Воспоминания старого капитана Императорской гвардии, 1776–1850 - Жан-Рох Куанье

штаба, графу Монтиону, он сказал: «Возьмите это маленького „ворчуна“ и определите его в младший командный состав генерального штаба». Как я был рад остаться рядом с Императором! Я и не подозревал, что променял рай на ад, но позднее я в этом убедился. Храбрый генерал Монтион обратился ко мне: «Вот мой адрес. Явитесь за распоряжениями завтра в восемь часов». А вечером мои товарищи расстреляли мой ранец.[70]

На следующий день, в назначенный час я отправился к генералу, который принял меня, улыбаясь, и всем своим видом показывая, что он любит своих ветеранов. «Ну, — сказал он, — теперь вы будете служить рядом с Императором. Если вам не трудно, я прошу вас сбрить ваши длинные усы, окажите мне такую любезность, Император не любит усов у своих штабных офицеров. Так что вам придется пожертвовать ими. Если бы я дал вам боевое задание, вы испугались бы казаков?» «Нет, генерал». — «Мне нужны двое из ваших товарищей, умеющих командовать — таких, которые могли бы вести три состоящих из разных солдат батальона. Вы знаете, кто подходит для этой работы, пришлите их ко мне. Что же касается вас, я видел, как вы командуете, вы знаете свое дело. Три батальона, состоящие из отставших солдат, нужно отправить назад в их армейские корпуса. Завтра вы поведете их в присутствии Императора. Так что приводите ко мне двух своих товарищей, и мы вместе решим, как действовать с этими тремя батальонами».

Дойдя до огороженной площадки, генерал вызвал солдат 3-го корпуса и построил их по одну сторону, а затем также построил и солдат других корпусов. После того, как это было сделано, мы вернулись к тому, чтобы уладить дела с квартирмейстером гвардии, мы получили наши документы и другие средства. К счастью для меня, обозные солдаты снабдили меня прекрасной лошадью — с седлом и portmanteau.[71] У меня все было хорошо, но у меня еще не было ни шляпы, ни сабли, только фуражка и следы от шевронов. Я выглядел как совершенно опустившийся сержант, и это сильно расстраивало меня.

Я пошел к квартирмейстеру, чтобы получить свои деньги и послужной список, а затем попрощался со своими офицерами. Они предложили мне выбрать одну из лошадей моего обоза. «Благодарю вас, но у меня уже есть прекрасная лошадь. Мне дали отличную лошадь с седлом и уздечкой, которая никогда не ходила в упряжке, и я оставляю все хозяйство в прекрасном состоянии» — «Прощайте, дружище, мы еще не раз увидимся». — «Будь у меня еще соответствующий головной убор, я был бы полностью доволен». «Хорошо, приходите сегодня вечером, и найдете то, что нужно у квартирмейстера, я сам поищу» — сказал адъютант-майор. «Теперь все в порядке». — «А если еще найдется сабля, я сразу же вам ее передам. Вы имеете право на нее».

С тяжелым сердцем я удалился. Я пошел к графу Монтиону и сообщил ему, что я получил расчет. «Первое ваше жалование будет как у лейтенанта, для того, чтобы вы могли достать все необходимое. Поторопитесь и уладьте все свои дела, мы вскоре должны отправляться». — «К завтрашнему дню, генерал, все мои дела будут в порядке».

Вечером я зашел к квартирмейстеру и получил шляпу и старую саблю, и сразу же почувствовал себя намного увереннее. На следующее утро я появился с длинной саблей на боку и высокой шляпе. «О! — сказал он, — отлично, теперь я должен найти вам эполеты. Мы отправляемся 16-го июля. Приходите ко мне за распоряжениями два раза в день».

Утром 15-го, граф Монтион сказал мне: «Мы уходим завтра. Вам нужно будет доставить в 3-й корпус 700 человек. В полдень перед замком состоится смотр. Я только что предупредил двух ваших товарищей, чтобы в 11 часов они были готовы приступить к командованию своими батальонами. Их проверят в целом и сразу, по каждому полку составляются отдельные списки. Мой адъютант уже делает перекличку; у нас должно быть все готово».

Когда мы достигли ограждения, мы обнаружили, что все под ружьем и построены в три батальона. Он поставил нас командовать батальонами, и представил нас им как их командиров, мы получили походный маршрут и списки. 15-го в шесть часов, я пошел делать перекличку, полк за полком. Первым делом я обнаружил 133 испанцев из полка Жозефа Наполеона, ну и так далее. После переклички я проверил их состав. И выяснилось, что мне некому помогать, не было ни одного сержанта! Барабанщик и один маленький музыкант — вот весь мой штаб, с которым мне нужно было командовать семью сотнями человек. Я приказал им сложить оружие в козлы. В 9 часов у нас был суп, и в десять всё уже было готово. Оба мои товарища также как и я действовали тоже энергично. В 11 часов граф Монтион быстро проехался вдоль шеренг, и мы пошли вперед. К счастью, у меня был барабан, не будь его, мы бы шагали в гробовой тишине.

Мой маленький музыкант с саблей в руке шел справа от колонны. Мы подошли к дворцу. Я выровнял свой батальон по правой линии первой шеренги. Я назначил направляющих, но поскольку они ничего не смыслили в построении, я был вынужден сам поставить их на их места, а Император наблюдал за мной с балкона. Они выполнили команду «На плечо!», а затем я скомандовал: «Равнение на-право! Направляющие смирно!» Я поправил построение и занял свое место на правом фланге. Граф Монтион подошел к Императору. Они вышли и подали мне знак подойти к ним. «Сколько патронов вам нужно?» — «373 пакета, Сир» — «Оформите заказ на патроны и двойной паек хлеба и мяса. Держитесь правее и ведите их на площадь. Я присмотрю за ними, а вы немедленно отправляйтесь за хлебом, мясом и патронами».

Все выходы с площади были под охраной, я приказал сложить оружие, взял отряд для выполнения особого задания, получил патроны и раздал их, затем получил мясо и хлеб. В 7 часов все было роздано. Я еле стоял на ногах от голода и отправился чего-нибудь перекусить и позаботиться о своей лошади. Я выбрал безлошадного кавалериста в качестве своего слуги. Мне был дан приказ начать движение в 8 часов.

По выходе из Вильно мы оказались со всех сторон окруженными дремучими лесами. Я покинул голову колонны и шагал позади своего батальона. Я приказал музыканту играть, а остальным шагать в ногу. Начало темнеть, и тут я заметил, что мои дезертиры начинают понемногу убегать в лес. Из-за темноты обратно вернуть их