Виктор Цой – уста к небу, уста к земле - Сергей Шкляев

кровь пульсирует в венах нашего тела, в руках и ногах — символах наших дел и путей жизненных, так и дух «пульсирует» в душе человека, требуя перемен.

Перемен! Мы ждём перемен.

Виктор Цой поёт, что «ждём», а ждать мало. Надо деятельным исправлением своей жизни и молитвой звать Солнце Правды и Любви — Христа — не покидать нас за наше предательство и неверность к Нему. Надо гореть Небесным Огнём, а не дымить потухающей душевностью.

Электрический свет продолжает наш день.

Электрический свет — образ «светской», без Бога живущей цивилизации. Здесь параллель с фрагментом песни «Сосны на морском берегу». Он искусственный и на время, даже всей земной жизни, может «светить», но не удовлетворит глубинных запросов человека.

Можно к нему привыкнуть навсегда, но он не насытит духа, так как электрический свет только имитирует солнечный. И этот искусственный «свет» (светское, безрелигиозное восприятие жизни) не введёт никого в познание Бога. Познания как соединения, приводящего к обожению, соединению в любви к Богу.

И коробка спичек пуста.

От одного народного мудреца, церковного старосты, я слышал поговорку не для детских ушей. Он говорил: «Голова без мозгов — как коробка без спичек, а коробка без спичек — как человек без яичек». Все составы этой поговорки откровенно говорят о трёх формах бесплодия.

Пустой коробкой без спичек не возжечь огня — это образ опустошённого и далёкого от Бога человека. Виктор Цой в песне «Кукушка» говорит о Духовном Огне: «И, если есть порох, дай огня». И в этой песне также говорит о невозможности добыть Небесного Огня, прийти к подлинной жизни по замыслу Божию без обращения к Нему.

Но на кухне синим цветком горит газ.

«Цветы напоминают нам о рае», — говорил преподобный Амвросий Оптинский. На кухне горит не живой цветок, а искусственный, но даже он указывает на утерянный рай. На кухне есть пища для тела, там собираются и для бесед, для приёма душевной пищи (речь о межчеловеческом общении). Об этом следующие строки.

Сигареты в руках, чай на столе.

Сигареты в руках. Руки — образ деятельности. «Сигареты» — это образ дум и размышлений о смысле жизни человека на земле, которые надо «выкурить» каждому. Об этом я писал выше не раз.

Виктор Цой пел: «Я люблю дым и пепел своих папирос». «Но, если есть в кармане пачка сигарет, значит всё не так уж плохо на сегодняшний день». «Я разминаю папиросу, смотрю в потолок». Последние слова значат, «размышляя духом, смотрю в небо, молюсь»: «Скажи мне, Господи, волю Твою».

«Чай на столе» — образ несерьёзной, душевной пищи. Одним чаем сыт не будешь. Нужна иная, серьёзная пища, дающая серьёзную энергию телу. В этой песне есть перекличка с песнями: «Бошетунмай» и «Последний герой». Там мы слышим близкие по смыслу слова: «Мы пьём чай в старых квартирах. Ждём лета в старых квартирах». «Ты выходишь на кухню, но вода здесь горька. Ты не хочешь здесь спать, ты не хочешь здесь жить…»

Эта схема проста.

«Простым» в прошлом называли вещи незаполненные или чистые, например: «Принести простое ведро (пустое, чистое)». «Одеть простое (без украшений и модных пристрастий) платье». Отсюда происходит и слово «простынь» — простая ткань, постилаемая на ложе.

В церкви мы слышим: «Премудрость прости», — то есть сейчас услышим Премудрость, в простоте примем её. Виктор Цой поёт о духовном бесплодии всех людей, не призывающих Бога. Схема дум за чаем чаще всего остаётся простой (пустой).

И больше нет ничего, всё находится в нас.

Ничто внешнее и тварное не насытит духа человека. Всё, зовущее к Богу, находится в нашей родовой памяти, также в глубинном сердце мы слышим зов Божий. В нас есть начало как Царства Божия, так и ада. Вся внутренняя жизнь духа человеческого, его брак с духовным миром происходит внутри каждого человека.

Припев:

Перемен требуют наши сердца,

Перемен требуют наши глаза,

В нашем смехе, и в наших слезах,

И в пульсации вен —

Перемен! Мы ждём перемен.

Мы не можем похвастаться мудростью глаз.

Мудрость глаз внешних проявляется при умудрении, просвещении духа человеческого Духом Святым. Эта мудрость приходит от слушания и творения воли Божией, от любви к Богу и его Промыслу. Такой человек становится премудрым премудростью не земной, но Небесной. Виктор Цой и ему подобные люди ещё на пути к премудрости Небесной.

И умелыми жестами рук.

Умелые жесты рук свойственны профессиональным ораторам и пропагандистам, специально обучающимся языку телодвижений и виртуозности убеждать всеми доступными средствами. Но никакое внешнее искусство не может подделать дух человека, точнее, скрыть принадлежность человека к Святому или демоническому миру. Цой спел, что ещё мы не мудры, но и ораторами — манипуляторами — быть не хотим.

Нам не нужно всё это,

чтобы друг друга понять.

Виктор Цой поёт здесь о том, что не внешнее искусство убеждать привлекает его и ему подобных людей друг к другу, но духом познаваемая принадлежность к искателям Истины. «Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их; и они идут за Мною» (Ин. 10, 27). «За чужим же не идут, но бегут от него, потому что не знают чужого голоса» (Ин. 10, 5), — говорит Христос. Чужой голос — голос пастыря недоброго, диавола.

Люди одного духа сердцами находят себе подобных, будь то сообщества святых или развращённых. И те, и другие могут понимать друг друга без слов или с полуслова. Точнее, духом одним водимые, они одновременно получают извещения или от Бога, или от диавола, и могут думать, слышать и действовать синхронно и согласованно.

Сигареты в руках, чай на столе.

Виктор Цой вторично повторяет то, что главное в тексте. О думах глубоких, о вечном, о голоде духовном пел Виктор Цой прежде всего.

Так замыкается круг.

Замкнутый лабиринт безысходности упрощённо можно назвать «кругом». Безвыходность человечества от своей повреждённости осознаёт Виктор