Европейские поэты Возрождения - Коллектив авторов

Юноша:

Галатея, даль уже светла.

Галатея:

Ах, не надо торопиться,Ночь все длится.Ах, не надо торопиться, то луна взошла.

Юноша:

Галатея, это солнца свет.

Галатея:

Разве утро наступило?Двух не било.Разве утро наступило? Двух еще ведь нет.

Юноша:

Галатея, на небо смотри.

Галатея:

Прав ты, милый, очевидно.Как обидно!Прав ты, милый. Очевидно, это свет зари.Если б ночь до вечера продлить!Чтобы нас не разлучалоДня начало,Чтобы не могло начало дня нас разлучить.Ну, прощай, пора, любимый мой!

Юноша:

Нет, мой свет, без поцелуяНе уйду я.Твой последний поцелуй позволь забрать с собой.

Галатея:

Ты придешь ли вечером опять?

Юноша:

Тише! Мать нам помешает,Коль узнает.Но к тебе приду я снова, пусть узнает мать.

Галатея:

Мне разжать объятия невмочь!

Юноша:

Новый день уже все ближе.Отпусти же!Как тебе я благодарен за такую ночь!

ПО ПОВОДУ ОСКВЕРНЕНИЯ МОГИЛЫ ПЕТРАРКИ

Пока Петрарки дух витал за облаками,Прах гения земля надежно берегла.Но мстительный болван явился и со злаМогилу осквернил нечистыми руками.

Послушай, лжегерой с куриными мозгами,Тебя не ждет отнюдь за подвиги хвала!Взбесившегося ты напоминал козла,Который тень пронзить попробовал рогами.

И прах, что с первых дней за духом вслед стремился,Но двести с лишним лет в сырой земле томился,За то, дурак, тебя готов благодарить,

Что наконец сумел он выйти из могилы,Вновь обрести своп дух, ему прибавить силыИ новых лавров блеск Петрарке подарить.

* * *

О время, почему помчалось ты стремглав,Когда с любимой я обрел все счастье снова?За что ты обошлось со мною так сурово?В чем оказался я перед тобой неправ?

Ты, древнее, живешь, увы, не испытавТой силы, что в себе любви скрывает слово.Я плакать был готов, по ритму стука злогоЗавистливых часов о гневе их узнав.

Ах, мастер, ты часы чинил нам аккуратно.Но что сломалось в них той ночью, — непонятно.Они решили бить три раза каждый час.

Когда же срок пришел расстаться нам с любимой,Замедлили они свой бег неудержимый,Пробив за целый день едва-едва шесть раз.

* * *

Когда светлейший бог за вожжи золотыеХватается своей горячею рукойИ, желтый диск достав из глубины морской,С людей срывает сны, тяжелые, густые,

Когда поля, луга и улицы пустыеСпешит наполнить вновь собою шум людской,Все радуется дню. И радостью такойПолны вершины гор и берега крутые.

Но прочим звездам днем на небе места нет.За свой престиж боясь, их гасит солнца свет,И ни одна звезда не смеет встретить Феба.

И ты, моя любовь, едва войдя в меня,Поведала душе о наступленье дня,Который всех других прогнать способен с неба.

* * *

Люблю, люблю, люблю — звучало в тишине,Пока любимых губ касался я губами.Не знаю, как тремя короткими словамиВсе мысли спутала любимая во мне,

Которые, увы, пришедшего извнеЗначения трех слов не понимали сами.И то, что в этот миг возникло между нами,Сумела лишь она расшифровать вполне.

О, сердца моего бесценная награда!В ее душе моя была укрыться рада.Но день от поздних звезд очистил небосклон.

И вместе с ними вдруг любовь исчезла тоже.Но как же могут сны так быть на явь похожиИ как же может явь так походить на сон!

* * *

Сударыня, коль беречьРифмованные посланьяВам негде, без колебаньяШвырните их прямо в печь.

Не страшно, что они сноваВстретятся там с огнем,Ибо когда-то в немРождалось каждое слово.

ЭПИТАФИЯ

Могиле этой оказала честь Христина Хофт последним сном своим.Всех больше счастье в жизни заслужив, она всех меньше наслаждалась им.

