Расколотые небеса (СИ) - Пир Томас

Тагас не мог поверить своему счастью. Ароматы молока и похлёбки сводили с ума. Рот наполнился слюной, а дрожащие руки потянулись к столу. Он схватил миску и едва ли не залпом опрокинул её содержимое. Горячая жижа обожгла язык, протекла по бороде на колени. Остатки халар вымакал хлебом. Воистину, так вкусно сына правителя Великой Степи никогда не кормили.

Когда опустела и кружка, Тагас переполз на кровать и разлёгся на мягкой оленьей шкуре. Ещё спустя миг он уже крепко спал. Организм истощился, силы были на исходе. В ту ночь халара не разбудил бы и горный обвал. Зато утром болезненный пинок пробудил воина за считанные мгновения. За окном уже рассвело. Тагас сжался на кровати, прищурился. Над ним нависали двое рослых воинов.

— Поднимайся, богуртова отрыжка! — рыкнул один из стражников. — Торрек желает с тобой говорить.

Теперь Тагас чувствовал себя куда лучше. Немощь прошла, но лёгкая слабость в теле ещё сковывала движения воина. На ноги поднялся сам. Стражники сковали его руки за спиной, взяли пленника под локти и вывели из пристройки. На дворе было слишком светло. Каменные стены игрались с солнечными лучами, ловили их в западню и отбрасывали на брусчатку. Стражники провели Тагаса через кованые ворота в другой, куда более широкий двор.

Там халару стало не до любований красотами шейтаровой крепости. Двор был усеян людьми. Сотни воинов уставили на пленника злобные взоры. Мужи взревели, загомонили, начали выкрикивать угрозы Тагасу в лицо. Каждый пытался дотянуться к халару, пнуть его как можно больнее, плюнуть ему под ноги. Стражники нарочно вели пленника через толпу. Медленно. Давая братцам вволю поглумиться над степняком. В голове звенело от оплеух, мелкий камень попал воину в темя, волосы быстро намокли, слиплись, кровавая струйка скатилась по лбу.

Тагас опустил голову, закрыл глаза и даже не заметил, как оказался в длинном, извилистом коридоре с множеством дверей. У каждого прохода стояли стражники на карауле, но эти халара не трогали. Спустя несколько десятков шагов воина завели в просторный светлый зал с огромными стрельчатыми окнами. Посреди зала стоял массивный деревянный стол, обставленный снедью. Во главе стола сидел колдун, что сгубил орду Гаруса Стройного. Увидев его горящие бирюзовые глаза, Тагас немного поёжился, вмиг вспомнил боевую ярость того демона из самой бездны. Остальная свита расселась по бокам. Яркоглазые северяне внимательно смотрели на пленника, но их Тагас не боялся. Не было в их взорах той силы, от которой кровь стыла в жилах, а вот у колдуна… ещё как была.

Стражники усадили Тагаса напротив колдуна и приковали его ноги к тяжёлому железному стулу. Рядом тут же возникли несколько смазливых кухарок и подставили пленнику благоухающей снеди и вкусных напитков.

— Ешь, — властно бросил колдун на халирском наречии.

Тагас спрятал гордость в самые глубины вольной души. Спустя удар сердца измотанный халар набросился на еду, словно дикий пхур[7]. В считанные мгновения тарелки перед им опустели, и насытившийся пленник гордо откинулся на спинке стула.

— Кхм… дикарь, он и есть дикарь, — хмыкнул воин, что ближе всех сидел к халару. Его голос показался Тагасу смутно знакомым. Подняв взор к говорившему, пленник едва сдержал гнев. Тагас тяжело задышал, выровнялся на стуле, а кулаки его крепко сжались. То был тот самый шипур, что бесчестно пленил халара в лесу. Воин уловил настроение пленника, растянул губы в мерзкой улыбке и кивнул ему головой.

— И ты здесь? — на ломанном керрийском прошипел Тагас. — Как же ты сам управляешься с вилкой, подлый пхур? Небось и мясо добрые слуги за тебя пережёвывают?

— Мясо здесь ты, мелкий пакостник, — не остался воин в долгу.

— И каково это, когда тебя бьет мелкий пакостник?

— Довольно, — властно проговорил колдун не терпящим возражений тоном. — Как твоё имя, дикарь?

— Меня зовут Улуй, я сын Укулуя, воителя Ранкуна, названного брата славного гарра Гаруса по прозвищу Стройный.

