Виктор Цой – уста к небу, уста к земле - Сергей Шкляев

дом, затем двор, город, а в конце, по умолчанию, и весь мир безъядерной зоной. В целом ряде песен Виктора Цоя в разных формах говорится о посткатастрофном времени, некоей «ядерной» зиме: «обледенении и обморожении» мира людей. Об этом я писал выше.

Поэт объявляет, прежде всего, себя, своё сердце безъядерной зоной. Зоной, где никакой «шкаф» атеистического мировоззрения, и «ядерного» заражения, и мрака не закроет Солнце Правды — Христа.

В сердечном доме моём не будет радиации, ведущей к мутациям и гибели. Сама «зона» солнечного света из сердечного «дома» распространяется, подобно пасхальной радости, на весь мир. О таком распространении спасения от одного человека к тысячам говорил и преподобный Серафим Саровский: «Стяжи дух мирный (Христов), и вокруг тебя спасутся тысячи».

Виктор Цой поёт об иной, внутренне преображённой, бесконечной жизни, в противовес ядерной «не жизни», «без жизни». Говоря о духовной жизни, иллюстрируя её, говорит, что своей волей как бы раздвигает тучи и даёт солнцу осветить свой дом и двор, и город, и мир. Это созвучно с молитвой «Отче наш»: «Да святится имя Твое». Об образах облаков и туч я писал выше.

Я объявляю свой двор безъядерной зоной!

Я объявляю город безъядерной зоной!

Я объявляю свой…

Как непрочны стены наших квартир.

Хрупок и непрочен весь мир, и наши тела — наши «квартиры», в которых живут наши дух и душа. Он не спел о непрочности домов многоквартирных, а именно только о квартирах. Призовёт нас Судья, и быстро рушатся в гробах «стены наших квартир» (они непрочны).

Но кто-то один не подставит за всех плечо.

Никто, кроме Христа, не может взять грехи и безумие мира на себя. «Христос есть Единый ходатай Бога и человеков», — по слову апостола Павла. Только Христос осудил грех в плоти своей, он и «подставляет плечо» каждому, призывающему Его с верою. «Как Сам Он претерпел, быв искушён, то может и искушаемым помочь» (Евр. 2, 18), — опять читаем мы в апостольском послании.

Я вижу дом, я беру в руки мел.

Сердечными (духовными) глазами Цой видит «Отчий, Небесный Дом» — это образ возвращения блудного сына из евангельской притчи. Руки — это символ деятельности. Мел — это средство написания в сердце человека заповедей Божиих. Белый цвет — образ чистоты, свадебного платья невесты, образ мира, образ написания иной, новой жизни в себе через творение воли Божией.

Школьные доски когда-то имели коричневый цвет, таким по цвету увидел себя блудный сын. Он весь измазан и пропитан грязью и нечистотами, они засохли на нём. Ряд церковных текстов прямо сравнивает служащего греху человека, всего окалявшего (измазавшегося калом) себя: «Тело осквернися, дух окаляхся (дух соединился, смешался с духами нечистыми, калу подобными), весь острупися (весь покрыт нарывами и гниющими ранами)». В духовном смысле — это прямое следствие брака духа человеческого с нечистыми, смердящими духами-бесами.

Блудный сын уже не хочет творить волю свою, но «берёт в руки мел». Делом и жизнью желает творить только волю Божию, он намерен просить отца сделать его рабом своим. Коричневая доска, вся исписанная мелом, обеляется.

Так и дух, душа, ум человека обеляется при творении воли Божией. Здесь созвучие и с молитвой «Отче наш»: «Да святится имя Твоё (в сердце человеческом прежде всего)». Также есть смысловое созвучие с первым, пятидесятым и иными псалмами. Здесь везде подразумевается отречение от своей воли.

Волю Божию надо учиться слышать духом (сердцем) человеческим и ей следовать. Мало знать о заповедях Божиих умом, так и бесы веруют, надо их сделать законами жизни духа человеческого.

Дух Божий наставляет дух человеческий, ум же только просвещает. Христос сказал: «Однако тому не радуйтесь, что духи (зла) вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах» (Лк. 10, 20). В той мере, в которой человек напишет на своём сердце заповеди Божии, даст действовать в себе Богу, настолько и сам будет вписан на Небесах.

Мел берут тремя перстами, как и в сложении пальцев для крестного знамения в Православной Церкви. Какие книги читала преподобная Мария Египетская в пустыне? Только одну — книгу сердца, исписанную Духом Святым и велениями Отца Небесного, в ответ на отречение бывшей блудницы от своей воли. «Дух твой благой наставит меня на землю праву (правды)» (Пс. 142, 10), — читаем мы в псалтири.

Нет замка, но я владею ключом.

На «входе» в Небо нет замка. Небо открыто для человека с вознесением на него Богочеловека — нашего Спасителя, севшего одесную (справа) Отца (с человеческой природой, в Богочеловечности). Но к восхождению на Небо есть единственный «Золотой Ключик» — это Крест. «Это ключ от счастья», — сказала черепаха Тортилла, даря Буратино золотой ключик, поднятый со дна болота (образ Церкви для внешнего наблюдателя).

Ключ от Неба — это творение воли бесконечно любящего нас Небесного Отца, и Сына, и Святого Духа — ТриЕдиного Бога. Сами песни Виктора Цоя — это творение того, что поэт слышит в сердце своём от Бога.

«Но я владею ключом», — Виктор Цой пишет и поёт то, что слышит от Бога, несмотря на то, поймут ли его тексты люди или нет. Он слушает сердцем, доверяя Небу. И в этом делании Небо даёт ему ключи от Себя, взаимно доверяя Себя человеку. И снова я изъявляю и объявляю свои дом, двор, город и мир безъядерной зоной!

Мы ждём перемен

Вместо тепла — зелень стекла,

Вместо огня — дым.

Из сетки календаря выхвачен день.

Красное солнце сгорает дотла,

День догорает с ним.

На пылающий город падает тень.

Припев:

Перемен требуют наши сердца,

Перемен требуют наши глаза,

В нашем смехе, и в наших слезах,

И в пульсации вен —

Перемен! Мы ждём перемен.

Электрический свет продолжает наш день,

И коробка спичек пуста.

Но на кухне синим цветком горит газ.

Сигареты в руках, чай на столе,

Эта схема проста.

И больше нет ничего, всё находится в нас.

Припев:

Мы не можем похвастаться мудростью глаз

И умелыми жестами рук,

Нам не