Крапивник - Екатерина Концова

ещё не знаком с ним, нашего врача, аптекаря и просто хорошего человека, — старик указал на моего учителя. — Крапивник.

Эд попытался проглотить сосиску, но, не справившись с задачей за несколько секунд, сделал умное лицо и просто кивнул.

Сапожник окинул Эдмунда осуждающим взглядом под названием «Потом доесть не мог?» и снова повернулся к толпе.

— Я хорошо помню, как он впервые приехал к нам шестнадцатилетним пареньком.

Так, нестыковочка. Эд повредил источник в семнадцать. Полагаю, дед оговорился.

— Тогда он просто приехал к другу погостить и уехал осенью.

А… значит, не оговорился.

— Однако через год вернулся сюда навсегда.

Эдмунду явно было неловко на сцене. Его напрягало не внимание к его персоне, а скорее необходимость стоять с заинтересованным видом и ничего не делать. У него на лице буквально была написана мольба о помощи — смесь скуки и неловкости.

Подумав, что его никто не трогает, учитель сделал ещё укус, и, как на зло, в этот момент сапожник повернулся к нему.

— Что ты можешь рассказать гостям нашего чудесного города, как человек нездешний?

Послышались смешки.

Эдмунд вжал голову в плечи и начал быстро жевать. Понимая, что уже очень долго молчит, попытался заговорить с набитым ртом, но подавился и, кашляя, прикрыл рот левой рукой. Той, в которой была сосиска на палочке. На брови моего учителя остался след жёлтого соуса.

Смех звучал уже вовсю. Эд и сам едва его сдерживал. Кое-как справившись с собой, Эдмунд обратился к публике:

— Да хороший город, только медиков нет — поправить бы это, и вообще отличный был бы, — Эдмунд стёр с брови соус. — Люди душевные. Сколько не лажай — всё равно любят.

Сапожник кивнул и продолжил нести какую-то избитую речь, а Эд опять надкусил сосиску, но в этот раз маленький кусок, чтобы в случае чего сразу проглотить, но больше его не дёргали.

— Девушка, Вы местная? — меня тронул за плечо какое-то незнакомый мужчина.

— Ну… относительно. А что Вам нужно?

— Не подскажите, как его зовут? — человек указал на Эда.

— Эдмунд Рио.

— А Вы не знаете, он случайно не родственник того Рио, который открыл метод снятия печатей.

— Не родственник. Это он и есть.

У чужака округлились глаза. Он кивнул мне и, бросив короткое «благодарю», растворился в толпе, а вокруг раздались аплодисменты — речь кончилась.

Эдмунд шагнул с края сцены. Моментально проросшая под ногами крапива, как живая ступенька спустила его вниз, к нам с мамой.

Мама достала носовой платочек и поднесла к лицу Эда, вытирая с брови остатки соуса.

— Ну и вот нужно было тебе есть именно в этот момент.

— Ой, да не начинай.

— Я и не начинала, — мама спрятала платок обратно в кармашек. — Пойдём лучше, потанцуем?

Я покосилась на мать. Что-что, простите?

Эда тоже такое предложение несколько выбило из колеи.

Я переводила взгляд с мамы на Эда.

Они смотрели на меня.

Кто-то должен был нарушить неловкое молчание, поэтому я развела руками:

— Если оставите меня без присмотра, не удивляйтесь куче купленных вкусняшек и ярких носков.

— Я пока дома сидела, связала тебе целую кучу, — предупредила мама.

— Ярких носков много не бывает.

— Ну-ну.

— Только постарайся не заработать диабет, — Эдмунд вручил мне корзину. — Подержишь?

— Ага. Куда-то же надо класть еду. Тут даже тарелка есть.

Эд и мама направились к танцующим, на ходу доедая закуски. Мама была накачана лекарствами. Часов до двух вообще ничего не почувствует. Потом да, начнёт хлестать добавку.

Я поймала на себе взгляд нескольких знакомых Трое-Городцев и напустила на лицо маску картёжника (то бишь сделала его абсолютно непроницаемым).

Я встала неподалёку от палатки с вафлями и взяла себе одну.

Отсюда открывался хороший вид на танцующих. Мои… даже не знаю, как их назвать. Спутники? Опекуны? Короче, «мои» спешно влились в собирающуюся толпу танцующих.

Музыканты настроили инструменты, и прогремел первый аккорд, ознаменовавший начало танца.

Для этой мелодии и не существовало специального танца или особых движений, поэтому любой, кто оказывался втянут в разношёрстную толпу танцующих, так или иначе вписывался в бодрую мелодию, но Эд и мама выделялись из общей массы — у них была техника. Уроки в академии не прошли даром — все движения были отточены, выполнялись легко и непринуждённо, но главное, что, не имея чётких инструкций и танца-образца, они всё равно совершали одни и те же движения, никогда не расходясь и не запаздывая с выполнением.

— Мисс, — рядом снова появился тот странный незнакомец. С ним был ещё один. — А Вы не видели мистера Рио?

— Он вон там, — я кивнула в нужную сторону. — А зачем он Вам?

— Ну как же? Это ведь известнейший человек в научных кругах. Для нас, как для членов Королевского Научного Общества, будет большой честью познакомиться с таким выдающимся учёным.

У меня упало настроение. Эти чужаки заберут у нас с мамой Эда.

…странненькая формулировка, конечно, но вполне отражает суть — моего учителя такие собеседники займут надолго.

Мелодия доиграла. Мама и Эдмунд зашагали ко мне.

— Мистер Рио, — чужак моментально оказался рядом с ним. — Очень рад встрече.

— Они хотят поговорить с тобой о магии, — коротко проинформировала я учителя.

— С большим удовольствием с Вами побеседую, господа.

Эдмунд нисколько не лукавил — он был на седьмом небе от счастья.

— Развлекайтесь, девчонки. Как закончим — приду, — Эд легонько ткнул меня по носу и переключился на более интересных собеседников. — По кружке пива, господа?

Троица учёных направилась к таверне, а мы с мамой удалились к палаткам. Ей это тоже не нравилось.

Если вспомнить, что после фразы «я немного поработаю», Эдмунд не спит всю ночь, готова поспорить, что трепаться с ними он будет до вечера.

Ладно… почему, собственно он должен всё время проводить с нами? Пусть развлекается. Кто знает, когда у него в следующий раз будет такая возможность.

А мне надо уйти от этих мыслей и я даже уже вижу, что мне в этом поможет — в одной из палаток продавались вязаные и тряпичные зверушки. Мне они, конечно не очень нужны, но хоть пообнимать-то можно.

…

66. Луна.

…

Я шустро шагала к башне, отведя одолженную лошадь хозяину. Мама уже была дома.

Поднявшись на холм, я обнаружила выращенные Асланом «трибуны» из лоз и деревьев. На них теснились люди. Я зашла в башню и поднялась наверх, на балкон. Тут были только мама, семья Аслана и он сам.

— Ты как раз вовремя, — улыбнулась мама, сидя на специально принесённом для неё стуле. — Эд должен был только что начать движение.

Я оперлась на перила. Отсюда