Дымовое древо - Джонсон Денис

– У вас хорошее произношение, – сказал молодой человек и ещё с полминуты болтал что-то нечленораздельное – Шкип уже успел попрактиковаться во вьетнамском с обоими слугами на вилле и счёл себя безнадёжной фонетической бездарностью.

– Прошу прощения. Я не понимаю. Не могли бы вы, пожалуйста, говорить помедленнее?

– Буду говорить помедленнее. Извините.

Между ними повисла тишина.

– Будьте так любезны, повторите, что вы сказали.

– Да, конечно. Я сказал, что у вас хорошо пойдёт здесь работа.

– По-моему, она уже неплохо идёт, спасибо.

– Значит, вы из Канадского экуменического совета.

– Да.

– Это проект по переводу Библии.

– У нас много проектов. Это только один из них.

– А вы один из переводчиков, господин Бене?

– Я стараюсь повысить свой уровень вьетнамского. Возможно, как-нибудь потом я и смогу помочь с переводом.

– Давайте поговорим по-английски, – перешёл священник на английский.

– Как вам угодно.

Père Патрис спросил:

– Мне выслушать вашу исповедь?

– Нет.

– Слава Богу! Вы ведь не католик?

– Адвентист седьмого дня.

– Ничего не знаю об адвентистах.

– Это протестантская конфессия.

– Ну конечно. Господу нет дела до того, протестант вы или католик. Господь и сам не католик.

– Никогда об этом не задумывался.

– Что для Господа эта вселенная? Спектакль? Сон? Может быть, кошмар?

Священник улыбался, однако выглядел сердитым.

– Это серьёзный вопрос. Думаю, можно считать его тайной бытия.

– Я сейчас читаю одну пречудеснейшую книгу.

Шкип ждал, пока тот закончит, но священник ничего больше не сказал о книге.

– Я познакомился с господином полковником Сэндсом – здесь, на вашей вилле. Он ваш друг? Ваш коллега?

– Это мой дядя. И друг, да.

– Полковник меня восхищает. Я его не понимаю. Но вряд ли нам стоит о нём говорить, как вы считаете?

– Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

– Думаю, нам стоит этим и ограничиться.

Сэндс решил, что священник – человек тактичный, но неспособный внятно излагать свои мысли на английском языке.

– Не могли бы вы помочь мне собирать в этой местности народные сказания? – спросил он у священника.

– Народные сказания? Может, сказки?

– Да. Это хобби, для себя интересуюсь. Без связи со своей работой.

– Без связи с вашей работой над Библией?

– Ну да, конечно, это помогает мне как переводчику. Помогает понять язык мифа.

– Не хотите ли вы сказать, что Библия – это миф?

– Вовсе нет. Я говорю, что она написана на языке мифа.

– Конечно. Непременно. Я могу вам помочь. Может быть, вас и песни интересуют?

– Песни? Да, разумеется.

– Тогда я спою вам одну вьетнамскую песню, – сказал священник.

Он вгляделся Шкипу в глаза. Черты его лица прояснились. Взгляд сделался серьёзным. Почти минуту он пел – довольно красиво, ясным, сильным голосом, без капли смущения, самозабвенно. Мелодия звучала на высоких тонах и навевала какое-то щемящее чувство.

– Вы поняли песню?

Шкип хранил молчание.

– Нет? Три года он служит солдатом на дальнем рубеже, далеко от родной деревни. Ему очень одиноко, и целыми днями он усердно трудится – рубит бамбук. У него болит всё тело. Питается он только побегами бамбука и кое-какими фруктами, и его единственный друг – тоже бамбук. И вот он видит в пруду рыбку – та плавает сама по себе, тоже без друзей. По-моему, вот так же и мы – господин Бене и père Патрис. Вы так не думаете? Я вдали от родного дома в деревне, а вы вдали от родной Канады.

Больше он не сказал ничего.

– На этом песня кончается?

– Да, конец. Он видит, как рыбка плавает в одиночестве.

– По-моему, в вас, сэр, есть капля ирландской крови.

– Почему?

– Ирландцы любят петь.

– Иногда здесь устраивают песенные состязания, и я занимаю на них очень хорошие места. Это у меня тоже хобби, как и у вас. В нашем уезде каждый человек должен уметь петь. Песнями мы задабриваем демонов.

– Правда?

– Правда, господин Бене, здесь водятся демоны.

– Ясно.

