Долгое дело - Станислав Родионов

- Завтра ее приведут, - сказал Рябинин, не оставляя сомнений, что завтра все кончится. - И сразу обыск.

Они помолчали, отмежевывая один разговор от другого. Рябинин протер очки. Петельников смотрел, как он протирал свои очки. Тихий перерыв вышел слишком долгим - он был не нужен, такой длинный перерыв, потому что серьезного разговора вроде бы не ждалось.

- Ты хочешь что-то узнать? - спросил Петельников.

- Ну, если тебе хочется что-то сказать, - улыбнулся Рябинин.

- Мне хочется сказать, но лучше ты спроси, чтобы я знал, что говорю именно то, что тебе хотелось бы узнать.

- Как твоя фантастическая женитьба? - спросил Рябинин о том, о чем ему не хотелось спрашивать, но инспектор ждал этого вопроса.

- Вчера ходил за грибами... Бродил-бродил, ни черта нет. Собрался домой и сел отдохнуть - у моих ног стоят два боровика, здоровые, как валуны. А вокруг маленькие.

- Интересно.

- Тогда я вспомнил народное выражение: старый гриб женится на молодой поганке.

- Стало еще интересней.

- И тогда я, сидя на мху, сочинил поэму. Вот послушай:

Приснилася грибу-боровику

Сыроежка из густого бора.

Но откуда знать ему,

Что она любит мухомора.

- Неплохо. Пошли в журнал "Советская милиция".

- Если ты не разбираешься в поэзии, то я расшифрую аллегорию. Гриб-боровик - это я. Сыроежка - это Светлана Пленникова. А мухомор - это некий Жорик, которого я однажды пресек за спекуляцию пластинками.

- Ну а если прозой?

- Прозой будет выглядеть так: я просил руки Светланы Пленниковой, и мне в оной руке отказано.

- Почему же?

- Говорит, боится меня и всегда будет бояться. Говорит, мне нужна не она, а заслуженная артистка, ученая женщина или, в крайнем случае, врач-терапевт.

- А она не глупая, эта Светлана Пленникова.

- Зато я выгляжу дураком.

- Она ж тебе отказала не потому, что ты плохой, а что ты для нее слишком хорош, - улыбнулся Рябинин фальшивой печали инспектора.

- Опять домашнее одиночество, - вздохнул Петельников.

И промелькнуло, исчезая...

...Личность всегда одинока, потому что ей нужно отыскать тоже личность...

- Приходи к нам, - медленно сказал Рябинин, который обычно частил.

Инспектор повел взгляд в его сторону, но этот взгляд, неспешный и вроде бы незрячий, так и не встретился со взглядом Рябинина, убежав куда-то на пол, под тумбы стола. И от туда, от тумб стола, Петельников взметнул громадный полиэтиленовый сверток и бережно опустил перед Рябининым:

- Передай Лиде, одни боровики.

- Только с условием, что придешь их есть.

- А был бы женат... Разве бы отдал?

- Вадим, чтобы жениться...

- Знаю-знаю, нужна любовь.

- Дело даже и не в любви. В нашей жизни есть такие прекрасные и, я бы сказал, основополагающие поступки, которые делать надо только единожды. Написать только одну книгу, построить только один дом, вырастить только один сад, любить только одну женщину, воспитать только одного ребенка...

- Ага, скажи это многодетной матери или директору домостроительного комбината.

- И ты бы на ней не женился, потому что не любил.

- Я бы на ней женился, потому что никого не люблю.

- Да, ты никого не любишь.

- Никого, - подтвердил инспектор. - Но откуда знать ему, что она любит мухомора.

Его взгляд опять лег было на пол, но теперь, не найдя там пакета с грибами, поднялся на окно и ушел в небесный простор. Возможно, Рябинин попытался бы его перехватить, но запах лесной земли, сосновых иголок и детства перехватил ему дыхание - запах, который нашел щелочку в полиэтилене, чтобы перехватить дыхание. Когда же они с Лидой пойдут в лес?.. Когда отпуска?.. Наконец, когда же на пенсию?

И промелькнуло, исчезая...

...Личность на пенсию не уходит - на пенсию уходит должность...

- Вадим, а в чем, по-твоему, есть смысл жизни? - спросил вдруг Рябинин, задетый чем-то промелькнувшим.

Инспектор вроде бы удивился: тому ли, что Рябинин этого не знает, тому ли, что Рябинин спросил его только теперь.

- Смысл жизни? Быть всегда молодым.

Рябинин ждал чего-то другого, поэтому отозвался не сразу:

- А быть молодым... для чего?

- Сколько я себя помню мне всегда хотелось все переделать по-своему.

- Причем тут молодость?

- Молодость кончается тогда, когда пропадает желание переделать мир.

- А если такого желания и не было?

- Тогда не было и молодости.

