

— Что так холодно-то?

— Так, а зачем ты без куртки вышел?

— Не подумал, — Эд почесал затылок, глядя на меня. — Ну, это… Заходи тогда, да? А то мне уже очень хочется закрыться в доме.

Я сделала шаг в заботливо открытую дверь. Он забрал мои сумки и, зайдя в дом, запер дверь. Поставил вещи у порога, забрал салат и спешно зашагал к дивану. Натянув вязаные носки и обернувшись в плед, поёжился и пошёл ставить на огонь чайник.

— А где Луна? — оглядев весь дом, я не заметила дочери.

— Ушла в магазин. Это надолго. Думаю, часа на два.

Эдмунд сел на корточки перед огнём.

Я опустилась на старенький диван, только теперь вспоминая, как болит спина. Я прикрыла глаза, слушая, как Эдмунд возится с камином, но вдруг он заговорил, словно ставя мне в вину:

— Знаешь, Луна прям как ты: идет покупать хлеб, а приносит три килограмма яблок, сливы, булочки, свиную ногу и хлеба на сдачу.

— Это, наверное, потому, что кого-то позовут есть суп, а он сожрёт две тарелки, полбанки консервированных помидоров, компот и то, что с завтрака осталось.

На рыжеватом от света камина лице возникла невинная улыбка:

— Считай это комплиментом своим кулинарным способностям.

Я улыбнулась в ответ:

— Непременно.

Мы снова на несколько секунд замолчали, в который раз разглядывая друг друга.

— Постой… ты, что волосы обрезала? — прищурился Эдмунд.

— Давно уже, лет десять назад, — сейчас волосы доставали лишь до лопаток. Раньше они опускались ниже пояса. Ему очень нравились. — Времени стало меньше, чтоб о них как следую заботиться.

— В этом ты, пожалуй, права. Я тоже думал сменить вот это всё на что-то более практичное, да вот, никак не соберусь, — Эдмунд тряхнул кудрями.

— Ты шутишь? Выбрось это из головы! — запротестовала я.

В ответ он только пожал плечами.

— Ну, так, — Эд потёр кончик носа. Милая привычка. — Дать тебе одеяло или там… что-то ещё надо?

— Очень хочется помыться с дороги, но тут две проблемы: нужно полотенце и таз, чтоб постирать платье.

— Таз… Так ты ж маг воды, — Эд направился вверх по лестнице. — Можешь постирать и высушить это платье при помощи плетения. Зачем тебе таз?

— Я временно без магии. Неудачный день на работе.

Эдмунд нахмурился:

— Неудачный день? Тебя ранили?

— Да.

— Диагноз?

— Печать на источнике. Но мне её уже сняли, — я невольно распалась в улыбке. — Угадай по чьему методу.

Лицо у Эда вытянулось больше нормального.

— И давно?

— Около месяца назад.

— И на кой