Легко видеть - Алексей Николаевич Уманский

в чистое русло. Через два часа сплава Михаил почувствовал, что устал от напряжения, и надо дать себе передышку на берегу.

Однако отдыхать под дождем ему быстро надоело. Сделав самое необходимое, он снова сел в байдарку и начал усиленно грести, чтобы согреться. Теперь надо было смотреть в оба – мощный порог должен был находиться где-то неподалеку, а надежной привязки к какому-либо месту выше его по течению в описании не было. Приходилось ориентироваться по времени и приблизительному подсчету пройденного пути.

Перед двумя поворотами вправо он подбирался напрасно, но, приблизившись к третьему, Михаил уловил больший, чем обычно, шум и сразу приткнулся к берегу. Да, это был ожидаемый порог. Михаил подтянул байдарку повыше и привязал фалинь к дереву, а затем пошел смотреть, какие препятствия его ожидают.

Порог и в самом деле смотрелся внушительно на фоне всего, что было пройдено на Реке до сих пор. Сначала вода соскакивала с одной высокой ступени прямо перед поворотом, затем делала прыжок со второй ступени перед шиверой метров в пятьсот длиной. Оба слива были не водопадные, но довольно высокие – около двух метров. Под каждым из них были «бочки» – их надо было по возможности обойти по краям, в шивере же надо было успеть к левому берегу перед поворотом Реки влево. Первый слив имело смысл пройти, скользя по струе лагом, чтобы успеть уйти вправо от «бочки». Так он однажды проходил Падун на Водле, когда был один вместе с Террюшей. Корректировать его подход к прямому прыжку было некому, ориентиры по кромке водопадного слива отсутствовали, а внизу кое-где из воды торчали скальные клыки, на которые не хотелось бы спикировать, и потому он скользнул с правой гладкой береговой скалы влево, под слив. Душа замирала, пока он гадал, зальет ли его сверху или захлестнет через борт гребнем стояка снизу, но «Рекин» на удивление оказался на ровном киле и не залился-не захлестнулся.

Михаил вновь и вновь вглядывался в свою будущую трассу. Порой у него холодело под ложечкой, и тогда он напоминал себе, что он за этим сюда и стремился. Наконец, он понял, что лучших вариантов пути против уже намеченного нет и надо идти.

Оказаться над первым сливом в нужной для разворота точке он сумел хорошо, разворот для скольжения вниз лагом сделал своевременно и теперь с тревогой ждал удара воды в борт. Удар был, но Михаил легко одержал байдарку на ровном киле и тут же направил её нос вдоль струи справа от «бочки». Теперь важно было успеть занять нужную позицию перед следующим сливом и на этот раз, пользуясь как ориентиром одним из надводных камней, он спрыгнул с него вперед, проткнул в брызгах стоячий вал, окативший его поверх головы, но не застрял в «бочке». Ниже началась суматоха слалома, но это уже было делом привычным, «Рекин» маневрировал, повинуясь его движениям, своевременно и точно, и, пройдя шиверу, Михаил с нежностью подумал о судне, которое не подвело его ни на Водле, ни здесь.

Михаил позволил себе короткий отдых, чтобы снять нервное напряжение, и решил, что уже заслужил себе скорую остановку на ночлег. Свои тридцать шивер он сегодня прошел и имел право считать этот день удачным. Но подходящее место нашлось не сразу, а еще после трех недлинных шивер. В том месте в Реку слева впадал ручей и за ним просматривался подъем к площадке, где он мог поставить палатку.

Обустроив бивак, Михаил с наслаждением избавился от гидрокостюма. После пребывания в нем сыроватый штормовой костюм и высокие сапоги поверх сырых брюк воспринимались почти как уютная домашняя пижама и шлепанцы. Но одновременно Михаил с большей, чем прежде, определенностью понял, что эмоциональное и волевое напряжение, которого потребовал сегодняшний сплав, обходятся ему дороже, чем прежде. – «А ты как думал? – оборвал он себя. – Что ты не постареешь? Спасибо еще не разучился быстро вертеться и думать!» Бросать вызов стихии становилось не так просто, тем более в одиночестве. Михаил решил, что завтра устроит дневку. Он все больше нуждался в таком способе восстановления затраченных накануне сил. Теперь в идеале на один серьезный ходовой день ему хотелось иметь по крайней мере один день отдыха. Собственно, из такого расчета он и взял с собой продукты. Гонка окончательно стала противопоказана ему. И скоростных прохождений он больше не планировал.