И з  д н е в н и к а  с л е д о в а т е л я. В часы радости, в тихие сокровенные минуты внезапно и беспричинно сожмется отчего-то сердце, как от ночного стука в форточку. Это - время, это оно стукнет в него своей вечной рукой, намекая, мол, радуйся, но знай, что я иду и ничто мне не помешает. Поэтому живи и радуйся...

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

Серебряная ложечка, Иринкина личная вещь, упала на кухонный пол с коротким обиженным звоном.

- Весь день из рук все валится. - Лида повернулась к Рябинину, удивленным видом требуя ответа.

- Устала?

- Нет, плохая примета...

Рябинин улыбнулся, принимаясь за чай. Может быть на работе, в пути, в своих следственных перипетиях - там, где подспудно и всегда что-то таилось, - он еще мог бы прислушаться к примете. Но тут, в родных стенах, перед чашкой цейлонского чая, рядом с Лидой, разбиравшей у раковины петельниковские грибы, его одолела уютная истома, которая прочной броней закрывала от всех примет мира.

- Вот слышишь? - встрепенулась Лида.

- Что?

- Крышка на чайнике звякнула...

- Неплотно закрыта.

- Нет, это домовой ворохобится.

- С чего это он?

- Его томит предчувствие.

- Лида, ты серьезно?

- Да. - Она бросила грибы, одернула свой кокетливый фартучек и подсела к нему. - Домовой есть в каждой семье.

- С рожками?

- Не с рожками, а тайный дух семьи. Домочадцы его не видят, но знают, что он есть. Он хранит семью, придает ей какое-то своеобразие, привязывает всех друг к другу...

- Как же уходят из семьи?

- А многие ли из них стали счастливыми? Своего домового потеряли, чужой может и не принять, а у одиночек домовых нет.

- Эти бы сведения вывесить во всех дворцах бракосочетаний...

- Неплохо бы, - согласилась Лида, возвращаясь к грибам.

Ее домовой Рябинина устраивал - без рожек. Возможно, он и был, потому что в командировках, в этих тоскливых отлучках, в тяжелые или ночные часы Рябинин чувствовал его комолое прикосновение к своей груди.

И промелькнуло, исчезая...

...Тоска по родине зовется ностальгией. А тоска по дому?..

- Наш домовой, наверное, живет в холодильнике. Вчера там всю ночь кто-то фырчал.

- В холоде он не может. А фырчала банка сока.

- Теперь, Лида, вместо домовых телевизоры.

- Да? А вот я знаю геологов, мужа и жену, которые вместе уезжают в поле и вместе приезжают. И каждый раз видят, что мебель у них переставлена.

- Может быть, кошка? - предположил Рябинин.

Лида не ответила - она считала грибы:

- Шестнадцать беленьких. И Вадим не был бы Вадимом, если бы не пошутил. Одна сыроежка и один мухомор.

- Это символы.

- Какие символы? О, к мухомору привязана записка...

- Тебе?

- Не знаю...

Понравилась грибу-боровику

Сыроежка из густого бора.

Но откуда знать ему,

Что она любит мухомора.

Лида опустила руки.

- Этот стишок означает, что дьяволенка у Вадима не будет, - объяснил Рябинин.

- Какого дьяволенка?

- Ну, этого, домового.

- Ничего не понимаю...

- Пленникова ему отказала.

- Да?

Лида опять подсела к столу, оглядывая Рябинина испуганным взглядом, словно он был этой самой Пленниковой.

- Она ему отомстила...

- За что?

- За то, что хотел жениться из жалости.

- Ну уж...

- Сережа, он расстроился?

- Старший инспектор Петельников-то?

- Конечно, расстроился. Он же гордый.

- По-моему, ты больше расстроилась, - хихикнул Рябинин, хотя не собирался этого говорить и тем более не собирался хихикать; это домовой его боднул, кому ж еще.

Но Лида на эту проделку домового внимания не обратила.

- Жаль мне его...

- Ты же сама возмущалась этой женитьбой.

- Он ни в кого не сможет влюбиться.

- Еще влюбится не раз.

- Нет.

- Откуда ты знаешь?

- Чувствую...

Рябинин оторвал взгляд от чашки, на которую смотрел с вдруг прилившим интересом и начал поднимать голову. Поднимать голову... Ее ведь вскидывают разом, в долю секунды, когда хотят видеть.

И промелькнуло, исчезая...

...Бывает страшно глянуть в бездну, в пучину, в будущее, в подлую душу... А в родное лицо?..

Чего-то испугавшись - того, что промелькнуло? - взгляд свой Рябинин так и не поднял. И, как бы отстраняя от своего сознания то, чего он испугался, Рябинин неуклюже повел локтем. Задетая вазочка рассыпала конфеты по столу радостным веером.

- Сережка!

- Нечаянно...

- Да? Я же видела, как ты пнул локтем.

- Это не я.

- А кто же?

- Этот... Надомник.

- Кто?

- Ну, домушник...