Граничные хроники. В преддверии бури - Ирина Мартыненко

Позади путника что-то натужно бухнуло. Послышались шуршание одежды и тихие жалобы. Последний участник экспедиции занял свое законное место.

Андрейко еще отирал руки от едкой пыли, когда Дэзмунд Смитт, поднявшись с корточек, обратился к их разношерстной компании.

– Ну что, все в сборе? – и сам себе ответил: – Хорошо. – Затем, подойдя к освещенному проему, помещавшемуся на потолке входа, он, махнув рукой стоящей наверху фигуре, крикнул: – Я пошлю зов, когда будем возвращаться.

Фигура кивнула, нагнулась и сделала непонятные пасы руками, после чего светлое пятно лаза продернуло рябью и он, превратившись в воду, обрушился на не успевших вовремя убраться от входа куда подальше мужчин мощным потоком водопадных струй.

– Вот нельзя было сразу об этом сказать, – раздраженно проворчал Ветерок – его штаны вымокли чуть ли не по колено, и путнику это не казалось забавным.

– Не сахарные – не растаем, – отмахнулся от него серкулус. – Нечего терять время. Пойдемте.

Крыса, едва увернувшийся от хлынувшей на их головы влаги и спасшийся от намокания, теперь страдал из-за того, что его сапоги призывно чавкали, меся мутную грязь под ногами. Когда же она начала просачиваться сквозь многослойную прошивку, путнику стало совсем невмоготу. Жаль, но его обувь была хороша лишь для походов по Изнанке, но никак не по болоту, в которое быстро превратился пол. Теперь при каждом шаге под подошвами натужно хлюпало, а шероховатая каменная плитка никак не хотела спасать от неприятного скольжения.

Рядом пронзительно чихнул Андрейко. Он шел позади Крысы и жаловался всем на то, что промок до нитки и теперь обязательно заболеет. Ветерок топал чуть впереди, смешно дергая коленями. За плечом у него, как дохлая утка, висел темный бластер. Из-за этого путник походил на забавного охотника, подстрелившего добычу, и уж никак не на серьезного человека. Все из-за того, что он пытался на ходу стряхнуть лишнюю воду. Получалось плохо, но по-другому, как, видимо, считал сам Ветерок, от нее было не избавиться. Он, как и Крыса, знал, что здесь нельзя останавливаться.

Когда при первой же развилке все вышли из тупика, серкулус быстро проговорил:

– После того как я открою Резервацию, роли распределяем так: Ветерок, ты ведешь до излучины, а потом тебя сменю я. Крыса, следишь за фоном, а ты, сержант, просто держись за моей спиной. Все поняли? Ну, тогда отлично.

Он уверенно свернул вправо, увлекая за собой своих спутников. Так они прошли немного, пока впереди не показалась железная решетка. Ржавая и потемневшая, она как будто держалась чуть ли не в воздухе. Серкулус, показывая рукой обождать, сам подошел и осторожно снял щеколду. Та неприятно лязгнула. Поддалась, и Дэзмунд Смитт с силой потянул ее на себя. Решетчатая дверь недовольно заскрипела. Заржавелые петли натужно заурчали, но все же поддались. Серкулус, взявшись за железные прутья, открыл дверь до конца, прикрепил крючок щеколды к прибитому в каменную стену штырю.

После этого Дэзмунд Смитт, не оборачиваясь, жестом указал, что путь свободен и, переступив железный бортик порога, отправился вперед – к последнему рубежу перед входом в Резервацию. За ним последовали Ветерок и Андрейко. Крыса же, пропустив сержанта запаса вперед, замыкал цепочку.

– Погасите свет, – донеслось до путника отрывистое распоряжение серкулуса. – Ждите здесь.

Парень проворно щелкнул выключателем. Послышались другие щелчки, и коридор, в котором они оказались, торопливо погрузился во тьму. Крыса почти сразу же постарался перестроить свое зрение, но толку от этого оказалось мало. Мешала многоуровневая печать, закрывшая Резервацию от лишних пытливых глаз.

Впереди раздались тяжелые шаги, а через время до ушей донесся протяжный заунывный скрежет плохо смазанного замка. Что-то натужно щелкнуло. Заскрипело. Торопливо прокрутился вхолостую ключ, пока не клацнул второй язычок. Стало тихо. Слышно было лишь дыхание. Свое и чужое. Отчетливое.

– Все, – наконец голос серкулуса разрезал жутковатую темноту. – Включайте свои фонарики и пойдемте.

Зашуршала одежда, облегченно щелкнули переключатели, и коридор озарился мерцающим холодным светом. Отделяющая их от Резервации дверь куда-то исчезла и на ее месте засияла призывной чернотой пасть опустевшей, совершенно голой лудки. Кто-то из спутников Крысы направил в открывшийся проход свет. Безуспешно. Тот боязливо отступил от скопившейся по ту сторону темноты, сжался, застыл на камнях перед порогом. Странное предчувствие неожиданно одолело Крысу. Неприятно засосало под ложечкой. Затомило. Чем-то плохим повеяло из открывшейся Резервации. Мутным. Опасным.