– Если совершите какой-нибудь непочтительный поступок, например, справите нужду в лесу, они сыграют над вами злую шутку. На вас, например, рухнет дерево, или упадёт большая ветка и ударит вас по голове, или же вы свалитесь в расщелину и сломаете себе какую-нибудь кость. Наверно, таким шокирующим образом и можно узнать, что в лесу есть духи.

Шкип сказал:

– Да уж, случись со мной что-то подобное, вот это был бы шок.

– У нас в уезде занимаются медициной несколько китайских знахарей. Вот они-то знают об этих духах. Как-нибудь свожу вас в лавку. Хотите? У них там полно удивительных вещей. В баночках и небольших шкатулочках знахарь держит практически все органы тигра. Если он растолчёт в порошок его кости и скормит их собаке, то собака становится свирепой как тигр. Вы знали, что даже серой из ушей тигра можно от чего-нибудь вылечиться? А жёсткий волос из слоновьего хвоста способен облегчить у женщины родовые муки. Ещё они перемалывают слоновые бивни и кости и втирают их в различные раны, и тогда раны заживают. Изготовляют порошок из рогов оленя, мешают с алкогольными напитками, и получается злое снадобье. Оно даёт мужчине огромную половую силу. Другие животные тоже идут в дело. Многие змеи, многие виды животных. Наверно, даже насекомые, этого уж я не знаю. Это уже надо спрашивать у самого китайского знахаря.

– Мне, вероятно, было бы любопытно взглянуть на такую коллекцию.

– У этих людей не одни только голые суеверия. Кое-что уже подтвердила наука. Племена устраивают в лесу святилища и алтари. Построят для духов, например, крошечный домик из бамбука или, скажем, из кокосовой скорлупы. Там есть духи, они там живут, и тому есть свидетельства, которым нельзя не поверить. Вот как в случае с юношей, который кощунственно помочился в лесу перед алтарём, и потом у него случилось полное помутнение рассудка.

– Поразительно.

– Меня зовут Тхонг Нят, – представился père Патрис. – Надеюсь, мы станем добрыми друзьями.

– Я только за, – сказал Шкип. – Прошу вас, называйте меня «Шкип».

Так он и жил – пил чай со священником, прогуливался, когда не было дождя, ежеутренне делал гимнастику. У него вошло в привычку рыться во французских журналах покойного врача и переводить при этом подчёркнутые доктором отрывки. Он бережно хранил картотеку полковника. Иногда до его слуха долетали отдалённые звуки вертолётов, истребителей, бомбардировщиков, и Шкип чувствовал себя заключённым в радужный пузырь бесполезности.

В следующий приезд Хао привёз письмо от майора Эдди Агинальдо, перенаправленное посольством в Маниле на адрес армейской почтовой службы в Сан-Франциско, которая затем послала конверт в посольство в Сайгоне:

Я решил жениться на одной юной и весьма привлекательной особе. Ей-богу! Знаю, ты удивишься. Прямо вот так и вижу сейчас перед собой твой разинутый рот. Её зовут Имогена. Дочь сенатора Вильянуэвы. Я намереваюсь сделаться кем-то вроде политика местного значения – не слишком продажного, но определённо богатого, так что сможешь рассчитывать на мою финансовую поддержку, если ещё вернёшься в наш дивный край.

У меня произошла в некотором роде любопытная встреча – мне нанёс визит мистер Такой-то из вашего политотдела в Маниле. Не решаюсь касаться его персоны с большей конкретикой. Он выразил живейший интерес относительно наших друзей и родственников, то есть относительно моего друга и твоего родственника. Надеюсь, ты поймёшь, о ком идёт речь. Напористость, с которой действовал мистер Такой-то, была очень нехарактерна для представителей вашей конторы. Должен сказать, он оставил меня в состоянии лёгкого потрясения. Когда он ушёл, я тотчас же направился к серванту, чтобы плеснуть себе чего-нибудь покрепче, а затем, не теряя времени даром, сел писать тебе это письмо. Чувствую, что дело не терпит проволочки. Не стоит полагаться на моё всезнание, но некое внутреннее чутьё велит мне сообщить тебе, что об этом стоит немедленно известить нашего общего друга и твоего родственника. О выказанном к его персоне бурном интересе, а также о враждебном тоне, который я уловил в словах предполагаемого коллеги нашего общего друга и твоего родственника. Я считаю, тебе стоит незамедлительно предупредить его о том, что не мешало бы время от времени озираться по сторонам, даже когда он чувствует себя в полной безопасности.