Битва за Ленинград - Дмитрий Сергеевич Филиппов

как мы привыкли видеть. Без черных столбов разрыва. Видно, не нашлось тротила, и на Ржевке ленинградские химики придумали какой-то новый хитрый состав взрывчатки. Розовый огонь стоял и качался по всей длине высоты: вверх — вниз, вверх — вниз. Огромный розовый вал огня. А „Катюши“ все пели. Картина была потрясающая. Такого я никогда не видел. Затем огонь стал спадать и, наконец, затих. Воцарилась мертвая тишина.

По команде поднялась и пошла вперед пехота. Пошли вперед и наши КВ. Со второй линии немецкой обороны больше не раздалось ни одного выстрела. На подходе к Виттоловским высотам я увидел мертвое поле: тысячи немецких солдат и офицеров лежали друг на друге вповалку. Всех их убило ударной волной. Тут им и пришел конец.

Вторую такую картину я увидел у Волосовского кладбища. Там немцы так же решили встретить нас. Но опять постарались наши „Катюши“: вся земля, все немецкие противотанковые пушки, все немцы либо сгорели, либо были покрыты черной копотью. Даже краска на стволах орудий сгорела»[219].

Потери за первый день боев составили 428 человек убитыми и почти две тысячи ранеными. Ночью войска корпуса старались вклиниться во второй рубеж обороны противника, но командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Георг фон Кюхлер уже нервничал, перебрасывал из-под Пушкина и Гатчины свежие части.

В течение дня 16 января части 30-го гвардейского корпуса продолжали штурмовать немецкие позиции, продвинулись вперед на четыре километра и закрепились на отвоеванных рубежах. Командующий 42-й армией генерал И. И. Масленников требовал от Симоняка прорвать оборону немцев, чтобы все корпуса армии смогли вырваться на оперативный простор и окружить группировку 18-й армии вермахта. Соседи буксовали. Генерал Хазов 16 января продолжал вести ожесточенные бои за Александровскую. Этот маленький поселок был ключом к освобождению Пушкина. Но только на следующий день, когда в ночь на 17 января в сражение втянулась 85-я стрелковая дивизия, удалось выбить немцев из Александровской. Часть задач корпуса Хазова уже успел выполнить 30-й гвардейский стрелковый корпус. Левый фланг 42-й армии забуксовал, а попытка ворваться в Александровский парк Пушкина оказалась безуспешной. Для усиления своих войск Хазов получил 45-ю гвардейскую стрелковую дивизию из корпуса Симоняка. Сам Пушкин по-прежнему предполагалось обходить с запада. Советские командиры не горели желанием ввязываться в уличные бои, и это было правильным выбором. В итоге немцы, избегая окружения, покинули Пушкин и Павловск и устремились на заранее подготовленные рубежи в район Вырицы.

Семнадцатого января Симоняк отдал приказ А. Ф. Щеглову, командиру 63-й гвардейской стрелковой дивизии, повернуть свои части вправо, пробиваться к Дудергофским высотам — сердцевине всей неприятельской обороны на этом участке Ленинградского фронта. Главной целью был так называемый «Орех» — Воронья гора, на которой находились позиции немецкой артиллерии, наиболее ощутимо задерживавшей продвижение наших войск. К концу дня дивизия взяла Николаевку и вышла на рубеж Красного Села и Дудергофа. Ключом к этим населенным пунктам была высота 173,3, «Воронья гора» — самая высокая точка Ленинградской области, за которую еще в сентябре 1941 года развернулись героические сражения. На этой высоте стояли наши орудия, снятые с крейсера «Аврора». В тех сентябрьских боях на пути немецких дивизий стояла одна рота, но это история для отдельного исследования.

Весь Ленинград как на ладони

С горы Вороньей виден был.

И немец бил

С горы Вороньей.

Из дальнобойной «Берты» бил.

Прислуга

В землю «Берту» врыла,

Между корней,

Между камней.

И, поворачивая рыло,

Отсюда «Берта» била.

Била

Все девятьсот блокадных дней.

Без перерыва

В голод, в горе,

В ребячий выкрик,

В хлеб и соль,

В последний свет

В последнем взоре,

В его отчаянье и боль,

В его последнее решенье,

В его: «Умрем, но не сдадим!»

И над открытою мишенью

Ревел огонь,

Клубился дым,

И в них глядел, на все готовый,

К земле всей тяжестью присев,

Четырехсотмиллиметровый

Незакрывающийся зев…  —

так писал поэт Михаил Дудин в поэме «Песня Вороньей горе».

На следующий день два полка 63-й гвардейской дивизии полковника А. Ф. Щеглова при поддержке 84-го штурмового саперного батальона и минометчиков полковника И. А. Киргетова предприняли попытку взять штурмом вражескую цитадель. Безуспешно. Враг создал мощную оборонительную систему: минные поля, надолбы, колючая проволока, противотанковые рвы. Это была практически неприступная высота.

В ночь с 18 на 19 января к Вороньей горе подошли минометчики и обстреляли позиции немцев. Вслед за ними на Воронью гору прорвалась рота автоматчиков капитана В. Г. Массальского. Они ударили по немцам с тыла сразу во многих местах. В этом бою Массальский был четырежды ранен, но не покинул поля боя, увлекая бойцов вперед, к вершине. Необходимо сказать, что капитан Массальский — из рядовых, из старожилов 63-й дивизии. Первую медаль «За отвагу» он получил еще на Ханко за спасение раненого командира. В 1942 году окончил курсы младших лейтенантов. Командир колоритный, жесткий, требовательный и справедливый. Первыми пошли его разведчики, вырезали ножами боевое охранение фашистов, затем рванулись автоматчики, не дожидаясь окончания работы наших минометов. Только после четвертого ранения, теряя сознание, капитан передал командование ротой своему заместителю и приказал во что бы то ни стало выполнить боевое задание. Узнав, что высота взята, Массальский сказал: «Я не сомневался, что мои орлы будут там».

Вслед за ротой автоматчиков Воронью гору обошли танки. Все пути отхода фашистов были отрезаны. Одновременно с севера и юга пошли на штурм горы полки 63-й дивизии. Завязался яростный бой. К исходу дня 19 января лейтенант Багуновец водрузил на Вороньей горе красное знамя 190-го стрелкового полка. Советские войска двинулись дальше на запад, навстречу 2-й ударной армии.

За успешно проведенную операцию по захвату Вороньей горы гвардии полковник А. Ф. Щеглов, гвардии капитан В. Г. Массальский и командующий артиллерией дивизии гвардии полковник Ф. А. Буданов были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.

Для развития наступления командарм 42-й армии на несколько дней придал корпусу Симоняка 72-ю стрелковую дивизию. Она сменила части 45-й и 63-й стрелковых дивизий, обескровленные во время наступления. И тут же у Симоняка штаб армии забрал 64-ю стрелковую дивизию, переподчинив ее 109-му стрелковому корпусу генерал-лейтенанта И. П. Алферова. Это было логичным решением. 64-я дивизия наступала на правом фланге корпуса Симоняка, практически соприкасаясь с левым флангом 109-го корпуса, который серьезно пробуксовывал в наступлении на Урицк. К сожалению, артподготовка 15 января не смогла уничтожить огневую систему противника в направлении Урицк — Финское Койрово. Войскам Алферова приходилось буквально метр за метром ценой огромных потерь врезаться в оборону противника.

Но вернемся к дивизиям Симоняка. Военный совет фронта высоко оценил действия 30-го гвардейского корпуса. Тысячи солдат и офицеров были награждены медалями и