– Быстро, – шикнул на своих спутников серкулус, заставляя тех бездумно идти в раскрывшееся чрево неизвестности.

Андрейко сунулся в открывшийся проход первым, за ним последовал Ветерок, а потом и сам Крыса. Дэзмунд Смитт замыкал процессию.

Переступив порог Резервации, Крыса не удержался от искушения оглянуться назад. Позади оказалась наглухо запертая дверь. Мореный дуб в железных оковах уже не выглядел неприступно, скорее жалко и обветшало. Как будто жуки-древоточцы подточили неприступное дерево изнутри. Съели, оставив после себя лишь опустевшую оболочку. Если бы путник не знал всю предысторию, непременно удивился такому халатному отношению к опечатанным застенкам хранилища. Только вот парень прекрасно представлял, с чем имеет дело, оттого и отнесся к увиденному с должным самообладанием.

Взлянув вперед, Крыса отметил про себя, что все его товарищи за то время, что он беззастенчиво потратил на созерцание оставшегося позади прохода, успели сгруппироваться и держались с предельной настороженностью, по-видимому, им тоже передалось неприятное ощущение тревожности. Бластеры вытащены наружу, предохранители сняты, фонарики заняли свое место рядом с наводкой. Их неяркие стрелы разрозненными лучами выхватывали из темноты участки ведущего вперед пути.

Крыса инстинктивно разгладил воротник, подражая своим спутникам. Закрыл наглухо шею, включил вмонтированный дополнительный светодиод, после чего, по примеру товарищей, вооружился бластером. Не таким мощным, как у того же серкулуса или Ветерка, но довольно неплохим как для такого короткоствольного оружия. Самое то, когда ты довольно плохой стрелок. С таким точно не промахнешься. Если уж совсем припечет, то все по старому сценарию. Для него у путника припасена холодная сталь. Два недурственных закаленных в далеких домнах гномьих земель клинка, благополучно найденных им в закромах казенной оружейни и теперь перекочевавших за спину. Баланс у них, конечно, не по Крысе, но выбирать не приходилось, ведь его собственное оружие мертвым грузом осело где-то глубоко в недрах лазарета до того момента, когда парню не посчастливится договориться с Большим Томом о его возвращении. В связи с последними событиями Крыса уже даже перестал надеяться на быстрое воссоединение. Бесполезно.

– Стой, – голос серкулуса остановил передвижение.

Ветерок застыл, краем глаза непонимающе посмотрел на Дэза, а тот, не обращая на путника никакого внимания, прошел на пару шагов вперед. Присел. Достал из набедренного ранца темно-алый бархатистый мешок, перевязанный вверху узлом. Развязал его. Извлек из него горсть похожего на пепел песка, а потом тонкой струйкой принялся рисовать на каменных плитах мудреный узор.

Спутники серкулуса наблюдали за действиями своего самопровозглашенного командира. Молчали. Напряженно выжидали конца странного ритуала. Тревога не покидала никого из отряда с тех пор, как был перейден рубеж. Раз серкулус внезапно решил выполнять работу мага – жди недоброго.

– Побереги глаза, Крыса, – отрывисто произнес Дэз, расправляясь в полный рост. – Они нам еще пригодятся. Пойдем, – обратился он уже ко всем. – Время не ждет.

Обойдя корявый рисунок на полу, небольшой отряд двинулся дальше – в глубь Резервации. Спешно минуя развилки и темные повороты. Шли быстро. Телепат мог сдержать затаившуюся во мраке угрозу лишь на час, а это очень мало. И сам Альберт, и путники, и даже сержант запаса понимали всю опасность того, что могло возникнуть в закрытой зоне хранилища из-за утечек магии. Потому и спешили. Едва не переходя на бег. Благо, пока никто из четырех участников экспедиции еще ни на что не напоролся. Это все Андрейко – его удачи хватало с лихвой еще на троих истинных, чему те были только рады.

Единственные ворота в Резервацию остались далеко позади, когда привычная поросль на стенах начала исчезать. Мох бесследно пропал, а спрятанные под ним громады камней засияли в свете фонарей серебристыми бельмами. Гладкие, совершенно лишенные каких-либо червоточин времени, они выглядели совершенно новыми, законченными только вчера.

Сухой спертый воздух был неприятным и нес на себе отпечаток застаревших остатков ворожбы. Для этого не нужно было даже видеть мир по-другому. Достаточно было принюхаться. Далекое эхо все еще витало в воздухе, незримым туманом клубясь под ногами и оседая едва заметной белесой пылью у стен.