Антиохийский и Иерусалимский патриархаты в политике Российской империи. 1830-е – начало XX века - Михаил Ильич Якушев

и сирийцев Антиохийского патриархата, правительству Афин пришлось нарушить договоренность с Петербургом. В Сирию были направлены греческие консульские агенты, которые пытались убедить клириков и православную общественность в том, что только представитель греческих архиереев-святогробцев сможет достойно возглавлять патриарший престол в Дамаске. В 1891 г. набор средств для реализации данного плана оставался прежним: посулы, подкупы и награды.

Как и на предыдущих выборах 1885 г., всем влиятельным лицам (архиереям из числа греков и арабов, а также сирийским «нотаблям») раздавались греческие серебряные орденские крестики (323, л. 75—78об). Дамасский вали Асым-паша рассказывал К.Д. Петковичу, что греческий консул подсылал к нему своих эмиссаров с предложением наградить пашу «лентой» греческого правительства, если османский сановник заявит сирийским архиереям и архонтам, что «Порта никогда не позволит избрания в Патриархи местного епископа» (там же, л. 75—78об). С аналогичным предложением о пожаловании наградной лентой греки обращались и к бейрутскому вали Азиз-паше, который отказался от нее, поскольку не возражал против выдвижения арабами своих кандидатов на патриарший престол (320, л. 26–29, 30—31об).

Местоблюстителем патриаршего престола антиохийские архиереи и архонты избрали Иринопольского митрополита без епархии Серафима (грека по происхождению), старейшего среди митрополитов по возрасту, который после смерти патриарха Иерофея в 1885 г. исполнял обязанности местоблюстителя патриаршего престола. В ходе предвыборной кампании обозначился хрупкий баланс в арабо-греческом соперничестве за патриарший престол. Тем не менее в составленном синодом списке кандидатов из одиннадцати претендентов большинство голосов было отдано за представителей арабской партии43. В греческую партию входили митрополиты Киликийский (Аданский) Герман, Аккский Патрикий и Иринопольский Серафим (без епархии). Эрзерумский митрополит Паисий (грек) из-за отдаленности своей митрополии от Дамаска не входил в греческую партию. Веррийская (Алеппская) и Диарбекирская (Амидская) епархии на тот момент «вдовствовали» (522, л. 171–188; 931, т. 3, с. 247). Помимо митрополитов-антиохийцев в избирательный список кандидатов были включены митрополит Спиридон Фаворский (от Иерусалимского патриархата) и митрополит Философ Измирский (от Константинопольского патриархата) (там же, т. 3, с. 247). При поддержке Стамбула и Фанара греческие эмиссары и митрополиты добились от Порты исключения из списка арабских архиереев: митрополита Селевкийского Герасима Яреда, митрополита Эдесского Агапия и митрополита Хомесского Афанасия, а также митрополита Бейрутского и Ливанских гор Гавриила (там же, т. 3, с. 248)44. Что касается последнего, то он являлся наиболее вероятным претендентом из арабов на патриарший престол. Чтобы не допустить его до выборов, греки пошли на подлог: их дамасский вице-консул подкупил местного лекаря, который констатировал, что митрополит Гавриил утратил рассудок (522, л.171–188). На основании этого медицинского заключения дамасский вали Асым-паша сообщил в Порту, что митрополит Гавриил «разбит параличем и лишился умственных способностей» (328, л. 119–126).

Кроме того, греческому консульскому корпусу в Сирии удалось запугать трех архиереев-арабов, которые неожиданно для многих сирийских митрополитов и прихожан примкнули к «греческой партии» Спиридона. Среди них были епископ Григорий Епифанийский (г. Хама), митрополит Герасим Яред Селевкийский (г. Захла) и митрополит Мисаил Тиро-Сидонский, традиционно считавшийся в народе противником фанариотской ксенократии (там же, л. 119–126). По информации К.Д. Петковича, владыка Мисаил получил от греков мзду в 50 османских лир (400 руб.), а Герасим Яред – 100 лир (800 руб.) в награду за поддержку греков (там же, л. 119–126). Православным арабам было трудно поверить в то, что такой уважаемый всеми палестинскими и сирийскими православными христианами архиерей-араб, с гордостью называемый ими «поборником национальных интересов сирийской православной общины», пошел на сделку с греками, проголосовав за избрание грека-святогробца на патриарший престол (329, л. 130–131). Многие греческие газеты выражали радость по поводу поражения «горячеголовых сирийцев», обуреваемых «гордыней и алчностью», которые задумали «узурпировать духовную власть» (848, с. 163).

