Граничные хроники. В преддверии бури - Ирина Мартыненко

– Это один из пяти охранников эстерции, – когда все вновь погрузилось в спасительную темноту, над ухом Крысы опять зазвучал знакомый голос. – На него-то мы тогда и наткнулись. Чтоб его… Этот артефакт расширил границы, да и охранники у него начали кусаться. Куда только наша правительница смотрела, когда решила Резервацию у нас в Гильдии Ветра разместить? Вот тебе и результат – всякая потусторонняя хрень, с которой никто справиться не может, благополучно осела на наших шеях. И пройти через ареал мы уже не сможем, как в старые времена. Так что придется петлять еще больше. Главное, скажи, как тебе полегчает, и мы сразу выдвинемся – даже здесь лучше не отлеживаться. Сейчас в Резервации и того опасней, чем я мог предполагать. Посидим здесь еще пару циклов и пойдем восвояси. Не нравится мне все эти дела. Ох, как не нравятся.

Крыса кивнул – он полностью разделял мысли серкулуса. В особенности – такие.

С опаской еще раз глянув туда, где за поворотом исчезло необычное свечение, он попытался ни о чем не думать. Получилось. Что ж – теперь главное обождать, а там видно будет. Крыса не сомневался, что они выберутся из этой передряги. Во что бы то ни было выберутся…

16:30

Анарин вздохнула полной грудью. Легкие мгновенно пробрало пронизывающей прохладой раннего осеннего утра. Такое бывает лишь под конец этого удивительного сезона, когда вокруг внезапно все наполняется промозглой, холодящей до самых костей тенью извечного умирания.

Мгновение, и она уже с легкостью прыгает вниз, на ковер из запревших буроватых листьев. Вот, оторвавшись на какие-то доли секунд от борта крылатика, девушка ловко пружинит о бархатистый настил. Да, конечно, можно было воспользоваться приставной лестницей, но это не в ее духе. Она проворно выпрямилась, расправила плечи и самозабвенно начала вглядываться в подернутое дымкой небо, точно ничего на свете, кроме него, для Анарин не существовало. Бледно-серое, затянутое тяжелыми одутловатыми облаками, оно казалось невероятно одинаковым. Ни единого просвета. Лишь туманная дымка молочными потоками делала небесную твердь еще более неподъемной. Давящей.

Повинуясь порыву, она выдыхает из легких воздух. Да так сильно, что те сжимаются от потуг. Теперь уже и перед ее глазами образовалось облачко едва различимого тумана. Белесого марева, уже через мгновение растаявшего без следа.

– Вот тебе и прилетели, – едва слышно прошептала девушка, а потом громче, уже обращаясь к своему спутнику, добавила: – Лиса, здесь холодно. Будь другом, захвати что-то потеплее.

Позади слышится приглушенный шум, а с ним и неразборчивая речь. Ее товарищ проверяет системы и, возможно даже, берет теплые вещи. Она не была уверена в том, что Лиса все правильно расслышал. С ним всегда так. Вроде бы и умный парень, но порой и элементарные вещи могут выбить под ним землю.

Скрежет подошв о металл лестницы, шелест листьев совсем рядом и тяжелое дыхание непривычного к высотам человека.

– Холодновато, – подчеркнуто безразлично говорит ее товарищ.

– Умирающие миры не особо приветливы, – поясняет она. – Да и изнутри они непривычны. Вот только воздух такой же разряженный да давление тут повыше нашего. Так что особо не побегаешь, хотя я бы не прочь в догонялки сейчас поиграть.

Девушка взглянула на постную мину на лице Лисы, и ее появившаяся улыбка тут же угасла. Стало гораздо холоднее и противнее. Этот замороженный тип – ее нынешний напарник, оказался еще более далеким от юмора, чем джолу. Артала постепенно даже осклабляться научился, хотя еще до конца не разобрался, когда и при каких условиях стоит прибегать к такой уловке, а этот же человек просто стоял истуканом, и хоть бы ему что от этого было. Еще бы, с таким успехом глотать горстями таблетки не запивая – мало ли что может развиться. Анарин всегда напрягали подобные, безмерно рассудительные люди, просчитывающие в своей голове все – начиная от принятия пищи, заканчивая точной датой смерти, а то, что у этого неприятного типа сейчас в голове шестеренки крутились – не вызывало ни малейшего сомнения.

– Отдохнем у входа, – сообщил он ей. – Со мной все будет хорошо и с тобой тоже.

Анарин едва удержалась, чтобы не приподнять брови. В отличие от этого красавчика, девушка никаких таблеток не пила. Лишь нормализирующую работу организма сыворотку пару дней назад. Она хоть здесь еще действовала, но давление все же ощущалось. Не так остро, конечно, – иначе какие тут прыжки, но где-то на грани зудящего подсознания – очень даже хорошо.