ГЕРБРАНД АДРИАНСОН БРЕДЕРО

ПЕСНЯ ПРОЩАНИЯ

Любимая, простимсяВ мгновенья перед тягостной разлукойИ к богу обратимся —Да будет он опорой и порукой.Храни, господь,Душу и плотьТой, что люблю я нежно.Дай парусу щедроПопутного ветраВ путь безбрежный.

Таинственные воды,Бушующие с яростию темной,Прошу, от непогодыЧелнок ее в пути щадите скромный.Морская глубь,Храни, голубь,Злой Норд, не шли борея.Будь с нею любезна,Ревущая бездна Зюйдерзее.

На рейде АмстердамаКорабль стоит, других судов угрюмей.Здесь нет богини храма,Едва нашлась ей койка в грязном трюме.Лишь грязный трюмДа мрачный шумВолны и пены клочья.Я в страшной тревоге:Смогу ли в дорогеЕй помочь я?

Пусть солнца блеск полдневныйКосматые громады туч разгонит.Корабль с моей царевной —Пусть он в пучине грозной не потонет.Ах, сердце-лотВ груди скользнет,Как в море, — в путь опасный.Рассудка лишаюсьИ не притворяюсь —Это ясно.

Ты знаешь ведь, ты знаешь,Как дорога мне, как любима мною.Зачем ты уезжаешь?Зачем твое сердечко — ледяное?Ты кладезь муз,Твой тонок вкус,Бесспорна добродетель.Твое внимание —Очарование,Я свидетель.

И ты, кто над волнамиТо огненные взоры молний мечешь,То нежно с кораблямиИграешь и ни в чем им не перечишь,Царица волн,Веди сей челнТуда, где нет ненастья.Где боги ликуют,Где людям даруютРадость, счастье.

И все, что я помыслю,К тебе перед разлукой обращаясь,—Всего не перечислю,—Твоим все это будет, я ручаюсь.Лишь будь моейИ все сильнейЖелай конца разлуки.Ведь нету на свете,Чем месяцы эти,Горшей муки.

МУЖИЦКАЯ ПИРУШКА

Арендт Питер Гейзен, друзья и кумовьяЗатеяли пирушку в сторонке от жнивья —На травке, у ручья.Кому бутыль, чтоб лечь в ковыль,А им — нужна бадья.

Арендт Питер Гейзен — на что уж пить мастак —Знай льет из штофа в шляпу, да не нальет никак,Чуть стоя на ногах.Кончать пора, кто пьет с утра,Лужайка не кабак!

Класьян, Клон и Лентьян — они пьяны давно.На чистое, ворсистое, форсистое сукно,Батисты и рядно(Пусть шьет их швец — пропьет их жнец),Не глядя, льют вино.

А рядом — деревушка, и проживают тамВеселые ребята: Кес, Тойнис, Франц и Шрам,И Дирк ван Димердам,И Симьян Слот, и Ян де Дод,И Тим, и Баренд Бам.

Девицы из деревни, хоть самая страда,Заслышав шум гулянки, а ну бегом тудаБез всякого стыда.И парни враз пустились в пляс,Крича: «Айда! Айда!»

Тут каша заварилась — аж коромыслом дым!С штрафного зашатались Дирк, Баренд, Кес и ТимОдин вопит другим:Болит живот! — Хлебни, пройдет.Добавим, побратим!

Меж тем девица Тринти и пришлый парень КлонРешили разобраться: кто тут в кого влюблен?Она в него иль он?В густом стогу на берегуБыл спор их разрешен.

Но Арендт Питер Гейзен, пунцов, как маков цвет.Вдруг выхватил оружье, — да если бы стилетИль даже пистолет! —А то — тесак, и вдарил так,Что сам свалился вслед.

Девицы разбежались, вопя что было сил,И колокол в деревне истошно завопил —Но Кес уже почил.«Ах, сучья рать, поймать, догнать,Поднять на зубья вил!»

«Нет, лучше — за решетку, на дыбу и в щипцыУбийц и бузотеров, — решили мудрецы.—А кто отдал концы,Запишет тех, коль вышел грех,Наш пастор в мертвецы».

Так кончилась пирушка — ах, если б лишь однаВино отменно сладко, а кровь-то солона:Не дремлет сатана!Хоть сам люблю быть во хмелюОт доброго вина.

ЙОСТ ВАН ДЕН ВОНДЕЛ