Антиохийский и Иерусалимский патриархаты в политике Российской империи. 1830-е – начало XX века - Михаил Ильич Якушев

состоялось заседание Архиерейского синода с целью составления списка кандидатов на патриарший престол. Местоблюститель Герман Киликийский отказался подписывать этот список из-за того, что в него не были включены имена кандидатов, предложенных Константинопольским и Иерусалимским патриархами. Назым-паша настойчиво советовал внести греческих митрополитов в список кандидатов, чтобы снять остроту конфликта, однако арабские митрополиты были непреклонны. В результате в списке не оказалось ни одного претендента на патриарший престол из числа греков, и в таком виде документ был направлен в Порту (214, л. 1—Зоб; 931, т. 3, с. 269). И. А. Зиновьев писал министру иностранных дел графу М.Н. Муравьеву: «Автокефальная Антиохийская церковь не нуждалась более в чуждой опеке. Но этого не хотят допустить ни греческие иерархи, ни официальные представители греческого правительства в Турции, стоящие за безусловное сохранение существовавших до сих пор порядков, невзирая на ту опасность, которой может подвергнуться Православие в Сирии в случае игнорирования законных вожделений Арабов» (200, л. 31—32об; 205, л. 82–83).

На том же майском 1898 г. заседании Антиохийского синода большинством голосов митрополитов местоблюститель Герман Киликийский был низложен, а на его место избран арабский митрополит Мелетий Лаодикийский, которого султан признал в этом сане только в марте 1899 г. (931, т. 3, с. 270). До этого Порта продолжала официально контактировать с архиереями Антиохийского патриархата через смещенного арабами митрополита-грека Германа Киликийского (206, л. 93—93об).

Грекоязычная пресса энергично поддержала греческое меньшинство митрополитов Антиохийской церкви. Орган Вселенского патриархата – газета «Церковная правда» – выступила с критикой действий православных арабов Сирии, а также российских дипломатов и консулов в Константинополе, Дамаске и Афинах53. В знак протеста посол И.А. Зиновьев приостановил свои контакты с Константинопольским патриархом Константином V, поручив их осуществление старшему дипломату посольства Ю.Н. Щербачеву54 (201, л. 35–36; 204, л. 76–79; 209, л. 43–44; 210, л. 81–83).

Светские и церковные представители Фанара обратились за помощью к британскому и французскому послам, чтобы те, со своей стороны, предприняли соответствующие шаги с целью убедить Порту не идти навстречу арабам и не удовлетворять официальных представлений российской дипломатии в их поддержку (848, с. 168). Однако западные дипломаты предпочли не вмешиваться.

В конце 90-х гг. XIX века, несмотря на греко-турецкую войну 1897 г., между Стамбулом и Петербургом поддерживались нормальные отношения, в том числе лично между султаном Абдул Хамидом II и императором Николаем II55. В императорской миссии в Константинополе полагали, что во многом благодаря этому падишах принял решение удовлетворить требования арабов, а не греков. В начале 1899 г. Абдул Хамид II конфиденциально информировал российского посла И. А. Зиновьева о том, что его правительство не будет настаивать на перевыборах и признает протокол Антиохийского синода по завершении процедуры избрания патриарха. Падишах подчеркнул, что осознает возможные последствия своего решения, способного восстановить против султанской власти не только восточных патриархов, но и большинство греческого населения Османской империи и даже Францию (523, л. 189—193об). Тем не менее, по словам Абдул Хамида, он предпочел «не останавливаться перед этими затруднениями, желая доказать российскому правительству свою готовность следовать его советам в вопросах, касающихся Православной церкви» (там же, л. 189—193об).

К середине апреля 1899 г. Антиохийский синод и лидеры православной сирийской общины приступили к выборам патриарха, не дожидаясь возвращения из Порты утвержденного ею списка кандидатов на патриарший престол. Попытки консула в Дамаске А.П. Беляева убедить синод дождаться возвращения списка (чтобы не вызвать возможных осложнений с признанием османскими властями законности избрания патриарха) не возымели успеха. Православные арабы были настроены более чем решительно, и 27 апреля 1899 г. патриархом Антиохийским и всего Востока был избран местоблюститель патриаршего престола митрополит Лаодикийский Мелетий Думани (216, л. 9; 217, л. 10—10об; 207, л. 14—14об). Несмотря на недовольство греков, никто из присутствовавших на выборах не опротестовал результаты выборов, что и было зафиксировано в соответствующем юридическом документе-протоколе (мазбате), который затем был отправлен в Порту (931, т. 3, с. 271; 207, л. 14—14об). Этот день вошел в историю Сирийской православной церкви как «День освобождения Антиохийского престола» (яум тахрир аль-курсий аль-антакий) (931, т. 3, с. 322).

Садразам Халиль Рифат-паша и рейс эфенди56 Тауфик-паша были вынуждены принять решение антиохийцев как свершившийся факт. В доверительной беседе с первым драгоманом российского посольства великий визирь Халиль Рифат-паша даже посетовал на позицию Вселенского патриарха, который «из-за своего упрямства утратил теперь арабов в Сирии, как в скором времени утратит сербов в Македонии», и при этом выразил личное мнение о том, что «в сущности Антиохийским патриархом и следовало бы быть арабу» (218, л. 12–14).

Султан сдержал данное И.А. Зиновьеву слово: 3 ноября 1899 г. Порта признала итоги выборов и утвердила Мелетия II Думани в патриаршем сане (523, л. 189—193об).

Избрание араба Мелетия на патриарший престол «Великой Антиохии» было с ликованием воспринято на православном Арабском Востоке. Новость об этом событии быстро разлетелась по всему Машрику, и на страницах египетских и сирийских газет были напечатаны многочисленные поздравления в адрес патриарха-араба, Антиохийского синода и арабской православной общины Сирии (931, т. 3, с. 271).

Дамасский вали Назым-паша разрешил греческим митрополитам (Нектарию Алеппскому, Герману Киликийскому, Вениамину Диарбекирскому и Серафиму Иринопольскому) покинуть вилайет и выдал им подорожную с тем, чтобы они выехали из Дамаска в Бейрут (для встречи с греческим консулом), а оттуда – в Константинополь, где они безуспешно добивались от Порты отмены решения Абдул Хамида (226, л. 92-94об; 229, л. 98-98об; 230, л. 104-104об). Отъезд греческих архиереев из Дамаска без благословения нового патриарха, как того требовал церковный порядок, был расценен руководством Сирийской церкви как отказ греческих митрополитов признать законность избрания нового патриарха. В ответ на этот демарш синод Антиохийского патриархата исключил греческих митрополитов-«отказников» из синода и назначил на оставленные ими, «праздные», кафедры арабских архиереев (236, л. 6—боб). Никодим Аркадийский, единственный греческий митрополит, поддержавший кандидатуру Мелетия, стал восприниматься греками как предатель эллинизма и национальных интересов57. После его смерти Аркадийскую митрополичью кафедру занял араб Василий Даббас (Амин Юсеф беи Хана беи Джурджус) (1903—† 1938 гг.) (923, с. 86), и более грекам было не суждено управлять антиохийскими епархиями.

Выход Антиохийской церкви из-под опеки греческих патриархов еще больше обострил греко-арабское противостояние в Османской империи. Под вопросом оказалось само евхаристическое общение (поддержание межцерковных отношений) Антиохийской церкви с греческими патриархатами Константинополя, Александрии и Иерусалима. В мае 1899 г. Мелетий разослал в адрес всех православных церквей «канонические мирные послания»58 с целью получения официального признания его избрания со