– Как хочешь, – ответила девушка.

– Тогда пошли, – поправляя за спиной темный рюкзак, сказал парень и, не глядя на Анарин, быстро зашагал прочь от крылатика.

Девушка медлила. Она вглядывалась в призрачную пелену тумана, невесомым покрывалом обволакивающего древние деревья. Ветер тихонько шелестел, опрокидывая навзничь последние листья, так бережно хранимые деревьями. Ветви раскачивались в такт порывам, и сквозь невесомую дымку они казались чем-то по-настоящему чудным и фантастическим. Теперь еще к этому хрупкому пейзажу присоединилась темная фигура стремительно удаляющегося путника. Противоестественно темная, совершенно чуждая увядающему миру.

Качнув головой, пытаясь тем самым привести себя в порядок, Анарин, украдкой глянув на крылатика и еще раз удостоверившись хотя бы во внешней его незаметности, ведь благодаря махинациям спутника тот чуть ли не полностью слился с природой, не стала больше задерживаться, рискуя потерять Лису из вида, и отправилась вслед за ним, совершенно не пытаясь догнать, тем более обогнать мрачноватого путника.

Так они и шли. Медленно и осторожно. Никто не срывался на бег, боясь получить себе в подарок головную боль да тошноту. Предосторожность обоих людей обернулась необычной медлительностью передвижения. Их шаги стали до невозможности размеренны. Спокойны. Оба прекрасно понимали – в таком деле спешить не имело смысла. Скрываться тоже.

Жесткие чернильные стволы, пропитанные влагой деревьев, продолговатые четкие глубокие тени, клочья полновесного тумана да прелая, полусгнившая листва, едва заметно похлюпывающая под подошвами ботинок, незримо граничили с внутренним ощущением абсолютной потерянности, растворения себя в этом, замершем, обреченном на вечное одиночество мире. К тому же, эта потемневшая фигура, идущая впереди. Глубокие вмятины следов, узором плетущиеся за ней. Анарин, зябко греющая руки, все так же ступающая следом за Лисой. Она безучастно смотрит под ноги. Рассеянно рассматривает пробитую путником тропу. Ей не кажется странным, что истинный знает, куда ему следует идти. Почему-то в том созерцательном затишье, воцарившемся между ними, сей вопрос, даже не зародившись, как следует, потерял свою значимость. Растаял, едва коснувшись запрелой лужицы, надежно скрытой глубоким оврагом, протянувшимся где-то очень далеко. Отчего-то девушка, как и раньше, абсолютно уверена в том, что парень до этого ни разу не заглядывал в холодные леса Краемирья, но теперь это уже не имело никакого значения. Лиса – это Лиса.

Уютное шелестение, тихое дыхание и тяжелый, разреженный воздух вокруг заставлял Анарин едва заметно улыбаться. Странное дело, в отличие от многих своих знакомых, она тяготела к зыбкой красоте последних миров. Темные и бесконечные, тягучие в своем извечном умирании и овеянные глубокой печалью. Девушке всегда они представлялись сумерками. Нескончаемыми сумерками жизни. Ее негласным окончанием – без надежды на возрождение. Начало без конца.

Анарин нестерпимо хотелось задержаться, хоть на мгновение. Остановиться. Застыть, выпуская облачка теплого пара изо рта. Вдохнуть стылый воздух. Чтоб тот сквозняком пролетел по легким. Чтоб холодом пробрало до поджилок. Эхом прошлось по всему тело. Как раньше. Теперь-то позволить подобную вольность она себе не могла. Есть вещи, о которых лучше всего не помнить. Забыть навсегда.

– Куда дальше?

Анарин вздрагивает от неожиданности. Лиса стоит, и она, задумавшись о своем, едва не наскакивает на него. Вовремя останавливается. Поднимает голову и видит, как путник, не оборачиваясь, пристально оглядывает затуманенный горизонт.

– Следуй за мной, – говорит девушка.

Она огибает Лису, делает еще несколько шагов, замирает. Прислушивается.

Напряженная, она едва заметно раскачивается на носках своей обуви, точно пытаясь уловить, откуда дует невидимый ветер, но ни этого самого дуновения, ни единого движения воздушных масс невозможно заметить. Их попросту нет. Вокруг зыбко и сыро, точно воздух вокруг окончательно закостенел, скованный близким дыханием зимы.

Время текло незаметно, а они все так и стояли, две едва различимые в тумане фигуры, скованные незримыми оковами древних лесов опустевшего Краемирья. Застыли чуть поодаль друг от друга, разделяемые едва уловимой чертой.

Ни один из путников не придал значения тому, сколько они так стояли. Каждый из них готов был остаться здесь, если потребуется, хоть целую вечность, хотя, если разобраться, то каждый понимал – оно того не стоило.