Как и на предыдущих выборах в 1850 и 1885 гг., патриарх не избирался, а фактически возводился на Антиохийскую кафедру при бесцеремонном вмешательстве Иерусалимского престола, с благословения Фанара, а также при содействии греческого правительства и Высокой Порты (318, л. 15; 323, л. 84—84об)45. Фактически дело дошло до неприкрытой симонии46 Спиридона (в которой его безуспешно пытались обвинить арабы), решившегося купить сан Антиохийского патриарха за 10 тыс. османских лир (80 тыс. руб.). Даже греческая пресса не скрывала того факта, что кандидат на патриарший престол святогробец Спиридон обещал после своего избрания патриархом поместить в отделение Оттоманского банка в Дамаске «на нужды Антиохийской церкви» 10 тыс. лир (там же, л. 75—78об; 931, т. 3, с. 254)47. Однако, кроме устных обвинений арабами Спиридона-грека на первых этапах предвыборной кампании дело дальше не пошло.

В результате выборы 1891 г. закончились избранием на патриаршую кафедру очередного иерарха-святогробца митрополита Спиридона Вифлеемского, ставшего патриархом Антиохийским под именем Спиридона I (1891–1898 гг.). В начале ноября 1891 г. он получил берат султана Абдул Хамида с подтверждением своего патриаршего сана (327, л. 114—115об, 116). Тем не менее вся Бейрутская митрополия во главе со своим духовенством и архонтами в знак протеста против нарушений процедуры патриарших выборов единогласно постановили не признавать «владыку Спиридона своим патриархом» (931, т. 3, с. 255).

Состоявшиеся в 1891 г. пактриаршии выборы свидетельствовали о меркантильности и продажности ряда арабских архонтов и митрополитов, готовых отдать свои голоса в пользу греков за денежные вознаграждения. Несмотря на поддержку российской дипломатии, светские и церковные лидеры арабской общины, видимо, еще не доросли на тот момент до должного уровня национального самосознания, который позволил бы им подняться над межарабскими клановыми противоречиями и выступить единым фронтом против греческой ксенократии. Исключение составила Бейрутская митрополия, продемонстрировавшая консолидированную жесткую позицию, отказавшись признать святогробского владыку Спиридона патриархом над собой.

Новоизбранный Антиохийский патриарх Спиридон начал с того, что рукоположил в архиерейский сан на Диарбекирскую кафедру святогробского архимандрита из Иерусалимской патриархии Вениамина, а в Халеб (Алеппо) – приехавшего с ним из Иерусалима архидиакона Нектария. Эти жесты были рассчитаны на то, чтобы продемонстрировать преданность архиереям Сионской церкви, прежде всего ее предстоятелю патриарху Герасиму. В свое время на специальном заседании по случаю выдвижения на Антиохийскую кафедру кандидатуры Вифлеемского архиепископа Спиридона Иерусалимский патриарх Герасим потребовал от него дать клятву быть лояльным панэллинизму и солидарным со Святогробским братством и рукополагать в архиереи в пределах Антиохийского патриархата только одних греков (735, кн. 2, с. 337). Данный эпизод свидетельствует о том, что Иерусалимская церковь рассматривала Антиохийский патриархат в конце XIX века не как автокефальную и самостоятельную церковь, а скорее как свою гигантскую епархиальную «вотчину», возглавляемую одним из святогробских иерархов.

В самой Сионской церкви после избрания на патриарший престол Герасима напряжение в греко-арабских