Колдун улыбнулся, легко подал рукой. В тот же миг один из стражников выскочил из-за спины Тагаса и приложил пленника увесистым кулаком по лицу. Звёзды промелькнули перед взором воителя, в ушах загудело. От удара голова откинулась назад, но Тагас быстро выровнялся, возвращая колдуну хищный оскал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Твоя аура говорит мне, что ты врёшь, — невзначай бросил колдун.

— Так может с ней тогда и поговоришь?

Не успел халар окончить, как тот самый кулак снова опрокинул его на спинку кресла.

— Ты всё мне расскажешь, так или иначе, — спокойно продолжал говорить колдун. — Твоей орды больше нет, твой гарр мёртв, так чему ты противишься?

— Я славный сын Великой Степи, — точно алый полоз перед броском, зашипел халар. — Бескрайняя мать одарила меня всем, что я имею, и я не предам мой народ. Жалким северным шаманам не сломить дух слав…

Докончить Тагас не успел. Последним, что он увидел перед ударом страшной магии, было искривлённое злобой лицо колдуна. В следующий миг голова юного воина будто треснула изнутри и раскололась как яичная скорлупка. Мозг будто топтали ногой, кололи копьём, резали сталью. Халару на миг показалось, что с него медленно снимают скальп. Тело выгнулось дугой. Зрачки закатились под веки. Изо рта пошла белая пена.

Сознание померкло. Тагас больше не был хозяином в своей голове. Её будто занял другой, а халара отодвинули в угол. Массивная густая тень нависла над путанными мыслями. Хоровод воспоминаний пронёсся перед взором, едва не растворился под натиском тени, едва не раздавил несчастного, испуганного до смерти пленника. Тагас попытался отгородиться от тени стеной, но сильнейший ментальный молот разбил её вдребезги. Чёрные щупальца окутали разум, сдавили добычу клещами.

«Я тебя знаю… я тебя слышу… я тебя вижу!» — загрохотала тень в голове воина. Через удар сердца боль схлынула, как и не было ничего. Тагас вцепился пальцами в стол. Руки побелели. Он задыхался. На лбу проступили бусины солёного пота.

Колдун выглядел ещё хуже. Измученное лицо походило на белую стену, зрачки побледнели, растеряли сказочную синеву, руки дрожали, а ручьи пота заливали глаза.

— Приветствую тебя в моём стане, халар Тагас-сит-Нарвай. Твой отец будет рад узнать, что ты жив.

— Как ты?..

— Уведите гостя в его покои, ему нужно отдохнуть.

Стражники ловко отстегнули халара от стула, подхватили под руки и потащили обратно. Юный воин снова растерял все силы, в голове шумело, он едва переставлял ноги после шейтаровой магии. Проклятый колдун, что же ты натворил?

* * *

— Что случилось? — настороженно проговорил Медведь, когда пленника увели.

— Вы что-нибудь видели? — пытаясь успокоить дыхание, спросил я.

— Э… нет, вы говорили, а потом у дикаря начался припадок, да и ты замер на мгновенье, будто загипнотизированный.

— Понятно, — тяжело выдохнул я. Хотел продолжить, но захлебнулся собственной кровью. Вишнёвая струйка хлынула из носа, вмиг окрасив губы. Алые капли забарабанили по белой скатерти, распадаясь десятком бесформенных клякс.

— Запрокинь голову, — тут же подскочил капитан. Остальные тоже засуетились, столпились вокруг меня. Голова сильно закружилась, в глазах потемнело. Я едва не рухнул в обморок. В ноздри мне тут же напихали ваты, капитан что-то взволнованно говорил мне в лицо, но я слышал только далёкое несвязное эхо. В полуобморочном состоянии я просидел минут пять. Ребята уже собирались отнести меня в покои, но в голове вдруг прояснилось.

— Я здесь, всё прошло, — задыхаясь, проговорил я.

— Точно? — недоверчиво посмотрел на меня Игорь Викторович.

— Да… кажется, да.

Прибежала Тири. Красавица взволнованно зачастила, справляясь о моём самочувствии и стала настаивать на постельном режиме. Я вяло отбивался, пока окончательно не пришёл в чувства.

— Ну всё, успокойтесь уже, — выровнялся я на стуле. — Оклемался я, всё прошло.

— Что это было? — первым решился спросить Медведь.