– «Хорошо бы завтра побродить по тайге», – подумал он. Впрочем, иного выбора в походном меню у него здесь не было – либо очередной переход, либо прогулка в окрестностях лагеря. Возможность валяться целый день в палатке его, слава Богу, не прельщала.

Под вечер дождь прекратился. Во время возни у костра Михаил достаточно хорошо просушил на себе одежду, отсыревшую под «гидрой». Это тоже была не такая уж маленькая радость, вполне могущая благотворно повлиять на общее настроение. Михаил побродил по склону в окрестностях стоянки и обнаружил несколько кустов жимолости. Пожалуй, по ее крупным ягодам он скучал сильнее всего. Наверно, потому что больше всего надеялся, что она подкормит его раньше всех других ягод, которые он мог встретить в здешней тайге.

Мысли снова крутились в голове по привычному кругу – тоска по Марине, беспокойство по поводу тех препятствий, которые еще во множестве ожидали его впереди. О сплаве поневоле приходилось задумываться каждый раз, когда в поле зрения попадала нервная вздувшаяся Река, о Марине – когда готовил еду, пил чай и особенно перед сном, вместо сна и после пробуждения. Этот вечер и ночь не стали исключением. Михаил сам вел перед глазами нескончаемую череду видений. Они, разумеется, растравляли, но, как обычно, он все равно хотел их смотреть.

Утро показалось холодным и хмурым, несмотря на довольно поздний час. Михаил решил купнуться сразу как поднялся ото сна и голый, как был, но с полотенцем и мылом спустился к Реке и сразу вошел в воду, чтобы не кормить собой комаров. Вода была очень холодной, и, проплыв несколько метров против течения – и при этом оставшись на месте, Михаил выбрался на берег, быстро намылился весь от шеи до ног. Повторное купание было столь же недолгим, как и первое. Растираясь полотенцем, он постепенно изгонял из тела мерзлоту, но окончательно согрелся, лишь взбежав вверх к биваку и надев на себя одежду, включая свитер. Купание взбодрило, и он с неизменным аппетитом съел яичницу и с меньшим удовольствием – геркулес. Чай же всегда был в удовольствие, и Михаил с наслаждением выпил не две кружки, как обычно, а целых три. Заметно отяжелев, Михаил отправился в палатку писать дневник, отложив подъем по склону на потом. Дождавшись, когда в животе полегчало, он взял ружье и топор и стал подниматься прямо вверх. Идти было тяжелей, чем он думал, но ему хотелось накачать ноги, чтобы они не отвыкли от работы. Давным-давно распростившись с альпинизмом, он все равно тянулся, где мог, к вершинам и небу.

Наконец, он приблизился к гольцовому поясу. Со скал над тайгой открылся куда более обширный мир в сравнении с тем ограниченным, который изо дня в день Михаил наблюдал со дна ущелья. Здесь, недалеко от облаков, даже дышалось свободней, гнуса не стало вовсе и можно было разглядывать вершины и перевалы в подзорную трубу. На двух вершинах хребта по другую сторону реки он различил геодезические знаки – «сигналы». Пожалуй, это могло свидетельствовать о том, что лабаз, который он обнаружил позавчера на том же берегу, мог быть поставлен именно геодезистами, а не золотишниками, как он тогда предположил. Впрочем, вероятным было и то, и другое.

Хорошо оглядевшись по сторонам и отдохнув, Михаил отправился обратно. Вскоре снизу и немного правее себя он услышал выстрел. Михаил прибавил ходу и уже минут через пять выскочил к своему биваку. Там все было на месте и не тронуто. Однако люди, по крайней мере, один человек, находились рядом, и к их появлению следовало приготовиться. Он быстро поднялся метров на двадцать и оттуда начал неторопливо траверсировать склон вверх по течению реки, внимательно оглядываясь по сторонам. Вскоре он заметил ниже себя медленно идущую фигуру. Посмотрев в подзорную трубу, он узнал Галю. У нее на плече висело ружье стволами вверх. Приспустившись, он окликнул ее: «Галя!», а когда она повернулась лицом, помахал рукой. По ответному взмаху он понял, что она рада встрече.

– Здравствуйте, Михаил, – ответила она на его приветствие, игнорируя разницу лет, и это ему понравилось.

– Вы остановились неподалеку? – спросил он.

– Да, но только на другом берегу. Сюда мы переправились на байдарке.

– Ага, значит, вы не одна?

Она кивнула и с явной неохотой добавила:

– Игорь решил здесь